Алёна Шапкина - Охота на слово
— Нет, не думаю, — лицо Натальи стало озабоченным. — Погодите…
— Эй, смотрите! — крикнул, ёжась и потирая руки, Мякишев. — Там что-то вроде водонапорной башни.
Рабочий посмотрел в ту сторону, куда указал поручик, и увидел торчащие кирпичные развалины.
— Хорошо, пойдёмте скорее! — согласился он. — Так и околеть недолго.
За развалинами ветер бил в лицо не так сильно, и все трое прижались к стене. Наталья достала тёплые куртки, влезла в одну сама, а остальные протянула мужчинам.
— Наденьте. Нам придётся дождаться следующего окна.
— Сколько? — спросил Мякишев.
— Полчаса примерно. Точнее сказать не могу. Не то место…
— Скажите, — спросил поручик, — а почему вы не могли переместить нас прямо там? Или, например, возле газового завода?
— Потому что при переносе мы обмениваем два места, — пояснила Наталья. — То место переносится в будущее, а это — из будущего. И было бы неправильно оставлять город без газа накануне гражданской войны…
Она осеклась.
— Как вы сказали? Гражданская война? — Поручик вздрогнул. — У нас? Но кого с кем?
— Вы действительно хотите это знать? — Наталья взглянула на обоих.
Рабочий и поручик разом кивнули.
— Так вот, вы будете воевать друг с другом. Вы, — она посмотрела на Мякишева, — за ту Россию, которой уже нет. А вы, — она посмотрела на Савелия Игнатьевича, — за ту Россию, которую себе придумали.
— И кто победит? — отрывисто спросил Мякишев.
Наталья промолчала.
— Понятно, — сообразил поручик, — значит, по итогам проиграют все…
Ветер донёс с дороги слабый рокот. Рабочий подождал немного, а потом высунул голову. Из-за позёмки было трудно что-то разглядеть, но скоро на дороге появилась серая машина и множество чёрных точек. Машина была выкрашена серо-белыми пятнами, а на носу и бортах у неё темнели рубленые тевтонские кресты. Чёрные точки двигались по снегу, и в их руках Савелий Игнатьевич разглядел оружие, похожее на короткоствольные винтовки.
— Что это, Наталья? — с волнением спросил он.
— О, нет… — Женщина побледнела. — Видимо, из-за разницы веса сдвиг по сфере Римана вышел слишком большой. Мы с вами серьёзно влипли. Это немцы, и они движутся к городу.
— Немцы? — Мякишев выпрямился. — Войска кайзера прошли до столицы?
— Нет, не кайзеровские… другие немного, — Наталья вздохнула. — В другое время.
— Насколько я знаю, немцы — культурная нация… — неуверенно сказал Мякишев.
Савелий Игнатьевич раздражённо его оборвал:
— И чего же им, культурным, всё неймётся? Всё время лезут, и грабят, и жгут… Мёдом им у нас, что ли, намазано? Как считаете, Наталья? Намазано?
— Я считаю, что нас здесь неслабо видно в полевой бинокль, — ответила женщина.
И, словно в подтверждение её слов, пули выбили барабанную дробь над их головами. Серая машина окуталась дымом, и земля неподалёку взорвалась, осыпав рабочего сверху комьями земли.
Савелий Игнатьевич, тяжёло вздохнув, достал маузер и стал прикручивать его к деревянной кобуре, как к прикладу.
Наталья быстро расстегнула рюкзак и, покопавшись в нём, протянула Мякишеву пистолет с раздутым стволом.
— Держите.
— Какой, однако, он лёгкий. — Поручик покачал головой. — Сколько здесь патронов?
— Здесь не патроны. Здесь заряды. Камера с антипротонами и ускоритель… Ладно, долго объяснять. — Наталья махнула рукой. — Вот так ставится на минимум. Целитесь по яркой точке.
Они встали возле стены. Наталья, склонившись над люмьеровским экраном, нервно барабанила по нему пальцем и что-то бормотала. Выстрелы стрекотали, выбивая из кирпича мелкую крошку. Совсем рядом послышался новый взрыв.
Мякишев прицелился и нажал на спуск. Никакого звука не было.
Серая машина прокатилась ещё немного по полю. А потом остановилась и развалилась надвое, как спелый арбуз. Савелий Игнатьевич сглотнул, увидев, что снег под ней окрасился алым. Чёрные фигурки рухнули в снег и стали отвечать беглыми выстрелами.
— Долго ещё? — обернувшись через плечо, спросил поручик.
— Пятнадцать минут… наверное. Я не знаю точно.
— Хорошо.
— Ну что, Савелий Игнатьевич? Отменим на время наши разногласия? — Поручик протянул ему руку.
Рабочий молча пожал ладонь. И, прижав кобуру к плечу, взял на прицел первую чёрную фигурку.
Савелий Игнатьевич пытался представить, каким окажется Натальино будущее. Уж наверное, полным братства и равенства… Ещё он думал, как вернётся к себе в Нижний, к семье.
Когда до первой чёрной фигурки оставалось совсем немного, Савелий Игнатьевич вдруг подумал, что они будут делать с Мякишевым, вернувшись обратно в своё время. И можно ли им как-то избежать гражданской войны.
«Да, об этом стоит подумать», — решил рабочий, крепче вжал приклад в плечо и прицелился, при этом страстно не желая стрелять.
Примечания
1
Народные праздники: Петров день — 12 июля, Стожары — 16 июля.
2
Еретик или колдун (простонар.).
3
Свобода, равенство, братство (фр.), лозунг Великой французской революции 1789–1794 гг.
4
Продольный прострел улицы (воен.).
5
Жозеф Нуланс — посол Франции в России с 1917 года.
6
Внимание… будьте осторожны (фр.). (Далее в сносках французский перевод не оговаривается. — Ред.)
7
Кто вы такие, чёрт возьми? Из какой армии?
8
Русская армия… 263-й Гунибский полк.
9
Хорошо. С этого момента вы военнопленные. Дайте сюда вашу саблю. Живо, если хотите по-хорошему.
10
Кончайте этот маскарад. Франция, как и мы, входит в Антанту…
11
У нас приказ доставлять арестованных к графу Дюронелю.
12
Кто вам дал здесь такой приказ и такое право в России?
13
Маршал, герцог Тревизский.
14
До ужина осталось мало времени. Следуйте за нами — иначе я вас… (ругательства).
15
Город сдан туркам в феврале-марте 1918 года.
16
Гляди-ка, припрятали немного деньжат? Давайте сюда, живо!
17
Вот дерьмо. Тут нет денег.
18
Только старая бумага. Сгодится, чтобы раскуривать мою трубку.
19
Это наше.
20
Что?.. Господин сержант, арестованные сопротивляются!
21
Это поджигатели! К оружию, друзья! Заряжай, пли!
22
Матерь Божья! Мои пальцы, мои пальцы…
23
Отступаем.
24
Известная в 1914–1916 гг. киностудия.
25
Радикулит (простонар., диалект.).
26
О, ещё несколько русских птенчиков?
27
Ну, конечно, приятель! Я отдам их графу Дюронелю.
