Олег Шабловский - Новые крестоносцы
— Ну, хорошо, умник, что ты предлагаешь?
— Пока никаких идей у меня нет, у нас Леший — голова, может быть, он что предложит.
— Об этом у нас есть еще время подумать, а теперь о делах неотложных, вечером в гости придет местный священник, надо придумать какую-нибудь занимательную историю. Сочиним легенду и на нем отработаем.
Местный священник на поверку оказался очень интересной особой. Исполнив свой долг в отношении усопших, падре с радостью откликнулся на приглашение хозяев Грюненбурга отужинать с ними. Взглядам друзей предстала пухлощекая, пышущая здоровьем физиономия жизнелюбца и грешника.
Когда отец Бонифатий вкатился в зал и приветствовал собравшихся, одновременно сделав комплименты присутствующим дамам и тайком ущипнув за зад прислуживающую девицу, Егор понял, кого он ему напоминает. Здешний пастырь был разительно похож на отца Тука из отечественного фильма про Айвенго. После того как священник, вознеся крайне короткую молитву, благословил трапезу, состоялась церемония его знакомства с обитателями замка. Ляшков был представлен ему как английский рыцарь сэр Георг Блад, Костя — как шотландский дворянин Кевин Мак-Клауд, Сергей назвался фламандским рыцарем Сержем фон Корном, а Алексей его оруженосцем Алексом фон Штирлицем.
Новоявленный фон Корн пояснил, что все они прибыли по приглашению его дальнего родственника фон Гутенбергена, дабы вступить в славные ряды ордена. Увы, не успели предотвратить злодейского убийства несчастного хозяина замка, но зато сумели отомстить за его смерть. Девушек же сей славный рыцарь представил сиротками-кузинами, которые после смерти родителей вынуждены были сопровождать брата и его друзей, поскольку он оставался их единственной опорой.
— Да, да, — сочувственно кивал головой отец Бонифатий, не забывая смачно обгладывать нежнейшие свиные ребрышки, — это очень грустная история. Господь посылает нам, грешным, свои испытания, и наш долг смиренно переносить их.
Сделав скорбную физиономию, падре влил в себя приличных размеров кубок испанского вина и причмокнул губами.
— Ну а как поживает ваша паства, святой отец? Блюдут ли они законы Божии и церковные заповеди? — вежливо поинтересовался Корнев, восхищенно наблюдая, как в обширной пасти почтенного священнослужителя исчезает половина цыпленка.
— Ах, господин рыцарь, эти недостойные грешники порой совсем забывают о Боге! Я скорблю и плачу всякий раз, когда собираю десятину в пользу матери нашей католической церкви. Даже те малые крохи, — промокнув жирные губы рукавом рясы и мимоходом зацепив изрядный кусок колбасы, печально продолжил священник, — которые необходимы, чтобы такой скромный и непритязательный служитель церкви, как я, просто не умер с голоду, достаются великим трудом.
— Ай, ай, ай, — посочувствовал Сергей, в котором уже проснулся чисто спортивный интерес, сколько же может съесть и выпить сей скромный труженик креста и молитвы. — Грета, подай святому отцу вон тот паштет. Отведайте, святой отец, может быть, это хоть немного утешит вас.
— Благодарю вас, сын мой, — тяжело вздохнул отец Бонифатий, вознаграждая себя за муки очередной порцией вина.
— Неужели так печальна ваша жизнь, падре? — включилась в разговор Татьяна.
— Увы, дочь моя, — ответил пастырь, когда Алексей перевел ему вопрос, — моя жизнь тем печальней, что в наших забытых Богом краях редко появляются ангельские создания, подобные вам и вашим сестрам.
— А он, оказывается, еще и записной ловелас! — шепнула Живчикова. — Ишь какой комплимент загнул!
— Да, — тихо заметил Емелин, — наш праведник ходок еще тот, а уж пожрать и выпить так вообще крупный талант.
— Еще один такой набег, и в замке не останется продуктов, — улыбнулась Светка.
— И что же вы намерены теперь делать, господа? — не переставая поглощать разнообразную снедь и сдабривать ее вином, в свою очередь поинтересовался гость.
— Сэр Блад готов принять на себя весь груз заботы о замке и прилегающих владениях, чтобы не оставить без защиты и опеки вашу паству, святой отец, — перевел Сергей ответ Егора.
— Похвальное решение, сын мой, — пьяно икнув, благосклонно кивнул священник. — Здешние пейзане очень нуждаются в строгом отеческом надзоре. Я благодарю Господа за то, что в такое смутное и тяжелое время он послал сюда столь достойных рыцарей.
Ужин, сопровождавшийся светской беседой, продолжался еще довольно долго, но в конце концов отец Бонифатий заплетающимся языком заявил, что ему необходимо провести остаток ночи в бдении и молитве. Он благословил блюдо с остатками поросенка и, очевидно по рассеянности прихватив с собой шмат ветчины и бутылку вина, был препровожден Петером в специально приготовленную для него комнату.
Следующие четыре дня в Грюненбурге прошли под знаком скорби и печали для его жителей. Новые хозяева, невзирая на жалостные стоны и вопли слуг, при помощи Фридриха продолжали железной рукой внедрять новые порядки. С огромным трудом Егору и его друзьям все же удалось довести санитарное состояние замка если не до идеального, то, по крайней мере, до приемлемого. Пора было заняться изучением своих новых владений.
Насколько успел выяснить Ляшков, на территории фогтии, помимо той деревни, что находится рядом с замком, располагаются еще две небольшие деревушки, дворов по десять — двенадцать каждая. Одно из этих селений, расположенное на побережье, Егор и Костя уже видели со стены. Кроме того, в наличии имелись еще восемь хуторов, разбросанных по окрестностям. Население, состоявшее из ливов, лэттов, поляков и русских кроме пяти дней в неделю барщины и оброка выплачивало множество различных податей, платили за все и по любому поводу. Естественно, богаче от этого население не становилось, и доходов предыдущий правитель получал все меньше и меньше. Рассказывая об этом вечером за ужином, Фридрих сокрушенно качал головой:
— Здешняя чернь совершенно не желает работать, господин. Только страх наказания удерживает их на месте. Это скопище бездельников готово стонать и жаловаться по любой причине.
— Задолбали их, вот они и стонут! — недовольно вскинулся Костя. — Посмотри, вон деревня рядом с замком — живут хуже скотины.
— У человека одна шкура, а с них семь дерут, — поддержал его Емелин.
— Если не драть с них семь шкур, они перестанут с почтением относиться к своему господину, — возразил начетник.
— Значит так, утром я, Вжик и Фридрих отправляемся объезжать все наши хутора и деревушки. С завтрашнего дня все подати, кроме оброка, отменяются, барщина сводится до двух дней в неделю. Пора провести экономические реформы, пока местное население не перемерло с голоду или не взбунтовалось, — принял решение Егор.
— Нельзя, — Фридрих замахал руками, — нельзя так делать! Кто будет обрабатывать ваши поля и пасти ваш скот?!
— Он прав, — вмешался Корнев, — своими нововведениями ты разрушишь систему, не говоря уже о том, что разоришь наше теперешнее и так не очень доходное хозяйство.
— Ну хорошо, хорошо, убедили, красноречивые, барщину оставим как есть, я, честно говоря, и сам подумал, что перегибаю палку, — согласился Егор.
— Сергей, во время моего отсутствия будешь за старшего, с тобой остаются Костя и Альберт, попробуй завербовать того наемника, что в подвале сидит. Нечего его зазря кормить: или пусть на службу идет, или идет отсюда на все четыре стороны. Фридрих, скажешь конюху, пусть к завтрашнему утру приготовит лошадей.
Недовольно ворчащий Вольф отправился отдавать соответствующие распоряжения.
— Егор, может, лучше на телеге поедем, я на этих зверей побаиваюсь садиться, — взмолился Леха, — а с некоторых пор вообще боюсь их до дрожи в коленях.
— Поедем верхом, — Ляшков был неумолим. — Надо учиться. Да и вообще — что за рыцари на телеге? Нас сервы засмеют. Да и вот что, к моменту начала войны с московским князем мы должны быть готовыми передать, а лучше, по возможности, продать замок его воеводам и свалить отсюда, а заодно и забрать с собой тех, кто захочет ехать с нами.
— Не понял, куда ты хочешь перебираться, уж не на Русь ли? — изумился Корнев.
— Нет, кому мы там нужны, нищие, захудалые немецкие дворянчики, перебежчики, ни знаний, ни умений, ни денег.
— Как так?! — вскипел Корнев. — Да с нашими знаниями…
— Мы с нашими знаниями можем быть полезны, только пробившись к власти, но боюсь, что никто нам такой возможности не даст.
— Почему?
— Объясняю, вояки мы никакие по сравнению с местными. Следовательно, больших высот на этом поприще не достигнем. Хорошо, если живы останемся.
— Но пока мы одерживали победы, — заметил Корнев.
— Победить мы смогли, как это ни обидно, не благодаря; а вопреки нашим стараниям. До сих нор нам просто сказочно везло. Да, мы будем учиться, тренироваться, но у нас в запасе мало времени.
