Сень - Квинтус Номен
— То есть мне придется ждать вашего рассказа еще восемнадцать суток?
— Восемнадцать суток после того, как вы получите статистические данные по Владимирской области. Именно тогда полученная информация у вас переработается, и вы будете задавать действительно важные вопросы, на которые вы получите полные — и очень для вас полезные — ответы. Я имею в виду, в биологическом смысле полезными. А если вы поспешите, то вашему мозгу придется копаться в куче мусора, и не факт, что он вытащит из этой кучи что-то действительно полезное. Причем уже не в биологическом, а в социальном плане. Так что мы не будем спешить, времени у нас достаточно. Международное положение… могло быть и хуже, но пока все в пределах нормы. Экономика страны развивается, население растет… недостаточно, по моему мнению, но это поправимо. Да и внутренняя политика… да, пока не забыла: по Ленинградскому обкому — там действительно половину нужно расстрелять. Но почему именно расстрелять, а не выслать, скажем, на Чукотку пасти белых медведей — это я тоже потом расскажу. Но если вы пока отмените запрет смертной казни, это будет, скажем, предусмотрительно. И чем раньше, тем лучше — чтобы у Андрея Януарьевича не возникло ненужных вопросов…
— Но один вопрос я все же задам сейчас. Вы сказали, что… простыми словами, ваша душа вселилась в тело девочки. А сколько лет было этой душе? Или на этот вопрос вы тоже ответите через три недели?
— Отвечу сейчас, и вы поймете, почему на остальные я пока не отвечаю. Когда я отправилась в последнее путешествие, мой биологический возраст — то есть возраст того моего тела — был в районе семидесяти двух лет.
— То есть вы даже старше меня…
— Намного старше, на порядок: еще я с Драконом совершила тридцать семь коротких путешествий, примерно по двадцать с небольшим лет каждое. Если посчитать все вместе, то душе, как вы говорите, получается около восьмисот пятидесяти лет, но так считать тоже неправильно. Объем памяти в мозгу человека ограничен. Он очень большой, но все же не безграничен, и мозг, когда объемы поступающей информации подходят к пределу накопления, очень ловко забывает то, что считает не то чтобы бесполезным, но не абсолютно необходимым прямо сейчас. По мнению Дракона, удерживаемый объем памяти составляет что-то в районе двух сотен лет, лично я думаю, что побольше, но не сильно больше. Так что можно считать, что душе лет так двести — двести пятьдесят. Сейчас у вас возникли новые вопросы, ответы на которые породят кучу следующих — но это как раз тот самый информационный мусор, о котором я предупреждала.
— Да… вопросов появилось много…
— И ответы на них помешают задать впоследствии действительно важные вопросы, так что перейдем к делам более важным. Я принесла новую микстуру, ее вам стоит принимать примерно грамм по двадцать пять утром и вечером. Желательно в одно и то же время, но если пропустите прием больше чем на пару часов от вчерашнего расписания, то лучше его пропустите. Два приема пропускать крайне нежелательно, если так выйдет в силу каких-то обстоятельств, вызывайте меня, я буду вечерами в общежитии университета. Пришлите кого-нибудь из охраны, только не Власика, его могут там узнать, пусть посыльный скажет, что товарищ Иванов хочет получить консультацию…
— То есть вашу историю я сегодня не услышу.
— Услышите, но лишь в кратком изложении, детали сейчас будут лишними. Когда-то, очень нескоро, родилась девочка по имени Таня Ашфаль. Ее по результатам тестирования направили учиться на врача, и спустя двадцать лет она стала не самым плохим врачом.
— Через двадцать лет?
— Да, у нас первоначальный курс обучения врачей составляет примерно двадцать лет. Потом еще пять лет примерно того, что здесь именуют интернатурой, затем общая практика и повышение квалификации… окончательно врач получает право лечить людей самостоятельно после тридцати лет обучения. Но речь не об этом.
— То есть врачом человек становится в пятьдесят…
— Квалифицированным врачом. Так вот, уже врач Таня Ашфаль по причинам сугубо личным решила стать террористкой, всерьез так решила — и целых семь лет к этому готовилась. Очень хорошо готовилась, и стала кем хотела. А так как системы наблюдения ее не видели и на записях она изображалась как смутная тень, в документах службы безопасности ее так и записывали: бледная тень. Первое слово в поле фамилии, а второе — в поле имени. Так появилась Шэдоу Бласс, записанная под этим именем во всех официальных документах.
— Шэдоу… это по-английски?
— Ну, язык, который применялся в Системе, основан, как я позднее узнала, на английском и немецком. Но это ненужные пока детали. Шэд резвилась долго, но как-то ей не повезло… в конечном итоге она попала в лапы Дракона. Дракон — это псевдоним… А еще Дракон мечтал уничтожить Систему гораздо сильнее, чем я тогда. Он мне рассказал и доказал, что мои личные причины — это лишь слабое проявление сути самой Системы. Ну и я тоже Систему возненавидела в должной степени. А потом Дракон переправил меня сюда… не спрашивайте, как он это сделал: я всего лишь врач. Впрочем, и сам Дракон не понимал, как все это работает: он-то был лишь инженером обучающих машин, но ему повезло…
— И как вы собирались уничтожить вашу систему отсюда?
— Путем изменения истории. Она уже изменилась, как только появилась я, но для гарантированного изменения нужно в историю вмешиваться по-крупному. Решатель посчитал, что самым крупным будет сохранение вам жизни — и я этим сейчас и занимаюсь. Ну и всем остальным понемножку…
— Берия думает, что документы по ядерной бомбе подготовили именно вы, это так?
— Некоторые, мы это учили в школе… в возрасте лет одиннадцати. И я да, могу самостоятельно изготовить бомбу, но как она действует — все равно не понимаю. Я у Дракона в основном учила химию, немного технологию. Еще он меня обучал… он мне очень подробно излагал свои идеи о том, как должен выглядеть правильный мир. Но я далеко не со всеми его мыслями согласна, хотя в целом… Думаю, что на сегодня вам сказок хватит. А насчет Владимирской области попросите Струмилина отчет составить, в его отчеты вы уж точно поверите. Да, кстати, он не пытался уклониться от моих оздоровительных процедур, и ему я уже точно лет десять добавила… А с вами мы встретимся здесь же через неделю, и я буду ждать предложений по организации дальнейших встреч. До свидания…
Сталин встал, чтобы проводить удивительную гостью… но так и не понял, куда она исчезла. Наверное, у них в будущем так принято, — с усмешкой подумал он, и вдруг осознал, что уже не считает то, что ему рассказала эта белобрысая девица, полный бредом…
Октябрь сменился ноябрем, прошли «октябрьские праздники». Страна трудилась, в основном не покладая рук. У Иосифа Виссарионовича появилось много вопросов к Тане, но девушка, их выслушивая, лишь улыбалась, говорила «рано еще» и продолжала пичкать товарища Сталина разными препаратами. Но на один вопрос она ответила: когда Иосиф Виссарионович поинтересовался, почему «зелья долголетия» еще не производятся для всего населения страны, она, с явно читаемой грустью на лице, сказала:
— Если бы это было возможно, то давно бы уже они делались. Проблема в том, что вручную их изготовить практически невозможно. Я училась их делать, как у вас говорят, «на коленке», семнадцать циклов: там сложные зависимости от нескольких десятков факторов, включая давление атмосферы и температуру воды в водопроводе… я эти зависимости научилась просто чувствовать. Нужна специальная и очень непростая
