Сва. Небесная птица - Виктор Анатольевич Тарасов-Слишин
Велимир добавил: «Дуб привезли тысячу лет назад с берегов реки Даны, именуемой сейчас Днепром, потом пропитали сурицей вечности, чтобы не гнил и не горел. Рубил идола Могол Тартарский, Святой старец Мудромир, по прозвищу Кудесник! Я спросил удивлённо: «Кто это такой Могол Тартарский?». Волхв поведал: «Могол Тартарский, по другому Великий ант или великант, иначе Гигантский ант или гигант, представитель людей высокого роста, прямой потомок четырёх родов людей, прилетевших обживать Мидгард-Землю из созвездия Свасти. Последние из них хоть и родились во времена единого царства – Единорога светлого, но дожили до времён образования нашей державы Великой Тартарии, правда нынче их уже не встретить. Так рекут летописи капища, писаные старым письмом, которое называют Харийской Руницей!».
Вопросов у меня появилось много, но я решил спрашивать по порядку: «Ты такое письмо читаешь?». Велемир кивнул: «Разбираю, но мог бы и писать, только теперь его почти никто читать не может. Поэтому аз разбираю старые мудры, на досках руницей резанные и перекладываю на письмо, которое нынче Буквицей кличут. Аз делаю так, как и волхвы жившие до меня, режу на дощечках». Я заметил: «Почему ты не пишешь на пергаменте, ведь писать проще чем резать?». Велемир пожал плечами: «Пергамент огню и тлению подвержен, аки береста! Дощечки же прочные, тем же составом вечной сурицы пропитаны. Большой запас коих имеется и доныне, которые древние ближники бога содеяли. Только я режу одну доску на четыре части. Поскольку сейчас нет таких людей, что бы в аршин длины, таблички читать!».
Глядя на Велеса, я спросил: «Каким веществом, покрыта статуя?». Велимир вздохнул, затем строго меня поправил: «Называй правильно, идол Божий! Когда надо, приходит Велес старый в капище и оживляет своего идола! Только теперь редко приходит, потому что веры в богов славских у людей меньше стало. Идол божий покрыт особым жидким стеклом, которое в письменах стеклянной глазурью зовётся, которая в огне не горит и от времени не стирается. Да и разбить её очень сложно, потому что она с деревом, силой самого Велеса сцеплена!». Затем он подошел к поленнице дров, сложенных возле дубовой колонны и взял несколько, побросав в горящий перед идолом, костер. Я показал на огонь: «Костёр негасимый?». Велемир глянул неодобрительно: «Реки грамотно, Василько – Инглия вечная! Летописи говорят, что её зажгли тысячу, да еще двести шесть лет, назад. Когда перуницу малую, привезли с самого острова Буяна и я теперь – хранитель!».
Я мысленно прикинул: «Выходит в восемнадцатом году нашей эры, зажгли эту инглию, что действительно древность!». Старец покачал головой и посетовал: «Вот только копоть мешает из за чего каждое лето, приходится мыть облик Велесов и протирать балки шатровой крыши с колоннами. Аз не сам конечно мою, люди помогают».
Подумав, Велимир продолжил: «Как ты уже заметил, на против идола бога Велеса, за каменной отмосткой на которой мы сейчас стоим, начинаются арочные входы в просторные чертоги. Которые выстроены нашими предками по традиции, правильным числом – шестнадцать! В которых они устраивали хоромы разные, но более всего горницы, опочивальни и трапезные, рассчитанные для простой жизни. Именно в одной из этих опочевален, дожив до времён Великой Тартарии, встретил последние свои дни, рождённый как Великий ант во дни царства Единорога, Могол тартарский – Мудромир Кудесник! Который нашего идола рубил. Что аз счёл с доски памятной, им самим харийской руницей резанной. Теперь Василько походи по чертогам, да присмотри для ночлега сторожку. Которые здесь позже, по сторонам света отгородили. В восточной сторожке аз сам многие лета живу, но другие свободны!».
Так что походив по капищу, я выбрал южную сторожку. Потому что стоя прямо в дверях и наскоро её осмотрев, мне приглянулось убранство. В которой слева от входа, располагалась невысокая, но добротная глинобитная печь. На которой была расставлена кухонная утварь, среди которой я разглядел глиняные миски, крынки и чашки. Там же стояла большая кружка, из которой торчали три деревянные ложки. Рядом расположились горшки для варки пищи. В четырёх метрах на против входа, в глухой внешней стене было вырезано оконце, затянутое бычьим пузырём, под которым стояла кадка для воды и небольшой деревянный стол с березовой чуркой, вместо табурета. Справа от входа у стены, стояла широкая лавка для сна. Возле оконца на стене висел глиняный светец, с широким сосудом для воды и отверстием для лучины. На столе лежало огниво и трут из березовой капы. Вот и вся обстановка, ничего лишнего!
После чего мы вышли из капища и я обратил внимание на помост, что закреплен на истуканах вверху. Который опоясывал кумирню вокруг и видимо, был нужен для обороны. Так что я живо представил как обученные волхвами боготуры из божьих ближников, мечут стрелы и сулицы между заострёнными верхушками исполинских истуканов!
В этот первый день, проведённый на божьем холме, плотно поужинав отварной бараниной, мы засиделись допоздна. Поэтому из за сильной усталости я больше молчал, но внимательно слушал. Правда Велемир заметил моё крайнее истощение и мы разошлись на ночлег.
Глава 3. Летория мечты
Рано поутру и даже ещё затемно, меня растолкал Велимир, прошептав:
«Просыпайся, Василько! Слушать будешь. Нынче Велес Второе видение показывал, да думаю не с проста! Видимо он хочет что бы аз тебе об этом поведал!».
Так что слухай: «Видение это – навье как и сам Велес, посему ако перуницы в ночи, сполыхается! Из за чего нужно мыслить особым образом, для понимания таинства! Сперва вижу видение о царствии Священного Кола радости, которое как всем волхвам ведомо, когда-то было, но кануло в лету. После чего увидел я расцвет и гибель Родины моей, Великой Тартарии! Затем увидел аз – Царство русов, о котором нынче грезят вороги чужеземные и чернцы поганые, но которое так же исчезло! Далее показал мне скотий бог и другие царства, которые возникнут, да исчезнут растворившись в реке времени!
Теперь унот будь внимателен, аз самое важное растолкую: «Зрят мои очи ясно, яркий свет от путеводной звезды – Тары! Которая таким образом, в будущем предвещает новый рассвет, нашей культуры! Потом всё сполыхается и вдруг, аз вижу
