Сапер. Том III - Алексей Викторович Вязовский
— Когда прикажете приступать? — как можно более угодливо спросил я. Надеюсь, получилось.
— Утром после подъема… — комендант замолчал, собирая в кучу разбегающиеся мысли. — Сюда подойдешь… Определю тебя…
— Разрешите в караулке переночевать, — я решил воспользоваться моментом и просить побольше, — а то в бараке очень холодно.
— Валяй, — милостиво разрешил немец. — Скажешь… кому скажешь?.. кто сегодня заступает в караул?.. А! — вдруг крикнул он. — Мюллеру скажешь, что я разрешил! Хотя нет… Посторонним в караульном помещении находиться нельзя! Или можно? Спросишь у Мюллера, как он скажет, так и будет! Иди уже! — и гауптман потерял ко мне всякий интерес, внезапно начав исследовать что-то в ящике письменного стола. Поди, бутылку принялся искать. Ну, не будем мешать.
* * *Новость про Дарницкий лагерь прямо жгла меня, требуя с кем-нибудь ею поделиться. Но ничего не поделаешь, служба есть служба. Так что я пошел и послушал пьяную брехню Корфа, состоящую из дикой смеси военных подвигов, описания встреч с дамами, обладающими пышными формами и горящими желанием прыгнуть в койку к бравому фельдфебелю, и мечтаний по поводу послевоенного будущего, когда заслуженный ветеран займется сельским хозяйством в поместье на юге Украины, как и обещал великий фюрер. При этом он так резко перескакивал с одной темы разговора на другую, что я уже через пять минут перестал понимать, зачем он застрелил с расстояния три километра ту девку с огромным задом, если она собиралась жать пшеницу и кормить хрюшек? Оставалось только кивать время от времени и восхищенно хмыкать.
Наконец, приехала смена. Ровно шестнадцать немчиков. Не богатыри. Вертухаи обыкновенные. Уж не знаю, упражнялись ли они в стрельбе из пулемета в последнее время. Хотя лучше считать, что они все тут асы-пулеметчики, способные с первой очереди сбить муху в полете. Тогда и не будешь надеяться, что они промажут.
Фамилия начкара была не Мюллер. Вебер. Просто комендант спьяну перепутал. Ничего страшного. Сменщик любвеобильного Матиаса был сух, неулыбчив и недоверчив ко всему на свете. На меня смотрел подозрительно, но вроде как Корф смог убедить его, что я хороший парень, хоть мне и не повезло родиться вдали от родной земли. А уж новость, что мои помощники вскоре придут для тщательной уборки помещения, смягчила сердце непреклонного до сих пор воина. Он даже пожаловался мне, что покойный Пика был ленив и постоянно норовил выпросить еду и сигареты. То, что я не курю, и вовсе заставило его улыбнуться. Я заверил герра начальника, что как стемнеет, так мы и сразу, и отбыл к себе.
Оказывается, у меня тут большое количество поклонников. Первым мне встретился Енот. Вот ему я про Дарницу и рассказал. Мало ли что со мной случится, а передать такое надо обязательно. Подпольщик только кивнул, ничего не сказал. Запомнил, и ладно. Я добавил, что всё остается в силе, и пошел к своему бараку.
Группа болельщиков в нетерпении бродила в окрестностях. И этих я успокоил, что планы не изменились. Сам всех успокаиваю, мол, ребята, всё будет хорошо, а у нас оружия — моя финка, которую еще достать надо, и ржавый рашпиль у Енота. Может, он хитрит и у него в заначке спрятан танк — я не знаю, он не признавался.
Ждем, когда вторую смену поведет по постам разводящий. Пять человек отдыхающей смены и часовой на вышке. Да что они стоят против моего грозного пера? Разбегайтесь, враги!
Со мной идет Андрей Быков — на нем самый стремный кусок нашей операции. Это ему надо снять без шума того, кто откроет калитку и часового. Одноглазый, уставший от недожора парень. Против двух здоровых и сытых мужиков. Хорошо, что не вместе, а раздельно. Я ставлю всё на Андрюху.
Вторым номером — мелкий, вертлявый Игорь Никитин, из Татарии. Есть там городок Елабуга, он оттуда. Не знаю, не был там ни разу. До этого вечера я с ним общался мало. Впрочем, как и со всеми. Но раз сказали, что лучше пулеметчика не найти, то не вижу смысла не верить товарищам. У него тоже простая задача: подавить четыре точки по углам периметра.
А на мне самое сложное: ждать и верить. Я и нужен только для того, чтобы подойти к калитке и сказать, чтобы ее открыли. Ну, разве что коменданта пойти прибить. Нет, а что мне делать? Конечно же, я пойду с Андрюхой крошить отдыхающую смену. Надеюсь, хоть мешать не буду.
* * *Минуты тянулись как смола, когда ее только начинают нагревать. Казалось, в мире ничего не происходит, Нет, кое-где в вечернем городе время от времени вспыхивала стрельба, тут же замолкая. Бухало одиночными и очередями, но так, будто нехотя, для галочки. А у нас — ничего. Часовые, нарушая устав, нагло дымили сигаретами на посту, даже особо не таясь ни от кого. Штраузе вышел на крыльцо и, громко икнув несколько раз, обильно блеванул, а затем скрылся в конторе.
Наконец, что-то зашевелилось в караульном дворике, послышался недовольный голос Вебера и пятеро часовых новой смены отправились вслед за разводящим. Подождав, когда они пройдут первую вышку на углу, выдвинулись к караулке и мы. Ни от кого не таясь, мы втроем подошли к калитке и я громко в нее застучал.
— Кого там принесло? — заворчал Вебер с крыльца. — Отто, ты что так быстро вернулся? Случилось что-то?
— Это я, герр фельдфебель, Петер! Привел уборщиков! Мусор забрать и что там еще у вас… Кажется авария на крыльце — я постарался произнести это как можно бодрее. Вроде получилось.
Часовой на вышке даже не шевельнулся, ему было не до нас. Как раз в тот момент, когда я постучал в калитку, начался специальный концерт для одного зрителя. Наши ребята вытащили на улицу Карлика Носа и Чуму, как раз в такое место, чтобы часовой это хорошо видел, и начали играть этими чувырлами в лагерный футбол. Шакалы летали в воздухе, орали и почти не падали на землю. Вокруг представления тут же собрались голодные до зрелищ зрители и начали подбадривать участников концерта.
Вебер открыл калитку и рявкнул:
— Что так поздно? Что там происходит?
