Самый яркий свет - Андрей Березняк
Я закричала. Увы, злодей был готов и к этому, закрыв мой рот своей ладонью, затянутой лайковой перчаткой. Второй рукой он постарался ударить меня своим клинком, но тут уж я вцепилась в нее, не позволяя приблизить острие к своей груди. Глупо было бы надеяться, что мне удастся долго удерживать того, кто гораздо сильнее меня, но ужас и, наверное, Мани, позволили мне сопротивляться какое-то время. Господин прижал меня к захлопнувшимся дверям и давил все сильнее.
И вдруг он в раз ослаб, его оружие больше не стремилось пронзить меня насквозь, а потом лиходей обмяк и повалился на пол. Не в первое мгновение я смогла сосредоточить взгляд, а когда собралась, то увидела перед собой Сержа в полном гусарском параде, хотя и без кивера, и с обнаженным палашом в руке. Несостоявшийся мой убийца лежал лицом вниз, из резаной раны, уходящей наискосок от шеи на спину, вытекала черная в неярком свете свечей кровь.
— Александра! Вы целы?!
Ответить я уже не смогла, ноги мои стали подкашиваться, и корнет, бросив палаш, подхватил меня на руки.
— Серж… Как Вы здесь?..
— Александра Платоновна, я не мог ждать до завтра, я хотел Вас видеть. Пришел, но горничная Ваша, мерзавка, не пускает. Потом слышу гром, крик и шум. Кто этот негодяй?
— Не знаю… Надо позвать швейцара, пусть кличет городовых.
Глава 4
Ивана нашли в его каморке. Бедный швейцар лежал возле своего топчана с раной в сердце. Полицейских позвал корнет, остановив патруль на набережной.
Через час приехал сам Спиридонов с помощниками. Был он мрачен и молчалив. Младшие приставы суетились возле тел, писарь скрипел пером, закрепляя на бумаге увиденное.
Напавший на меня господин был не знаком ни мне, ни кому-либо еще. В ночное время опросить всех жильцов дома не представлялось возможным, к тому же по причине летней поры почти все из них в Петербурге отсутствовали, проводя дни в праздности на своих дачах: кто на Елагином, кто на Каменном островах. У лиходея при себе не обнаружилось ни бумаг, ни приметных вещей, а финский нож — такой у многих имеется, по нему тоже установить личность не получится.
В квартире, куда мы поднялись, растрепанная и заплаканная Танька бегала с чаем, который полагала средством от любых волнений. В меня она вливала уже третью чашку. Серж сидел как на иголках, а Николай Порфирьевич недобро смотрел на него.
Работа пристава такая — подозревать всех и каждого.
— Сергей Григорьевич, как Вы очутились здесь в столь странный час? — спросил он гусара.
Корнет покраснел и посмотрел на меня. Я лишь махнула рукой, давая разрешение нарушить данное мне же сегодня утром обещание.
— У нас с Александрой Платоновной утром была встреча… приватного характера. Я, к стыду своему, был не на высоте. Мы сговорились увидеться завтрашним вечером, но мучимый терзаниями решил попытать счастья сегодня же.
Пристав посмотрел на меня, в глазах его мелькнули веселые чертинки, а я подтвердила слова Сержа:
— Корнет был у меня в самом деле. Он был мил и нежен, но в самом деле мог почувствовать некоторое неудовлетворение. Серж, я не в обиде и не виню Вас, ни в коем разе, видит Мани!
— Амурные дела ваши оставим при вас, в протокол это не пойдет. Молодо, зелено, кровь кипит — понимаю. Когда Вы пришли в дом?
Пришел гусар за час до моего возвращения. Иван пригласил его в парадную, Танька подтвердила, что примерно в то время Серж стучался в квартиру, но пустить воздыхателя госпожи за порог она отказалась, даже не отперла. Сгорающий от любви корнет все это время просидел на подоконнике на лестнице, за это время никто мимо не проходил. Слышал, как швейцар открывал двери и тихо говорил с кем-то, но не придал значения, так как от скуки прикорнул, облокотившись на рассвет откоса. Во сколько это было, сказать бы не смог. Очнулся уже от грохота выстрела, моего крика и звуков борьбы внизу.
— Сбежал вниз, увидел, как негодяй стремится ударить ножом Александру Платоновну. Подскочил — и наотмашь его.
— Что же Вы, любезный, плашмя его не приголубили? От мертвого мы теперь никаких свидетельств не возьмем.
— Растерялся, господин пристав. У нас ведь как: увидел врага — руби с оттягом, чтобы не оставлять за спиной. Александра Платоновна, а что же Вы его не осветили?
— Не мой Свет это, дар другой у меня.
Спиридонов не стал комментировать, хотя и посмотрел укоризненно. В самом деле, хотя остановить нападение я и не смогла бы, но уж смутить злодея, сбить его на мгновение вполне было по силам. Краткое помутнение рассудка могло помочь мне вырваться и сбежать, но в пылу схватки ужас вытеснил все полезные мысли из головы. Никогда до этого на мою жизнь не покушались.
— Сергей Григорьевич, позвольте попросить Вас оставить нас с Александрой Платоновной наедине на несколько минут. Разговор у нас есть конфиденциальный в интересах следствия.
— Честь имею! — Серж вскочил на ноги и щелкнул каблуками. — Если Танечка напоит меня еще чаем с пирогом, то подожду окончания беседы в гостиной.
— Танька, налей корнету чая и наливочки.
Когда за Сержем закрылась дверь, Николай Порфирьевич вдруг отвесил мне легкий щелбан промеж глаз.
— Сашка, дура ты! Вот сегодня показал себя разумной, много мыслей дельных сказала, а как ножик показали, так голова пустая! Я ж тебя и дар твой знаю, могла ты злодею мозги набекрень свернуть.
— Только смутить на миг, — попыталась я оправдаться.
— Так и того хватит порой, чтобы живот сохранить. Вокруг тебя дела закручиваются большие, должна понимать уже. Я тоже болван, надо было проводить тебя или выделить кого. А теперь два тела в холодный подвал везти. И хорошо хоть одно из них не твое.
От таких слов кинуло в пренеприятную дрожь. Вспомнилось острие клинка, неумолимо приближающееся к моей шее, несмотря на все мои усилия.
— Дюпре?
Спиридонов ответил не сразу. Он постукивал по своей привычке пальцами по резному подлокотнику кресла, размышляя о произошедшем.
— А вот знаешь, пока ты не спросила, был уверен, что он. А сейчас сомнения заглодали. Как-то быстро все. И очень уж нагло. Вот с одной стороны, в порядке вещей у Компании такое провернуть, устранить неугодного. А с другой… денег им от твоей смерти не прибавится, вклады и земли супостатам не перейдут. Наследников у тебя ведь нет? Нет, значит, все в казну отойдет. Дюпре — черт хищный и злопамятный, но умный.
