Йен Уотсон - Альтернативная история
— Нет! — воскликнула девушка и схватила меня за запястье, но поспешно отдернула руку. На сей раз она покраснела. — Пожалуйста, продолжайте.
Так я и сделал. Когда мы добрались до южного берега залива Ферт-оф-Форт, ее учебник был сплошь покрыт увязывающими факты каракулями, и результат вызвал удивленную улыбку на лице, счастливо хмурившемся от усердия.
Когда она взяла меня за локоть, я уже собирался расстаться с ней прямо на вокзале, который назывался просто Эдинбург Центральный, ведь в этом мире Вальтер Скотт остался лишь адвокатом.
— Мистер Джонс, — сказала она, — могу ли я на правах нашего знакомства попросить вас сопроводить меня до конечного пункта моего путешествия? Это в Уэст-Порт, а… — Она отвела взгляд.
— А Грассмаркет печально известен своими разбойниками, но вы не можете позволить себе кеб? Не волнуйтесь, мисс Дьюкс, мне кеб тоже не по карману. Давайте пойдем вместе.
Я взял ее багаж, который оказался трогательно невесомым.
— Мистер Джонс, вижу, что вы безоружны, — тревожно заметила девушка, когда мы вышли с вокзала, оказались на Маркет-стрит и впервые почувствовали застойный запах озера Нор-Лох.
— Верно, оружие мне не нужно, — заверил я девушку. — Я мастерски владею боевыми искусствами Востока.
Это ее рассмешило.
— Древним боевым искусствам не под силу тягаться с хорошим пистолетом, сэр, но все же я полагаюсь на вас.
Мы прошли по Королевской Миле, по улице Святой Марии вышли на Коугейт, дальше под Северным мостом и мостом Чарльза IV проследовали по направлению к Грасс-маркету. Высокие сырые стены казались сочащимися влагой отвесными скалами. Курильни опиума возносили во тьму мрачный аромат. Вокруг гостиниц слышалось пение еврейских скрипок. Колеса машин и велосипедов разбрызгивали ядовитые лужи. За Коугейтом — воплощением самой респектабельности, несмотря на конюшни кочевых ремесленников, нищих, таящихся разбойников, клоунов на ходулях и пьянствующих студентов-медиков, богословов и юристов, — вставал район Грассмаркет. Вечерний ветерок трепал флаг Трех Королевств над Замком, который незыблемо и отчужденно возвышался подобно скале, на которой он был построен. Только флаги менялись над бурным котлом вероятностей Грассмаркета.
Как раз из этого-то бурного котла появился мой преследователь. Он вынырнул в двух метрах впереди, и никого между нами не было. Даже если бы я не признал его лица, несомненно, узнал бы по зажатой в руке плоской штуковине. В этом мире она могла показаться блестящей игрушкой, но Мэри-Энн тут же догадалась о зловещей сущности предмета. Или, возможно, она просто так отреагировала на то, что вздрогнул я сам. Девушка обеими руками вцепилась мне в предплечье. При других обстоятельствах ее порыв мог бы показаться весьма приятным, но для того, кто собирался использовать боевое искусство Востока, он был некстати.
На долю секунды появление преследователя сбило меня с толку, но вскоре я предположил, что он побывал в Джи-Би-Эре и догадался — или же получил сведения — о месте моего назначения, сел на скорый поезд более прогрессивного мира, а потом шагнул в этот мир побед Таирлидха, чтобы караулить меня. Я не стал гадать, как ему удалось вычислить, что я ускользнул от него именно в этот мир. Шпионаж и отступничество — две неизменные возможности во всех вероятностях.
Выбора у меня не было. Пришлось убираться обратно в Джи-Би-Эр. Можно объяснить это так: я понадеялся на то, что такой выходки мой преследователь точно не ожидает. Но, если честно, я действовал рефлекторно.
Никогда прежде мне не доводилось перешагивать миры на пару с кем-то еще. И когда мы с Мэри-Энн, по-прежнему вместе, очутились в ином районе Грассмаркет, я удивился практически так же сильно, как и сама девушка.
— Как это? — вскричала она, изумленно озираясь по сторонам, ибо площадь вдруг стала просторнее, чище, ярче и более шумной. Она отпустила мою руку и поспешно отошла на шаг или два, подозрительно и боязливо поглядывая на меня. — Какие такие восточные искусства вы практикуете, мистер Джонс? Колдовство? Вы иллюзионист?
— Боюсь, что нет, — покачал я головой. — Все, что вас окружает, реально. Просто вы привыкли к одной действительности, а это другая, в которой история давным-давно пошла иным путем.
Похоже, Мэри-Энн мгновенно осознала услышанное:
— И сколько всего этих действительностей?
— Бесконечное множество, — ответил я.
— Поразительно! И вместе с тем совершенно очевидно, что бесконечность Творца должна отражаться в Его творениях!
— Можно взглянуть на проблему и с этой стороны, — допустил я.
Мэри-Энн вновь, уже спокойнее, огляделась по сторонам, но я видел, что она все еще дрожит.
— Очевидно, в данной истории чтят память сторонников завета, — заметила она, показывая на одну из трех статуй. — Я знаю, что это Ричард Камерон. Но кто другие?
— Вам их имена ничего не скажут, — отрезал я.
— Все равно я хотела бы на них взглянуть.
Ее заинтересовал пешеходный переход и поразили транспортные средства: железные, с двухтактным двигателем. Я слегка подтолкнул девушку локтем, чтобы она прекратила пялиться на женщин в коротких юбках, с непокрытыми головами. Мы остановились у скульптуры.
Суровый господин в фетровой шляпе назидательно поднял указательный палец.
— Джон Маклин, — прочла она надпись на постаменте. — Проповедник, да?
— В некотором роде, — сказал я. — В его же понимании это не подлежит сомнению.
Господин в коротком плаще, очках, с трубкой и — шотландцы остаются шотландцами во всех воплощениях! — с дорожным конусом на голове.
— А Гарольд Вильсон — мученик британской демократии? — Нахмурившись, она чуть ли не отскочила в сторону. — Демократ? Радикал?
— Не совсем, — ответил я, тревожно озираясь по сторонам. — Слишком долго объяснять. Тот человек, с которым мы столкнулись, может в любой миг настичь нас. Мне нужно идти.
— А как же я, мистер Джонс? — воскликнула Мэри-Энн.
— К сожалению, — я по-прежнему шарил глазами вокруг, — я не могу взять вас с собой. Это слишком опасно. Здесь вы пока будете в безопасности.
Мой взгляд скользнул по высокому зданию из бетона, на котором висел флаг со щекастой хмурой физиономией и буквами Джи-Би. Я показал Мэри-Энн этот дом и сказал:
— Снимите шляпку, здесь это не принято. Платье сойдет. Идите туда, там находится Женский институт. Скажите, что вы только что приехали из Лондона без единого гроша. Ни слова о том, откуда вы на самом деле, иначе вас отправят в сумасшедший дом. В Женском институте вас ждет радушный прием и помощь в трудоустройстве. Пока познакомьтесь получше с этим миром, а я, как только смогу, верну вас в ваш.
— Но…
Краем глаза я заметил преследователя, который вышел из бара под названием «Последняя капля» и оглядывался по сторонам.
— Всего хорошего, мисс Дьюкс, — сказал я.
Вручил ей апельсины — в конце концов, здесь они редкость и предназначались как раз для этого места — и шагнул так далеко, как еще ни разу не осмеливался перемахнуть одним скачком.
4
Бушующий Константинополь
Вскоре я очутился в мире романской суеты и сверкающего неона, парящих над парковыми газонами китайских фонариков, средь которых под Скалой, на которой не было никакого Замка, прогуливались темнокожие люди в широких одеяниях, а на вечернем небе сверкали искусственные созвездия орбитальных небесных городов. Через газон я помчался туда, где не было никакой Кингз-Стэйблз-роуд. Я никогда не бывал в этой вероятности, но узнал ее по отчету: здесь победил Спартак, пало рабство, расцвел капитализм и римляне высадились на Луну где-то в 500 (ну и ну!) году нашей эры и одним-двумя столетиями позже добрались до альфы Центавра…
Я перепрыгнул через ручей, который в большинстве других миров уже давно бы спрятали в канализационную трубу, шагнул между небом и землей в знакомом, но куда менее обнадеживающем направлении и с глухим ударом приземлился среди пыли и пепла. Споткнулся, взмахнул руками и наступил в круг из пылающих угольков, который быстренько перепрыгнул, вновь разметав пепел.
— Ой! — вскрикнул кто-то. Наверное, я угодил в костер этого человека.
— Прошу прощения! — бросил я через плечо. И, не оглядываясь, побежал прочь.
Ранние сумерки освещали лишь небольшие, разбросанные то тут, то там огни. Некоторые из них светили за окнами уцелевших домов. У меня под ногами сквозь покрытый трещинами асфальт пробивались трава и сорняки. Передо мной на расстоянии нескольких метров загорелся случайный листок или клочок бумаги. Я бросился вперед и с силой топнул по земле, так что даже стало больно — вскоре я перестану чувствовать боль. Я шагал в смежные вероятности, как кто-то может прокатиться по земле, вскочить на ноги и побежать.
