Петр Донцов - Николай I - Попаданец

— Мы ведь с вами знакомы, капитан, — сказал Николай Павлович.

— Так точно, ваше высочество, — ответил Соколов. — Имею честь командовать III ротой Измайловской бригады вашего высочества.

— Я пригласил вас, потому что вы зарекомендовали себя как отличный и исполнительный офицер, — сказал великий князь.

— Рад стараться ваше…

— Капитан, — прервал его Николай Павлович. — Разговор у нас не формальный, и то, что вы здесь услышите должно остаться между нами. Поэтому, давайте оставим формализмы. Капитан кивнул: мол, понял.

Между тем принесли чай с легкими закусками, и хозяин спросил:

— Что вы думаете о нашей гвардии?

Капитан заметно напрягся. Вопрос был странный, неуставной.

— В каком смысле? — переспросил он.

— В смысле боеспособности, — ответил князь.

— Я думаю, что победа над Наполеоном говорит сама за себя, — дипломатично ответил Соколов.

— Мне докладывали, что вы как-то упоминали, что в гвардии не продвинуться, если вы не графский сын, — сказал Николай Павлович и пристально посмотрел на капитана, проверяя его реакцию. Соколов немного смутился, но взгляда не отвел.

— Я сказал это, радея о пользе отечеству, — ответил он.

— А вы разве не знали, что такие речи мне докладываются, и может быть не только мне. Всегда найдутся доброхоты, знаете ли, — усмехнулось его высочество.

— Знаю, — хмуро ответил капитан.

— Не буду ходить вокруг да около, — сказал князь. — Я и сам так думаю, и ваша способность критически мыслить это одна из причин, по которой вы здесь находитесь.

— А какова другая причина? — поинтересовался капитан.

— Ваши заслуги, — ответил князь. — Я навел о вас справки: попав в гвардию, вы отличились под Бородином. Под Кульмом и во Франции вы проявили себя как знающий свое дело командир. Сослуживцы вас недолюбливают за прямоту и за ваши взгляды, верно? — скорее утвердительно спросил его высочество.

— Я не нахожу нужным скрывать свои взгляды, — ответил Соколов.

— Хорошо, — сказал князь, — а теперь перейдем к делу, для которого я вас позвал. Хочу еще раз повторить, что разговор этот конфиденциальный и о нем никто не должен знать, включая ваше непосредственное начальство.

Капитан кивнул в знак согласия и его высочество продолжил: – Я хочу создать канцелярию, которая будет заниматься сбором информации в империи и за границей. Разной информацией: о чиновниках, политиках, армейских и прочих чинах, а также оценкой политической ситуации, численности армии и флота, его вооружения, намерений и интересах влиятельных людей. Пока я планирую группу в человек двадцать, а далее посмотрим. Я желал бы, что бы вы, капитан, возглавили эту канцелярию, а также озаботились подбором верных и толковых людей. Не думайте, что я предлагаю, дело недостойное чести офицера. Наоборот работа этой канцелярии принесет великую пользу отечеству. Я не хочу вас принуждать, ибо чтобы преуспеть, вы сами должны хотеть этого, — его высочество умолк и вопросительно взглянул на офицера.

— Я так понимаю, ваше высочество, что эта канцелярия не будет официальной? — спросил Соколов, еще раз подтвердив, что князь в нем не ошибся.

— Да, не будет, — ответил Николай Павлович. — Я понимаю, вас интересует, знает ли об этой затее император? Так вот, он тоже о ней не знает. Я верный слуга и брат его величества, и давал присягу служить императору. Канцелярия как раз и создается, чтобы охранять интересы императора и империи. Так что, как я уже говорил, я не предлагаю вам нечто недостойное чести офицера.

— Тогда я согласен, — ответил капитан.

— Хорошо, — кивнул князь, тогда обсудим детали.

Глава 19

17 апреля 1818 года, я стал отцом. Мальчик был наречен Александром, и в будущем должен был стать императором Александром II. Это событие ещё сильнее привязало меня к этому миру. В моем родном XXI веке, я был холост, и детей у меня не было. Но видимо мне пришла пора, так как я был счастлив в семейной жизни. И рождение первенца лишь усилило это счастье. Я отчетливо понимал, что мне повезло. Ведь, как поется в песне: короли не женятся по любви, и мой брак был, прежде всего, политическим. Браки моих братьев – Александра и Константина не были счастливыми. Жена Константина попросту сбежала от него назад к родственникам в Кобург. Поэтому наши с Шарлоттой любовь и взаимопонимание не были сами собой разумеющиеся, а скорее исключением. В жизни великого князя было много плюсов, но основным я считал относительную приватность. Я не находился в свете прожекторов, как мой брат Александр и его жена Елизавета. Конечно, я тоже был публичной фигурой, но гораздо менее значимой, чем мои старшие братья.

Рождение сына, и единственного будущего наследника престола, укрепили мои позиции в семье. Теперь я был не только семейным и независимым, но и отцом будущего наследника. Я прямо-таки почувствовал, что даже моя маман, Мария Федоровна, стала относиться ко мне с большим уважением, как к взрослому, что ли. А буквально через год я получил дальнейшее подтверждение повышения моего статуса. Подтверждения, которого я ожидал и к которому готовился. Но я немного забегаю вперед.

После окончания войны в Александре, что-то надломилось. Он часто выглядел усталым и рассеянным. В нем не было той энергии и напора, которые помогли ему победить Наполеона. Может, сказалось усталость от войны, ведь его царствование совпало с Наполеоновскими войнами. Может, сказалось разочарование реформами, проведенными вначале его правления. Я знал, что власть тяготит его и был готов к разговору, который произошел в дальнейшем.

Этот июльский день 1819 года я запомнил навсегда. Был ясный летний день, даже немного душный. За неделю до этого я вернулся с бригадных учений и был занят делами, отложенными за время моего отсутствия. Александр предупредил, что приедет к нам на обед. Он иногда приезжал пообщаться. Шарлотта оказалась прекрасной хозяйкой, и брату импонировала наша атмосфера семейного счастья и вообще молодости, которая воцарилась в Аничковом дворце.

Пообедав, мы перешли в малую гостиную, где и состоялся сей памятный разговор. Сначала Александр похвалил меня за хорошо организованные учения. Потом добавил, что завидует нашему семейному счастью. При этом он указал на живот Шарлотты, которая снова была беременна. После чего произнес, глядя мне в глаза:

— Александр, есть знак благодати божьей, символ благополучного продолжения царского рода, — сказал он. Поэтому по общему моему и Константина решению престол перейдет к тебе и твоему потомству. Я же считаю своим долгом отречься от правления с той минуты, как почувствую сему время.

— А как же Константин? — воскликнул я, делая вид, что поражен словами брата.

— Константин, сам мне сказал, что имея природное отвращение к сему месту, решительно не хочет мне наследовать на престоле, — ответил брат.

— Но как ты себе это представляешь? — спросил я. — Ведь для всех Константин и есть официальный наследник престола – цесаревич. Как это воспримут придворные и армия. Ведь по закону они должны присягать Константину, а не мне.

— Я издам соответствующий указ, а Константин подпишет отказ от своих прав на престол. В свое время, мы этот указ обнародуем, — ответил Александр.

— А ты говорил об этом с матушкой? — спросил я, играя растерянность.

— Я рассказал ей об этом моем намерении. Она, так же как и я, считает, что Александр есть прямое указание на то, что твои потомки должны занять престол. Поэтому она согласна с моим решением.

Я посмотрел на Шарлотту и увидел у нее в глазах слезы. Она понимала, что становясь цесаревичем, я становлюсь фигурой официальной, и это означает конец нашему тихому семейному счастью. Она никогда не стремилась стать императрицей, напротив, она очень сочувствовала Елизавете Алексеевне, жене Александра, которая вынуждена была нести бремя официальных церемоний, несмотря, на свое слабое здоровье.

— Не переживай ты так, — ласково сказал брат Шарлотте, видя насколько она расстроена. Пока еще я император, — он усмехнулся, и у Никса есть время подготовиться, так что вашему счастью ничего не угрожает.

Брат был довольно закрытым и противоречивым человеком, поэтому я не знал точно, что с ним происходит и каковы на самом деле его мотивы. Помня, что межвластие после смерти Александра началось из-за того, что завещание императора и отречение Константина хранились в секрете, я выторговал у Александра обещание, что будет составлен официальный акт отречения Константина от прав на престол, а также назначение меня наследником. Акт этот должен был составлен в нескольких экземплярах, и храниться, в том числе, и у меня и у Марии Федоровны. Почему-то Александр не хотел обнародовать сей акт. Может он боялся, что кто-то в придворных кругах воспользуется этим и уберет его с трона. Не знаю. Как я уже упоминал, брат был скрытным и непоследовательным человеком.