Волк: лихие 90-е - Никита Киров
Пока не забыл. Вернулся в дом и позвонил Даше. Пятизначный номер мгновенно всплыл в памяти, 3−22–23. Но ответила её мама, сказала, что Даша уехала с утра с отцом в деревню. Когда услышала, что это я, обрадовалась и сказала, что Даша мне обязательно перезвонит, как приедет. Добавила, что лично напомнит об этом.
Ну и хорошо, что уехала развеяться. Быстрее придёт в себя на свежем воздухе. Надо бы ещё узнать, что там с этим уродом. Надеюсь, эту ночь он не пережил. Таких тогда не любили нигде.
На улице людей мало. Я обошёл большую лужу от вчерашнего дождя, направляясь к Жене. У кого-то из соседей был включён магнитофон, доносился голос Ивана Кучина, который пел про человека в телогрейке, который по белому снегу уходил от погони. Слова вспоминались сразу, хотя песню не слышал лет двадцать с лишним.
Открыл калитку. Надо Жене наводить порядок у себя во дворе, всё заросло травой. Дверь в сени открыта настежь. Он хотя бы собрал бутылки и выбросил, так что можно спокойно пройти.
Вошёл внутрь, Женя только что вылез из подполья и сейчас закрывал тяжёлую деревянную крышку. Вид у него чуть получше, чем вчера, но после загула с китайским спиртом отходить можно долго.
Хорошо хоть, что он не успел подсесть на что-то потяжелее и опаснее, что тоже возили с Китая.
— Думал, может осталось что с зимы, — ответил он, заметив мой взгляд. — Огурцы или компот может какой.
Он медленно поднялся на ноги, раскатал ковёр на люк подполья, подошёл к холодильнику и достал из него тёмную бутылку местного пива. Открыл крышку об стену, пиво пшикнуло. Спирта и водки нигде нет, похоже, Женя и правда решил выходить из долгого загула. А то похмеляться ими — запой продлится ещё долго. Хорошо, что он молод, а то было бы тяжелее.
— Пошли завтракать, — позвал я.
— Ща, — он несколькими глотками осушил бутылку. — В себя приходить надо, а деда Боря меня с пивом не пустит. Хорошее мы вчера дело сделали, Волк. Успели. Ты как чуял.
— Угу.
— А раз ты всё знаешь, — Женя хитро посмотрел на меня. — Когда я сдохну?
— Не скоро, — серьёзно ответил я. Теперь уже точно не скоро. — Но в загулы не уходи.
— Постараюсь. Может, ты ещё что подскажешь? А то деньги кончаются. Где их взять?
— Ещё обдумаем. Пошли.
Дед с подозрением посмотрел на Женю, когда мы зашли в дом, и сурово нахмурил брови.
— Отправлю-ка я Кирюху пива тебе взять, полечишься, — сказал он.
Купить пиво в 17 лет тогда не составляло больших проблем. Да даже в 14 лет его продавали, как и сигареты. Хотя были продавцы, которые наотрез отказывались продавать алкоголь детям, и было их немало. Зато купить можно было выпивку в любом месте, в любое время и в любой день. Почти в любом киоске всегда было спиртное.
— Да не надо, — Женя отмахнулся. — Хорош уже.
— Ну, смотри, дело молодое.
На завтрак были жареные яйца, свежие и домашние, Кирилл собрал их утром из курятника. Яичницу густо засыпали свежим укропом, дед вообще его очень уважал и сыпал в каждое блюдо. А ещё к чаю купили конфеты, которые наверное были только в наших сибирских краях.
Фиолетовые шершавые фантики, на которых был изображён Мао Цзэдун. Привозили их массово из Китая. С нугой, но такой твёрдой, что вполне можно было сломать зуб или пломбу. А я помню, как лечили зубы в это время, так что не рисковал.
Ещё оттуда привозили китайскую колу в красных банках из алюминия. Привозил её дядя Вася, тот самый, который возил металл в Китай. Можно было даже сдать банки ему назад, получив за это немного денег.
— Машина нужна? — спросил дед. — А то в город хочу съездить.
— Езжай, пока никуда не собираюсь, — сказал я, подхватывая вилкой ещё яичницы. — Завтра с парнями на железку сходим.
— А сам-то что, не хочешь?
— Нет, другую работу подумываю.
— Ну смотри. Не бандитом же? — он сурово глянул на меня.
— Совсем нет.
Дед надел кепку и тёмно-синий старый пиджак, к которому раз в год, на Девятое мая, прикручивал орденские планки. Сами медали почти никогда не носил, они лежали у него в шкафу.
Кирилл убежал к знакомым, хотел взять фильмов посмотреть, потому что Женя согласился дать нам видеомагнитофон на время. А мы пока вышли посидеть на свежем воздухе.
К забору была прибита стопка старых газет, которую удерживали две деревянные планки на гвоздях. Это я прибил, ещё когда учился в школе, и колотил по стопке кулаками. Теперь этим занимался Кирилл. Груши не было, но ударку надо было отрабатывать.
В стороне под навесом, где зимой лежали дрова, стояла гиря на 16 килограмм. Подошёл и поднял. А сила ещё есть. Надо бы походить в зал к Семёнычу, привести себя в форму.
От соседей всё ещё доносился Кучин, наверное, слушали его альбом, просто меняя кассету сторонами. Сейчас он пел «Хозяин, пусти меня назад».
— Жаль, что не успел вчера, — Женя достал сигарету из мягкой пачки родопи.
— Успели же, — несколько раз стукнул по газетам, но осторожно, кулаки ещё болели после вчерашней схватки. Но зато можно пинаться.
— Грохнуть его не успел, — Женя покачал головой. — Таких только одно пугает, когда сами сдыхают. Помню, когда мы были в Гудермесе, там был один такой чех, прозвище у него было…
В калитку постучали. Собаки не было, старый пёс умер зимой, нового пока не завели, но надо.
Пришёл дядя Серёжа Лапин. Улыбающийся пузатый и загорелый мужик с толстой золотой цепью на шее и здоровенным браслетом на руке, тоже из золота.
— Здорово, мужики, — он показал золотые зубы в половину рту. — Да я тут в Китай собираюсь. Макся, не хочешь со мной кэмэлом поехать?
Кэмэлы — это особые челноки. Многие продавцы с рынка ездили в Китай по туристической визе, но оттуда можно было вывести всего пятьдесят килограмм багажа, что проверяли на таможне.
Поэтому набирали команду кэмэлов, единственная цель которых — провести с собой груз нанимателя через таможню. Платили немного, но оплачивали визу, сборы, дорогу и даже разрешали взять с собой пять килограмм своих покупок. А цены в Китае были заметно дешевле, чем здесь.
С учётом того, что многие на таможне всю одежду надевали на себя в несколько слоёв и это не считалось весом, многие подрабатывали таким способом. Так что вид туристов, которые тащили тяжеленные китайские клетчатые баулы, никого не удивлял.
Но сейчас мне это было неинтересно. Что я заработаю на этом? Да и мне надо присматривать за Кириллом и Женей, и не забывать о зале Семёныча. И конечно же, своё дело, о котором я думаю день и ночь.
— Нет, дядя Серёжа, у нас дела.
— Да подзаработали бы, — Лапин вздохнул. — А у Кирюшки нет загранпаспорта? К школе бы приоделся. Да и тебе бы вещи на осень не помешали.
— Нет.
— Жаль-жаль, но смотрите сами.
Он ушёл, пошёл к другим соседям.
— Кхе, — Женя хмыкнул и стряхнул пепел. — Я тогда просился съездить, а он меня не взял. Хотя и ладно. Я бы там где-нибудь с китайцами закусился бы и подрался, это точно. И водка там дешёвая, говорят.
— Тебе сейчас не до водки должно быть.
— Ты как тот, с пятном на лбу, — Женя засмеялся, но вздохнул. — А, да все они те ещё… ладно. Какие планы, Волк? Не на сегодня, а вообще. Не просто же на железку устроить. Ты-то потом всё равно уедешь.
— Планы пока примерные, — я ещё несколько раз стукнул по газетам. — Надо денег для старта, собрать людей, потом помогать тем, кто попросит. Заодно оформиться официально. Но это всё пока без конкретики, пока надо сосредоточиться на деньгах.
— У тебя голова всегда варила, — он потёр виски. — Знаешь, я тебя даже не узнаю. У нас комбат был один, хороший мужик, земля ему пухом. Столько пацанов спас. Вот тоже рассуждал всегда так, как ты. Ладно, к чему я это. Ты там в своём универе точно изменился, раньше ты так не говорил.
Я сел рядом с ним.
— Есть одна идейка, Женя, но рискованная. Надо обдумать, как лучше к этому подступиться. Время такое. Опасное, но возможности есть.
— Чё так зови.
— Обязательно.
Калитка открылась, вернулся Кирилл с чёрным пакетом, где лежали кассеты. Сегодня воскресенье, делать особо нечего, а из-за дождя вчера не надо поливать огород
