Граф (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Но не нужно думать, что все остальное время бойцы были предоставлены сами себе. Нет. Отнюдь, нет. Каждый будний день, просыпаясь, они во все той же «шахматной» системе плотно нагружались полезными занятиями.

Прежде всего — они учились. Чтение, письмо и счет изучался ими по учебникам, придуманным в вотчине Андреем и Марфой. Их еще не напечатали. Но подсуетившись, воевода получил необходимое количество рукописных версий. И теперь каждый боец должен был освоить эту программу в полном объеме.

Кроме обычной учебы все бойцы полка зубрили устав, занимались строевой подготовкой, выездкой, в том числе строевой, отрабатывали стандартные удары из уставного оружия, стреляли из лука с земли и коня или там пищали, практиковали фехтование и так далее. А по вечерам, будучи измотанными и загнанными «в ноль» каждый день занимались чисткой и обслуживанием своего воинского снаряжения. Причем этому уделялось самое пристальное внимание. Отбой для всей турмы не наступал, пока все не закончат приводить в порядок свое оружие, доспехи, обувь и прочее. И не абы как, а самым надлежащим образом. Чтобы по утру можно было в этом всем безусловно идти в бой и не сгорать от стыда.

По субботам у бойцов был выходной день. За исключением обязательных, так сказать, политзанятий с опорой на книгу «Деяние руссов». Им последовательно и методично доносились основные идеи этого произведения. Причем Андрей не просто рассказывал порционно сведения, а и проверял, как люди их запомнили. Каждую субботу он начинал политзанятия с проверки того, что он рассказывал в прошлый раз. А раз в месяц проводил большую контрольную работу, в которой комплексно гонял бойцов по уже изученным темам.

По воскресеньям, после обязательного посещения литургии всем полком, шла такая же обязательная большая проповедь. Тут уже отец Афанасий отдувался. Он к каждой такой литургии готовил материал с опорой на Святой писание или Святое предание. И нередко в дуэте с Андреем, чтобы найти какие-то параллели. Цель таких проповедей была проста — развитие политзанятий и закрепление понимания: «наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами», а если кто и погибнет, то, сражаясь за православную державу и православного Царя. То есть, он, без всякого сомнения, попадает в рай.

А дальше, после этой проповеди, начинались такие же обязательные гуляния. Андрей проводил соревнования среди всех желающих по стрельбе из лука, пищали и прочих воинских забав. Ну и классические ярморочные потехи, вроде забраться по сколькому гладкому столбу за каким-нибудь призом.

Это производилось КАЖДОЕ воскресенье.

И немало развлекало жителей города, привлекая гостей с соседней Каширы там, Серпухова или Зарайска. Да и кое-каких степняков. Жизнь в те годы была скучна и уныла. Поэтому такого рода развлечения выступали отдушиной для многих.

Вечерами же воскресными все командиры собирались у Андрея, играли в шахматы и беседовали. Да, Стоглавый собор 1551 года запретил шахматы на Руси. И не только шахматы. По сути он одним махом запретил все азартные и логические игры[2]… Понятное дело, что решение Стоглавого собора было пустым и игнорировалось сразу же практически всеми. Но Андрей решил в этом вопросе не нарываться и сумел добиться официального послабления. Через Царя. Указав на то, что в 50[3] и 51[4] правиле Шестого Вселенского собора говорилось совсем о другом. Не об играх в целом, а о пустых играх и, особливо, азартным. А шахматы и прочие подобные игры есть упражнения для ума, что оттачивает его. И дело не пустое, но стоящее.

Царь отмахнулся, ему было не до этих мелочей.

Сильвестр подмахнул, так как доводы прозвучали в целом здраво.

И совершенно нелепое решение, которое никто и так не исполнял и исполнять не собирался, получило отвод для Андрея и его людей. В частном порядке. Играйте, дескать, ежели хотите.

И они стали играть.

Обычные, стандартные шахматы, привычные Андрею с XXI века в обыденном, бытовом их формате. Ведь это тоже развлечение. Причем элитарное. Всех подряд к нему воевода не привлекал, дозволяя им увлекаться только командирам. Так что они старались как могли. В свободное от тренировок и учебы времени.

Нижние же чины полка довольствовались воскресным гуляниями и хорошей кормежкой. Мясо или рыба — каждый день. Да не меньше фунта. Овощи и зерно — тоже, в достатке. Каждый божий день маленькая порция меда. Считай чайная ложка. Но каждый день. А ведь многие не видели меда и раз в год, несмотря на то, что вроде как помещики.

А еще шли разные настои и отвары как успокаивающие по вечерам, так и тонизирующие утром. В дело шли и чистец болотный, и яснотка белая, и крапива двудомная, и цикорий, и шиповник и прочие доступные в регионе полезные травки. Само собой — под местными названиями. Для чего всеми правдами и неправдами разыскал травниц и прочих знахарок, что обитали в округе Тулы, да «припахал» к делу[5]. У них и запасы этого добра имелись. И они знали, где его взять. Сам же воевода мог только опознать их поделки по виду и запаху.

Очень хотелось добыть всяких женьшеней и прочих элеутерококков с Дальнего Востока. Но как это сделать пока не понимал. Через купцов, разве. Но как им объяснить? Местных названий он не знал… Рисовать скетчи? Такое себе занятие. Сам он рисовать не умел, а донести до жены подробное описание тех растений… ну такое себе… Может быть потом как-нибудь. Когда время и нервные силы будут в запасе.

Другим важнейшим фактором, который сказывался на качестве тренировок, стали полковые казармы. Их как раз к осени 1556 года закончили строить. Каждая вмещала турму по схеме общежития, представляя собой длинное здание. Двухъярусное. На первом этаже располагалась конюшня, выполняющая функцию «теплого пола». Ведь в хлеве зимой тепло из-за животных. На втором — люди.

В пределах каменной крепости Тулы эти казармы было поставить нельзя. Поэтому они разместились рядом. Общим блоком-кварталом. Частично деревянные, частично землебитные, крытые массивной керамической черепицей и имеющие утепленный соломой потолок. Не бог весь что. Но большинству простых помещиков ранее приходилось ютиться в куда более убогом жилье. Ведь львиная доля в своих поместьях, как и крестьяне, жили в землянках. Ну или в крохотном срубе.

А тут и помещение теплое. И дрова всегда есть. И кони под присмотром. И все удобства. Например, общественный туалет был с торца каждого такого дома. Из-за чего зимой бегать на улицу не требовалось. Для нужд полка поставили ведомственную баню, в которой и мылись, и одежду стирали. Опять же — круглый год.

Но главное — за детьми присмотр.

Пока женщины сами глядели, но в будущем Андрей планировал сделать что-то вроде детского садика. Совместив ее с начальной школой и учебно-тренировочной базой.

— Скажешь, что плохо сделал? — спросил воевода у дяди Фому, когда показал и рассказал все. — Скажешь, что каждому по одному сидеть в своих нищих поместьях лучше?

— Это все так непривычно… — тихо ответил дядя, осматривая типовую комнату новой полковой общаги.

Не самая маленькая.

Примерно тридцать квадратов или около того. Есть свое духовое окно, из которого днем немного пробивает света. Но оно и не для того. А для вентиляции. Пол — деревянный из пиленых и струганых досок. Есть большой и крепкий топчан для бойца, хотя на нем и молодая семья поместится. Имеется уставной сундук для вещей. Стол небольшой. Пару лавок возле. Еще одна возле стены. Глиняная лампа на столе. Никакой роскоши. Но все что надобно — имеется. И чисто. А толково сделанная вентиляция помещения не дает застаиваться воздуху, но и не создает сквозняков.

Он выглянул в коридор.

Здесь горели дежурные лампы, дающие не самое яркое, но вполне приемлемое освещение. Так что ночью, выйдя на ощупь из своей комнаты, не окажешься в сплошном мраке.

Дядя Фома осмотрелся и вновь покачал головой…

— Это все так непривычно.

— Как в другую страну попал?

— Далекую. Очень далекую. Не скажу, что это плохо. Но… это… не свое.