Во все тяжкие - Станислав Николаевич Минин
* * *
Вся следующая неделя прошла у меня на овощаге, свободны были только вечера.
В понедельник вечером позвонил Ольге Петровне и поинтересовался её самочувствием. Она сказала, что вроде как общее состояние улучшилось. Договорились, что я зайду к ней вечером через день.
Весь день в среду шёл мелкий противный дождь. Взяв дома отцовский зонт, я отправился к Ольге Петровне. Женьки дома не было, но, по сложившейся традиции, разговор всё равно проходил на кухне.
— Алексей, вроде как я стала чувствовать себя лучше! — наливая мне чай, сказала смущенно она, — Стала лучше и крепче спать, меньше устаю, в техникум хожу каждый день всё более быстрым шагом и практически не задыхаюсь. За эти четыре дня ни разу не было изжоги от столовской еды. И самое главное, эти очки мне уже не подходят, я стала лучше видеть! — она сняла очки и положила их на стол.
Я смотрел на Ольгу Петровну с улыбкой и мне казалось, что она как будто посвежела. Не так выделялись мешки под глазами, двигалась она чуть быстрее и резче, настроение явно улучшилось. А самое главное — появился хоть и слабый, но блеск в глазах.
— Ольга Петровна, с последней нашей встречи вы явно выглядите лучше. — я продолжал улыбаться. — Очень рад, что лекарство вам помогло, дальше будет только лучше, поверьте мне.
— Скорей бы уже! Саше надо срочно дать порошок! — она села на стул напротив меня, не обращая внимание на свой уже остывший чай. — Когда ему уже можно будет его дать?
— Когда его из больницы отпустят?
— В эту пятницу должны.
— Вот, и дадите в пятницу, а перед этим расскажите ему о ваших улучшениях в здоровье.
— Алексей, а можно ты ему всё расскажешь? — неуверенно спросила она, — А то он может мне не поверить…
— Хорошо, Ольга Петровна, обязательно приду, и мы вместе с вами его уговорим! — заверил я её.
Поговорив еще немного, я отправился домой.
Вечером в пятницу состоялся разговор с Александром Юрьевичем. Выглядел он, прямо скажем, неважно, да и чувствовал себя так же. Сначала с его стороны было глухое недоверие и непонимание, но после уговоров жены и рассказа её о собственном улучшении здоровья и даже демонстрации чтения книги на вытянутых руках, он сдался:
— Чёрт с вами, Менделеевы хреновы, давайте сюда вашу пилюлю! Хуже уже точно не будет! — он высыпал порошок себе в рот и запил водой из протянутой женой кружки.
Ольга Петровна облегченно вздохнула.
— У меня будет к вам большая просьба. — я обвёл их глазами и добавил серьезным тоном, — Особенно к вам, Александр Юрьевич. — он посмотрел на меня с интересом. — Я на сто процентов уверен в вашем выздоровлении и поэтому прошу рассказать в вашем отделении, когда вам станет лучше, что вы сходили к экстрасенсу и он вам дал гарантию излечения. Ни о каком лекарстве говорить вы не должны, забудьте про сегодняшний вечер. — я пристально посмотрел ему в глаза.
В порядочности Александра Юрьевича я не сомневался. Это был один из немногих людей, встреченных мною в жизни, которого я действительно уважал. Обостренное чувство справедливости не давало ему нормально жить в советское время, оно же сделало его идейным коммунистом в суровые 90-е.
— Хорошо, Алексей, я выполню твою просьбу, но только тогда, когда я действительно выздоровею. — непререкаемым тоном сказал он. Было видно, что в чудо-лекарство он еще не поверил.
— На большее я и не рассчитываю. — я протянул руку, и мы скрепили наш договор рукопожатием.
После этого разговора мы, вместе с Женькой, пошли прогуляться. Он вился вокруг меня мелким бесом, пытаясь выяснить, что за дела у меня с его родителями. Отговорившись общими фразами о болезни его отца, я переключил разговор на Женькины подростковые дела. Так, в разговорах, мы дошли до моего дома, попрощались и разошлись.
Всю эту неделю я прислушивался к своим ощущениям после приёма препарата. Несмотря на то, что в работу грузчика я уже втянулся, стал явно меньше уставать, быстрее восстанавливаться, итак стопроцентное зрение стало ещё лучше, проблемы с желудочно-кишечным трактом больше не беспокоили. Была только одна проблема — играл гормон. Если с «утренним стояком» проблема решалась сама собой, то ходить на работу и с работы было, если можно так выразиться, несколько неудобно — трусы жали… Конец лета, теплая погода, короткие юбки, прозрачные платья… Надо что-то с этим делать. Только поймите меня правильно, я не хочу сказать, что после приёма препарата ко мне вернулось утраченное либидо, нет, просто проявлять оно себя стало очень уж явно и демонстративно!
А в воскресенье с дачи приехала мама.
* * *
Разговор с родителями состоялся вечером в воскресенье.
Когда мы поужинали, я вызвался налить чай, в кружках родителей вместе с сахаром размешал заранее подготовленный препарат. Дождавшись, когда они выпьют его полностью, решился завести разговор о лекарстве, попросив меня не перебивать. Единственное, что я им не стал рассказывать, это про моё «попаданчество» из 2018 г. Но родителям хватило и всего остального, особенно после того, как я признался им в добавлении препарата в чай. Рассказал я им и про Женькиных родителей, и лабораторию, и про то, что хочу стать «экстрасенсом». Вишенкой на торте был прозрачный пакет с белым порошком, выложенный на центр стола. Только некоторое обалдевание помешало им побежать в сторону раковины и не засунуть два пальца в рот.
Успокоив родителей, заверив их, что я не связался с наркотой, предложил им последить за своим самочувствием хотя бы несколько дней, убедиться в эффективности препарата и обсудить планы на будущее.
* * *
А время неумолимо двигалось вперёд и наступило начало сентября.
Состояние Ольги Петровны улучшалось с каждым днём. То же самое происходило и с её мужем. Изменения почувствовали и мои родители, особенно мама. Отвезя её в среду на дачу, отец начал собираться в командировку. Мы закупились продуктами, я выслушал последние наставления родителя и на полторы недели остался дома один.
Отпросившись у Михалыча, моего бригадира, 2-го сентября я пришел на прием в поликлинику.
Очередь была не очень большой, узнав, за кем буду, я настроился на ожидание. Буквально через пару минут к кабинету врача подошли две девушки. Посмотрев на номер кабинета и сравнив его с талончиком, они спросили кто последний.
— За мной будете! — обозначил я себя поднятой рукой.
Девушки посмотрели на меня, видимо запоминая, и отошли к окну.
Я же
