Тафгай. Том 8 - Владислав Викторович Порошин
— Кому вы хотите посвятить сегодняшнюю победу?
— Хороший вопрос, — улыбнулся я. — Я рос в детском доме, поэтому победу могу посвятить только своим друзьям, товарищам по обе стороны океана и любимой девушке, а так же своей Родине — Советскому союзу и своему второму дому, которым стал для меня гостеприимный Чикаго.
При упоминании Чикаго собравшиеся журналисты захлопали в ладоши.
— Нас тут многих интересует, какова ваша дальнейшая судьба? — Задал вопрос один из корреспондентов и многие ему одобрительно закивали.
— Моя судьба решится в конце июня, когда товарищ Леонид Брежнев приедет в США на встречу с президентом Ричардом Никсоном, — ответил я. — Пока большего сообщить не могу. И прощу вас не забывайте, что не я один выиграл кубок Стэнли. Вашему вниманию — капитан Стэн Микита и человек который несколько лет подряд создавал эту команду Билли Рэй.
Я захлопал в ладоши и моему примеру последовали журналисты и корреспонденты. Однако какая-то мадам всё равно следующий вопрос переадресовала именно мне:
— А что умеет делать ваш кот?
— Он умеет разговаривать, — брякнул я, чем вызвал смех в аудитории. — Фокси, скажи мяу.
Я пододвинул микрофон к кошачьей наглой мордочке и Фоксец, лениво посмотрев на чудаковатых людей, произнёс: «мяу», чем вызвал взрыв аплодисментов.
* * *
Тёплая майская чикагская ночь приняла в свои объятья целое шествие, во главе которого полз грузовик с оркестром, беспрерывно играющим популярные мелодии, а следом ехала наша клубная кавалькада. В каждой автомашине с открытым верхом, нарушая правила дорожного движения, мимо торжествующих людей на улице проезжало по шесть, семь человек, представителей «Чёрных ястребов». Само собой наши жёны, подруги и даже дети ехали рядом в обнимку с хоккеистами. А ещё дальше, куда доставало моё зрение катили автомобили самых преданных команде болельщиков, которые не давали спать двухмиллионному городу, периодически сигналя и выкрикивая: «Блэкхокс — чемпион!».
Мой так называемый кабриолет находился одним из первых в колонне, и рядом со мной стояли и махали благодарной публике мои друзья. Стэн Микита с женой Джилл, Иван Болдырев с подругой Джессикой, я же одной рукой обнимал Лизу, а другой старшего тренера Рэя. Что характерно оба чуть ли не беспрерывно рыдали. Лиза от того, что нам предстояла неизбежная долгая разлука, а Билли Рэй так долго пробивался к кубку Стэнли, что дотянувшись до него, у 55-летнего специалиста элементарно сдали нервы.
— Ты мне Тафи, как сын, — повторял Рэй. — Видит Бог, если бы тебя не занесло в Чикаго, то не видать бы нам этой победы.
— Билли, родной! — Отвечал я, перекрикивая оркестр. — А ты мне как второй отец.
— Почему второй? — Обиженно спросил он.
— Первый батя у меня остался в союзе! Это Всеволод Бобров — мой первый старший тренер.
— О! Мистер Бобров. Окей, я согласен. — Закивал невысокий и потешный мужчина в клубной бейсболке с головой индейца на лбу. — Видит Бог, если бы тебя не занесло в Чикаго…
И тут оркестр грянул «Траву у дома», а мы русскоговорящая часть американской команды заорали без слуха, без голоса, на одних нервах:
И снится нам не рокот космодрома!
Не эта ледяная синева!
А снится нам трава, трава у дома!
Зелёная, зелёная трава!
— Не уезжай в Союз, — начала нашёптывать моя ненаглядная подруга. — У меня плохие предчувствия. Я боюсь, что тебя там убьют. Мне недавно приснился плохой сон.
— Если бы я верил плохим снам, то сейчас бы водку пил с заводскими работягами в городе Горьком, а не играл бы в НХЛ в хоккей. Всё будет отлично! Эй-е-е-е-ей! — Крикнул я народу на тротуаре. — А снится нам трава, трава у дома! Зелёная, зелёная трава…
* * *
На следующий день незамысловатый мотив ансамбля «Земляне» так и крутился в моей голове, что не удивительно, ибо уснул я только под утро. И напевая про себя по кругу одну и ту же строчку «И снится нам не рокот космодрома», я пришёл в лучшие апартаменты отеля «Блэкстон» на встречу с президентом НХЛ Кларенсом Кэмпбеллом. Кроме Кэмпбелла в гостиной шикарного номера меня встретил ещё один человек, секретарь главы Национальной Хоккейной лиги. В таком формате мы приступили ко второй части переговоров, а именно к финансовой.
— Давайте посчитаем, — буркнул я, вынув из внутреннего кармана листки с примерными прикидками, которые сделал заранее. — В регулярном чемпионате НХЛ — 78 игр, из них 39 — это домашние матчи. Вычитаем те 12, которые наша советская команда проведёт в Москве, мы получим — 27. Каждая игра только за счёт продажи билетов принесёт в кассу — 126 тысяч долларов. Умножаем, получаем — 3,4 миллиона долларов.
— Мы это всё прекрасно знаем и без вас, — усмехнулся секретарь Кэмпбелла, худой мужчина лет 36 в дорогом костюме.
— Замечательно, что вы так умны, — хмыкнул я и продолжил. — Поэтому в договоре, который вы подпишете с советским спорткомитетом должна будет стоять цифра — 3,4 миллиона долларов. Наших чиновников такая сумма впечатлит. Именно из неё будет оплачен труд хоккеистов команды за 8 месяцев, с октября по май.
— Это очень большие деньги, — запривередничал президент НХЛ. — Ну допустим. Я надеюсь, что аренду спортивной арены, аренду жилья и трансфер, так же из этой суммы оплатит ваш спорткомитет.
— 3,4 миллиона долларов на 20 человек за 8 месяцев — это слёзы. — Ответил я, а сам подумал, что из этих денег хоккеисты не увидят и половины, всё себе загребёт неуёмный чиновничий аппарат. — Поэтому аренду спортивной арены, жилья и трансфер оплатите вы сами. Не забывайте, что ваша НХЛ заберёт деньги за стоянку автомобилей, за продажу напитков и бутербродов во время матча, а так же в ваш кошелёк капнет доход от продажи атрибутики, телевизионных прав и рекламы на хоккейных бортах. И ещё если наша советская ледовая дружина пробьётся в плей-офф, то вы заработаете дополнительные деньги, поэтому за каждый домашний матч финального раунда будете платить бонус в 100 тысяч долларов на всю команду.
— Это очень много, — заёрзал в мягком уютном кожаном кресле Кларенс Кэмпбелл.
— Советские звёзды не дешёвки, — упрямо произнёс я. — Напомнить — чем закончилась Суперсерия 72? А кто вчера выиграл кучу индивидуальных призов? И как вы хотите воевать с ВХА, если будет жадничать?
— А как
