Пантанал и Тектонический Разлом - Дино Динаев
— Это ясно как день, — успокоил я. — А вот Маслов, что за человек?
Боровик не понял.
— Кто он по жизни? — уточнил я.
— Вояка! — уверенно ответил Боровик. — К гадалке не ходи. В прошлом спецура даже. Воевал и убивал, я таких кентов на раз раскусываю. Да и приемчиками балуется. Один раз шваль полезла, он им одной левой ноги поотрывал.
Надеюсь, не в прямом смысле, содрогнулся я.
— А враги у него были?
Есть вопросы, которые задавать нельзя. Боровик сразу закрылся, и сказал, что высочайшая аудиенция закончена.
— Базар закрыт! — отрезал он.
Как я жалел потом, что вместо врагов не спросил его о другом. Противоположно другом.
После разговора с Боровиком я сделал 2 вывода. Первый был вывод меня. Меня вывели из сауны без эксцессов, морду не набили, ксиву не отобрали.
Второй, тоже вообще то важный, мир Двойников не только опасней, чем наш. Он еще и опережает наш ровно на одни сутки.
Как сказал бы мой друг Вальжан:
— Тут что-то связано с Пантаналом!
3. Вальжан
4 июня. 86 год Конфликта. Самара.
Следователь УСБ подполковник Любовь Михайловна Родочинская могла с успехом служить для продления полового акта, если у кого он получался скоротечным. Для этого достаточно было ее представить. Костистое широкое лицо, огромный лоб, словно созданный для колки орехов, жидкие черные волосы, плоская грудь, злой взгляд. Самое печальное-она считала себя первой красавицей, умничкой, а всех мужиков тупыми ублюдками, которых держат в органах исключительно за штаны.
— Ну что, майор, обдумали свое поведение? — спросила она голосом, которым легко можно было подать команду «подъем» в казарме на сотню рекрутов. — Почему молчите?
— Жду вопроса! — пожал плечами я.
— Даже так? — она вперила в меня взгляд, судя по которому я должен был обосраться прямо в кабинете управления.
В дурку конечно не поместят, пансион не дадут, но в подпольный интернет выложат обязательно. Родочинская будет показывать видео подружкам во время винопития в популярных кабаках столицы, удерживая аппарат двумя наманикюренными пальчиками.
— Тебе весело, майор? — она сделала вид, что удивилась, на самом деле ее мог удивить разве что размер хрена. — Веселый мне фигурант попался! В первый раз такое. Ты думаешь, былые заслуги избавят тебя от неприятностей, которые я могу тебе доставить.
Некоторое время я усиленно вспоминал, какие заслуги могу приписать себе. Козлоффа я упустил, нога не гнется, генерал со мной не здоровается.
Родочинская посчитала прелюдию оконченной и приступила непосредственно к сексу.
— Что вы можете сообщить о происшествии 2 июня по месту вашего проживания в коттеджном поселке «Елки» по адресу Персиковая 6?
О событиях в ночь со 2 на 3 июня я вспоминаю не без удовольствия. Большей задницы в своей жизни мне наблюдать не приходилось, разве что, когда меня подстрелили. Но это не считается. В момент, когда меня подстрелили, я впал в коматозное состояние и большую часть шоу пропустил. Но 2 числа я оказался в числе зрителей первого ряда.
Когда Родочинская напомнила об этом, перед глазами как живое встало выпученное лицо с пучком усов, напоминающих волосы на женских гениталиях. Пороховой дым. Дыра в двери. На стене картина, вернее, одна рама от нее, потому что в картине тоже дыра. Бр-р.
— Что головой трясешь, майор? — усмехнулась Родочинская, лучше бы она этого не делала, зубы кривые и мелкие, говорят, баба ненасытная, молодых офицериков под себя подкладывает пачками, никак не нажрется.
— Не было никакого происшествия, — говорю. — Сосед чистил ружье, случайно нажал на спуск, оно и выстрели. Он в объяснении все подробно об этом указал.
— Два раза выстрелил? И оба случайно?
— Выстрелы я не считал. А в чем собственно дело?
— Вы не находите странным, что он заявился чистить свое ружье к вам домой? Не хотел у себя пачкать?
— Мы с ним близкие друзья. Разговаривали, смеялись, ну он возьми и нажми на спуск.
— Вы настолько близкие друзья, что он, вернувшись с 3-х месячной вахты вместо того, чтобы пользовать женушку, поспешил к вам, чтобы почистить ружье и выслушать свежий анекдот?
— Он не спешил пользовать жену, потому что я довольно усердно пользовал ее за день до этого! — это я не сказал.
А вслух сказал, что вероятно он хотел с делами закончить, а уже потом с чистыми совестью и ружьем перейти к более приятным процедурам.
— Не делай из меня дурака, майор! — вскричала Родочинская.
Я сказал, что не делаю и даже обиделся.
— Не хотим сотрудничать-и не надо! — она повеселела, явно не к добру. — Мы вызвали твоего соседа, напомнили о гражданском долге!
(Бедный Яша. Я представил его с отбитыми яйцами).
— Он и признался, как все было. И заявление свое забрал!
Как все было? Передо мною встала как живая картина маслом. Яша на полу в кровавых соплях. Я внушаю ему прописные истины — что врать, чтобы не присесть за нападение на сотрудника органов. Для усиления внушения потрясываю Яшу. На лице Яши страх и ужас, Фобос и Деймос. И не от страшного моего лица или ужасных исторгаемых мной проклятий.
Яша смотрит мне за спину, и глаза его буквально вылезают из орбит. Я знаю, кто у меня за спиной, но от этого не легче. Самому хочется закрыться в ванной и отстреливаться.
Единственная соломинка, что удерживает от этого, это то, что он не убил меня сразу, стало быть я ему зачем-то нужен. Стало быть, поживу еще.
Я представления не имею, как он меня нашел и зачем пришел. Знаю лишь одно, если бы Яша не приперся со своим дурацким ружьем, мы бы давно поубивали друг друга. Я бы не выдержал точно, сработал на рефлексах, я хожу в душ со стволом. У меня в каждой комнате тайник, пистолеты прикручены скотчем под столами, за картинами на стене, лежат в салатницах и вазах. Это не от
