Каратист: без компромиссов. Том 4 - Алим Тыналин
Пока Рисо не оперился. И не создал свое «карате оператива».
— О, это очень интересно, — сказал я. Это и впрямь круто. Увидеть живые легенды — Можно с ним познакомиться?
Альваро опять оглянулся. Приятели кивнули.
— Почему нет? Только он сам не придет. Он живет в китайском квартале. Можем сходить к нему. На днях. Мы уточним время встречи.
Я кивнул. А потом вспомнил еще одно имя. И спросил:
— А бойцы стиля дзесинмон серин-рю? Те, что обучались у Икеды Хосю? Где их додзе?
Кубинцы удивились. Альваро открыл рот.
— Ого, какая у вас отличная разведка! Вы уже и так все знаете. Мы все и есть эти бойцы. Выходцы из «Тсуеи сейсин до рю». Школа пути сильных духом. Нас обучает сенсей Камило. Он японец. Додзе в Пасо дель Прадо.
Да, точно. Его звали Масааки Кагахура. Кубинцы называют Камило.
Выходец из коммунистической партии Японии. Портовый работник. Спец в области рыбной промышленности. И еще страстный поклонник боевых искусств. В частности, стиля дзесинмон.
А Икеда Хосю — японец. Основатель стиля дзесинмон. Он только пару раз приезжал сюда. На Остров Свободы. Давал семинары. Жил и обучал в Токио.
— А с ним можно познакомиться? — спросил я. — Меня интересует кубинское карате.
Альваро снова оглянулся. Елы-палы, что так нерешительно?
Потом я понял. Они боятся, что я вызову на бой. Их учителя. Или самого сильного ученика. И те проиграют.
Это в традициях японцев. Такие боевые проверки.
— Только учеба, — сказал я. — Без поединков.
Альваро улыбнулся.
— Мы спросим у сенсея Камило, — сказал он. — Когда будет удобно. И сообщим. А пока что мы хотим изучить ваш стиль.
Ну и ладушки. Сразу после этого начались поединки самбистов. Каратисты отошли в сторонку.
Я сел на скамейку возле стены. Остался смотреть на бои. Мое лицо до сих горело после удара Гонсалеса.
Фролов показал «вертушку». Все кубинцы окружили место поединка. Даже ударники.
Мне это нравится в кубинцах. Они поглощают все приемы. Неважно, борцовские или ударные.
Впитывают. Преобразуют в себе. Творчески перерабатывают. И уже потом используют.
Лозунг все в дело ради цели. Очень здорово и прагматично. В оперативном карате они сделали также.
Смешали кунг-фу, ушу, карате. Оставили голый функционал. И сделали свой стиль. Очень грамотный. Который оценили даже японцы.
— Опрокинуть надо под себя! — загремел Фролов. Он разговаривает громко. Так, что люстры дребезжат. — Вот так! Я же показывал!
Вертушка в борцовской технике это вовсе не удар. Это бросок. Делают уже профи. Делается в сочетании с захватом руки или ноги противника. И потом надо быстро вертануть вокруг продольной оси своего корпуса.
Под конец надо швырнуть соперника под себя. И добить или задушить. Поймать на болевой. Пока оглушенный враг пытается сообразить, что произошло.
— Вот, смотрите! — Фролов позвал своего партнера, Сережу Чубатого, к себе. И снова показал, как выполняется прием.
Серега с криком грохнулся об мат. Фролов всегда делает приемы жестко и беспощадно. Но аккуратно. Никогда ничего не ломает.
Фролов не дал ему опомниться. После падения Чубатый пытался сделать перекат. Уйти в сторону. Но Фролов поймал его. Набросился сверху.
В двадцать первом веке это положение называется маунт. Но сейчас это словечко не вошло в обиход.
Быстрый залом локтя. Чубатый взвыл от боли. И отчаянно захлопал ладонью по мату. Сдался.
— Самое главное, учтите! — предупредил Фролов, поднимаясь и протягивая руку Чубатому. Чтобы помочь встать. — Если проведете неправильно, то высок риск, что сами окажетесь в невыгодном положении. Опытный соперник вас поймает. Делать все надо правильно. Вот ты, иди сюда.
Он позвал огромного мускулистого кубинца. Правда, тот пониже ростом, но все равно выше большинства присутствующих. Морозов уже говорил мне, что сегодня пришли бойцы из спецназа «Avispas Negras». То есть, «Черные осы». Не так давно созданное подразделение.
Это было интересно. Я не знал, справится ли с ним Фролов. Соперник выглядел внушительно. И явно не собирался уступать нашему тренеру. Облегчать задачу.
Но Фролов быстро уломал его. Чемпион Союза, как-никак. Опытный.
Через десять секунд схватки в воздухе мелькнули ноги кубинца. Он грохнулся на маты с такой силой, что задрожал пол. Я думал, сейчас развалятся стены. Фролов тут же провел захват.
Занятия длились до обеда. Кастро побыл еще час. Потом у нему пришел помощник.
Высокий стройный парень в сером костюме и зеленом галстуке. Что-то шепнул на ухо.
Показал сложенный вдвое лист телеграммы. Кастро прочитал. Кивнул, сложил бумагу в карман. Минут пять болтал с руководителем нашей группы.
Тот прилетел на другом борте. Тоже чин из КГБ. Насколько я понял, даже повыше того генерала, что давал мне награду за Японию. С нами еще не общался. И нам его не представили.
Потом они все вместе ушли. Мы после занятий отправились на обед.
Столовая находилась тут же. В этом особняке. Столы поставили на веранде, на открытом воздухе.
Из тропического сада, окружающего особняк, до нас доносились терпкие ароматы. Между папоротников и банановых пальм лениво проползла игуана. Над вьюнками порхали колибри.
Солнце стояло высоко, сильно пекло. После обеда я вышел прогуляться. У нас остался час свободного времени. Хотел помедитировать в саду. Но не успел.
— Как у вас дела, товарищ? Вы из Советского союза?
Я оглянулся. Рядом стояли две чертовски симпатичные девушки.
Глава 6
Красотка
Девушки симпатичные.
Одна высокая и стройная, с восхитительными черными глазами, обворожительной улыбкой и длинными обесцвеченными волосами. В белых шортиках и футболке с изображением Че Гевары и надписью «Cuba Libre».
Вторая пониже ростом, в теле. С пышными формами, но отнюдь не толстушка. Глаза тоже черные, кожа смуглая. Кудрявые волосы как уголь и свободно болтаются до пояса. У этой синяя джинсовая юбка до колен и коричневая легкая футболка с желтыми и красными крапинками, с глубоким декольте.
Когда она тоже улыбнулась, я поразился белизне ее зубов.
— Hola, chicas (Привет, девушки), сказал я наиболее известную мне фразу. — Как вы тут? Э-э-э, буэнос диос.
Девушки заулыбались еще шире. Мы стояли возле открытой железной калитки. Рядом с высоким трехметровым кирпичным забором, покрытым сверху двумя рядами шипастой колючей проволоки.
А сбоку росли красные цветы гибискусов и молочая. Чуть дальше манговое дерево, а за ним две пальмы. И еще дальше уже начинался сад, окружающий особняк, в котором проходили наши занятия. Вдалеке на веранде столовой официанты убирали грязную посуду с круглых столиков.
Двое охранников в армейских штанах и куртках, с зелеными панамками на головах, стоявшие у домика КПП у ворот, жадно смотрели на девушек. На груди у них висели автоматы Калашникова, широкие ремни перекинуты через потные шеи.
— Здравствуйте, товарищ, — сказала по-русски стройная девушка. С небольшим милым акцентом, который ее, однако, ничуть не портил. — Откуда вы? Из Советского Союза?
Ого, она говорит по-нашему. Я внимательно посмотрел на девушку. Интересно, как они сюда прошли? Кто пустил?
— Да, я из Советского Союза, — подтвердил я. — А вы откуда знаете наш язык?
Девушки переглянулись. Как будто нашли раковину с жемчужиной на берегу моря. И заулыбались еще больше. Ту, что повыше и стройнее, звали Ванесса. А вторую — Леонор.
Разговаривая, мы вышли за пределы территории через калитку. Пошли по пыльной желтой грунтовой дорожке вдоль забора.
Ванесса училась в СССР. В мединституте имени Пирогова. Ей сейчас двадцать лет. Не доучилась, вынуждена была уехать. По семейным обстоятельствам.
Не сказала, по каким именно обстоятельствам. На мгновение улыбка чуть потускнела. Но потом снова улыбнулась.
А Леонор ее подружка. Она тоже учится на врача. Здесь, в Кубе. В университете Сьенсиас Медикас в Гаване. Но с гостями из СССР до этого не сталкивалась.
Эге, сестрички медсестрички. Это уже что-то интересное. Мы сошли с грунтовой дороги и очутились на асфальтовой.
Между прочим, очень даже хорошей дорогой. Можно сказать, безупречной. Ни единой трещинки, выбоинки или бугорка.
Вдоль дороги шли мангровые леса. Сама дорога заметно шла под уклон.
Особняк, где мы учили оперативников, находился на вершине холма. Впереди, за густыми деревьями виднелись крыши двухэтажных домиков.
