Назад в СССР 1987. Книга 7 - Максим Гаусс
Заглянув внутрь салона, я увидел еще двух мертвецов — оба были в странной военной форме, и на наших солдат они совершенно не были похожи. Да и огнестрельное оружие оказалось совсем не советским — легкоузнаваемые американские М-16А1. Про морды пассажиров и водителя я вообще молчу — типичные пиндосы. А вообще, черт его знает, кого сюда принесло…
Дерьмо, какого черта здесь забыли американцы? Нет, так-то я прекрасно знал, что на протяжении всей Афганской войны, они активно поддерживали оппозицию, тренировали боевиков и в большом количестве поставляли им оружие.
Но почему здесь только одна машина? Где прикрытие, где нормальная охрана? Подставились как-то совсем глупо. Ну, понятно, на то такие операции и разрабатываются, чтобы застать потенциального противника врасплох. Но зачем им так рисковать? Я мог бы объяснить это лишь по одной причине — для них встреча тоже оказалась незапланированной и произошла не так, как планировалось изначально.
В салоне ничего интересного я не нашел. Да и в багажнике, кроме кучи хаотично наваленного оружия, тоже ничего существенного не было. Бросился к другой машине. Там тоже ничего.
Рванул к следующей. Ветров и Нагибин ходили следом, помогая осматривать изрешеченную технику. Это только в американских боевиках показано, как транспорт не обстреливай, а пули рикошетят даже от простого пластика. На деле же картина была абсолютно иной — часть машин в решето. Сплошные рваные дыры. И повсюду кровь.
Я насчитал сорок четыре трупа. Из-за фактора неожиданности и того факта, что большинство моджахедов были на открытом пространстве, получилось так, что первыми же залпами сразили чуть ли не половину всех противников.
Осмотрев все легковые машины, я перешел к грузовикам. В горящий ГАЗ-63 можно было даже не соваться. Если бы там что-то и уцелело после взрыва, оно уже сгорело, тушить бессмысленно, да и нечем. А вот «шестьдесят шестой» оказался практически целым и весьма интересным. Внутри были ящики с «НАТОвским» оружием, станковые минометы, ящики с минами и еще какой-то хлам.
Все это, конечно, круто — мы пресекли что-то незаконное, что точно не пошло бы на пользу советским войскам. Думаю, что и сам товарищ Черненко плохо понимал, что именно тут было запланировано.
Эх, знать бы еще то, что на самом деле знал он. Ведь не просто же так Алексей Владимирович так ухватился за эту соломинку и отправил именно меня… Что у него, других доверенных лиц нет? Есть, конечно же. Быть может дело в том, что он никому не доверяет после предательства Пономарева?
— Все не то… — процедил я, глядя в открытые ящики. — Здесь нет ничего, что могло бы заинтересовать КГБ!
При этих словах, Нагибин окинул меня слегка удивленным взглядом, но я не обратил на это никакого внимания. Оставался последний транспорт — старый побитый «УАЗ». Кстати, во время штурма, машина попыталась сдать задом, но водитель что-то не рассчитал и задние колеса попали в глубокую яму, откуда машина уже не смогла выбраться.
Едва я подошел к дверям, как изнутри раздался какой-то подозрительный шум.
— В сторону! — рявкнул я, одновременно падая на землю и выхватывая пистолет. Ветров и Нагибин едва успели отпрянуть, как из машины раздалась автоматная очередь. Пули прошили тонкий металл, просвистев над нашими головами.
Старлей выругался и тут же вскинув свой Калашников, дал длинную очередь, перечеркнувшую весь кузов «буханки».
Повисла тишина. Изнутри раздался сдавленный стон.
Ветров зашел чуть левее, знаком показал открыть дверь.
Поднявшись, я осторожно протянул руку и рывком дернул правую дверь на себя. Та с грохотом распахнулась и в глубине машины я увидел человека в афганской одежде. На моджахеда он похож не был.
Человек явно был ранен и попытался вновь воспользоваться автоматом, но не сумел — рука у него в двух местах была прострелена.
— Брось! Брось оружие! — потребовал я, взяв «стрелка» на прицел.
Тот, с перекошенным то ли от боли, то ли от ненависти лицом, не только понял, но и подчинился. Раненая рука отпустила Калашников, а другая медленно поднялась вверх.
— Надо же, чуть не продырявил! — проворчал Ветров, заглядывая внутрь. — Молодец, лейтенант, хороший слух. Так бы он нас троих на тот свет бы отправил.
— Вылезай! — крикнул Нагибин, открыв боковую дверь. — Ну, живо!
— Не стреляйте…
Так и оказалось, это был не афганец. По крайней мере, он не только понимал, но и говорил по-русски, причем без какого-либо явного акцента.
К раненой руке, на цепи у него был пристегнут среднего размера серебристый кейс. Не нужно быть гением, чтобы понять — ради него меня сюда и отправили. Такое просто так не пристегивают к человеку и не отправляют, не пойми куда. Что же там такое, что чемодан пришлось цеплять к курьеру?
— Ты русский? — спросил я.
Тот неопределенно качнул головой, буравя меня странным взглядом. Что-то мне в этом взгляде не понравилось.
А в следующую секунду, тот вдруг произнес:
— Я тебя узнал… Ты, был на станции?
Еще не поняв смысла вопроса, я замер в нерешительности. А тот вдруг резко потянулся к поясу и совершил какое-то непонятное действие. Одновременно, старший лейтенант Нагибин ухватил меня за руку и резко оттолкнул в сторону, повалив на землю. Я еще успел расслышать крик Ветрова, растворившийся во внезапно раздавшемся гулком взрыве…
Глава 5
Мясорубка
— Лейтенант! Савельев, давай, давай… — откуда издалека раздался приглушенный голос. — Ну! Приходи в себя!
Я почувствовал, как по щекам шлепнули пару раз. Затем, через несколько секунд, под нос сунули нечто твердое с сильным резким запахом…
Ну, конечно же, нашатырь. Тот, кого хоть раз приводили в чувство стеклянным пузырьком с нашатырем, никогда этого не забудет.
С трудом приподнял голову, кое-как осмотрелся. Осознал, что лежу у края ущелья, весь в пыли. Рядом возился медик, копаясь в своей аптечке. В районе правого предплечья расползлось небольшое кровавое пятно, но ощутимой боли я пока не чувствовал. Так, что-то слегка тянуло.
— Я что, помер? — первым делом спросил я. — Сколько прошло времени?
— Да пока не помер! — небрежно хмыкнул майор. — Пара минут. Тебя контузило слегка и осколком чуть ниже плеча зацепило. Хорошо, что Нагибин тебя в сторону оттолкнул. Ты зачем впереди нас полез? Героем решил стать?
— Некогда было разбираться, — отозвался я. — Кто ж знал, что в «буханке» будет такой сюрприз! Да какая разница теперь-то… Нагибин жив?
— Жив. Но без сознания. Хорошо еще, что взрывное устройство маломощное было, иначе костей бы не собрали.
— Выходит…
— Эта гнида с поясом шахида была! И ведь, черт возьми, наш человек был… По-русски понимал и говорил.
— Это был свой?
— Нет! — жестко ответил Ветров. — Это мог быть кто угодно. Все, хватит разговоров.
После взрыва самодельного взрывного устройства, меня перенесли левее, в тень. Рядом сидели и другие бойцы, раненые в ходе боя, к счастью у всех ранения были легкие. И лишь старший лейтенант Нагибин без движения лежал на импровизированных носилках. Мы готовились к отходу.
— Где кейс? — спросил я, озираясь по сторонам.
Ветров небрежно махнул рукой в сторону.
— Там! Некогда мне за этим дерьмом следить! Группа, внимание, готовность три минуты и выдвигаемся, здесь небезопасно. Мы и так слишком задержались здесь, рискуем попасть в засаду.
Среди камней лежал серебристый чемодан, со все еще пристегнутой к нему оторванной рукой смертника. Чуть дальше стоял «УАЗ» с открытыми нараспашку дверьми, а рядом с ним останки того, что ранее было человеком. Неприятное зрелище.
Да-а, со смертниками я даже в прошлой жизни еще не сталкивался. В Сирии, где мусульманину убить себя, при этом забрав жизнь неверного — чуть ли не подвиг, подобное встречается повсеместно, но меня, к счастью, обошло стороной.
До валяющегося среди камней и покрытого пятнами крови чемодана никому не было дела — часть бойцов оказывала медицинскую помощь, другая стояла в оцеплении и следила за периметром. Их это вообще не касалось, они свою работу сделали как надо.
С трудом поднявшись на ноги и наспех стряхнув с формы светлую пыль, пошатываясь, я направился к чемодану. Вытащив руку из цепи, отшвырнул ее в сторону. Сам кейс при взрыве почти не пострадал, так — несколько царапин на корпусе.
— В «буханке» больше ничего ценного не было, — заявил
