Кеннет Макси - Вторжение, которого не было
Встреча Гальдера со Шнивиндом не только разрешила ряд проблем, связанных с организацией взаимодействия родов войск, но также придала дополнительный импульс штабным работникам, занятым планированием вторжения. Гальдер, наконец, почувствовал, что 24 мая Гитлером было принято судьбоносное решение и что поэтому “все должно делаться с максимальной[90] <Карта “Операция “Морской Лев”: планы”>[91] быстротой”. Гальдер переговорил на эту тему с Браухичем, Кессельринг же через Валдау увеличивал давление на своих планировщиков. После того, как был утвержден план атаки Дюнкерка, Кессельринг свалил эту задачу на своего начальника штаба Шпейделя, а сам приступил к изучению плана предварительных мероприятий операции “Морской лев”, имея в виду прежде всего проблему увязки действий против Англии с неизбежными требованиями сухопутных войск поддержать их во время второй фазы битвы за Францию.
“Люфтваффе”“Люфтваффе”, в принципе, создавались как чисто тактические воздушные силы, предназначенные главным образом для непосредственной поддержки сухопутных войск[92]. Некоторые соединения, правда, получили опыт действий против кораблей, но без использования авиаторпед. Германские ВВС не доверяли этому оружию, с которым много экспериментировал флот, но добился едва ли 50-процентного результата[93].
“Люфтваффе” также обладали некоторыми (весьма ограниченными) возможностями в осуществлении стратегических бомбардировок городов и промышленных районов[94]. Ночные бомбардировки, однако, требовали особой аккуратности, поскольку наведение по радиолучам не было в достаточной степени отработано. Днем же бомбардировщики были не способны защищать себя от атак вражеских истребителей и требовали эскорта. Это означало, что их реальный “дневной” боевой радиус определялся[95] тактико-техническими характеристиками истребителей и не превышал 250 км[96].
Кессельринг понимал, что за те четыре недели, которые оставались в его распоряжении до начала операции по уничтожению RAF, установлению господства в воздухе и переходу к прямой поддержке высаживающихся частей, он должен разместить эскадрильи Второго воздушного флота на новых аэродромах, находящихся как можно ближе к Англии (не все эти аэродромы уже были захвачены немцами), обеспечить их охраной, определить силы врага, диспозицию его эскадрилий и используемые им тактические приемы, наконец, подготовить эскадрильи и их командиров к операциям принципиально иного характера, нежели проводившиеся до сих пор. Это были сложнейшие задачи, но Кессельринг надеялся на свой талант, энергию и природный оптимизм.
На 5 июля Второй воздушный флот насчитывал:
200 бомбардировщиков дальнего радиуса лействия (He.111, Do.17)[97],
50 двухмоторных истребителей Bf.110,
20 дальних разведчиков (в том числе, несколько четырехмоторных самолетов Fw.200 “Кондор”);
в течение месяца должны были войти в строй:
700 бомбардировщиков Ju.88,
280 пикирующих бомбардировщиков Ju.87,
550 одномоторных истребителей Bf.109,
100 двухмоторных истребителей,
30 разведывательных самолетов дальнего радиуса.[98]
Постепенно Кессельринг начал наращивать давление на противника: операции против избранных объектов на побережье и в глубине Англии должны будут осуществляться и днем, и ночью. Он намеревался втянуть силы RAF в бой, прощупать структуру противовоздушной обороны Великобритании, по возможности — причинить ущерб портовым сооружениям, подорвать каботажное судоходство в водах Ла-Манша. Конечно, речь шла и о том, чтобы ознакомить пилотов с театром военных действий и постепенно подготовить их к решающим сражениям, намеченным на 9 июля.
В то время, как Второй воздушный флот заканчивал передислокацию, Шперле, чей Третий воздушный флот уже развернул боевые действия в рамках последнего этапа Французской кампании, начал подготовку к операциям на левом фланге расположения сил Кессельринга. Завершив текущие задачи, Третий воздушный флот должен был полностью переключиться на поддержку действий Второго.
Первого и второго июня “Люфтваффе” начали бомбить транспортные узлы центральной Франции. Затем подверглись опустошению пригороды Парижа. И, наконец, немцы переключились на аэродромы. Наступал решающий момент в битве за Францию. Ее ход будет подробно описан в главе 3.
В ночь на 5 бомбардировщики Кессельринга приступили к пробным вылетам. Над территорией Англии самолеты держались на низкой высоте. В городах и деревнях завыли сирены. Жители страны, слыша тяжелый рокот вражеских моторов, понимали, что враг на пороге их дома. Они учились воспринимать бомбежки как новую реалию жизни. Падали бомбы, грохотали зенитки. Ни одна из сторон еще не сражалась в полную силу. Немцы старались дать своим экипажам возможность совершенствовать навыки ориентирования при помощи радиолучей, посылаемых станциями наземного управления. Об этой предварительной фазе операции “Морской лев” рассказывается в главе 4.
“ Кригсмарине”Какими же ресурсами располагали “Кригсмарине” накануне вторжения в Англию? К первому июня были сделаны кое-какие[99] подсчеты. Если удастся избежать потерь в Норвегии, то на подступах к Ла-Маншу можно будет рассчитывать на следующие суда:
2 линейных крейсера (“Шарнхорст” и “Гнейзенау”)[100]
2 броненосца, устаревшие еще до Первой Мировой войны (“ Шлезине”,” Шлезвиг-Гольштейн”);
1 “карманный” линкор (“Адмирал Шеер”);
1 тяжелый крейсер (“Хиппер”);
3 крейсера (“Кельн”, “Эмден”, “Нюрнберг”);
10 миноносцев и эскадренных миноносцев;[101]
34 эскортных корабля[102];
30 подводных лодок;
20 торпедных катеров (S-boats, которые англичане обычно называют F- или Е- boats).
В распоряжении флота также имелись минные заградители, тральщики и моторные лодки. Конечно, этого было недостаточно, чтобы противостоять Королевскому флоту. Но ведь оставались еще авиация и береговая артиллерия в узких местах Проливов. И кто знает...
Важнее всего было отсутствие в составе флота специально сконструированных десантных судов. В результате для перевозки войск приходилось использовать импровизированные флотилии, состоящие из малых судов, переоборудованных барж системы “трамп”, рыбацких лодок и прогулочных пароходиков. К этому сборищу судов могли добавиться самоходные паромы “Зибель”, разработанные “Люфтваффе”. В некоторых случаях на этих паромах устанавливались авиационные двигатели и пропеллеры с самолетов,[103] которые крепились над надстройкой. “Зибели” несли 88-мм орудие, разработанное как зенитное, но используемое в войсках в качестве противотанкового и противопехотного[104]. Однако паромов было мало, и основой флота вторжения так или иначе оставались малоразмерные коммерческие суда. Редер с характерной для него мрачностью предсказывал, что реквизиция столь большого числа гражданских плавсредств приведет к уменьшению на 30 процентов жизненно важной каботажной торговли, не говоря уже о значительном сокращении рыболовства. Работа по подбору и мобилизации пригодных для нужд армии судов продвигалась быстро, невзирая на его опасения. Одновременно приводились в порядок порты, предназначенные для сосредоточения “армии вторжения” (прежде всего, ремонтировались пирсы и портальные краны). Роттердам, Остенде, Дюнкерк, Кале, Булонь — ни один из этих портов не функционировал в полную силу, но ни один и не был полностью выведен из строя. Минные заграждения и противоторпедные сети были вынесены вперед, обеспечивая какую-то защиту баз. Всюду были расставлены батареи зенитных орудий, контролирующих небо над портами и другими жизненно важными пунктами. Уже начался сбор штурмовых частей...
К концу мая разработчики плана вторжения столкнулись с серьезными тактическими трудностями. В то время как Армия настаивала, чтобы войска доставлялись на вражеский берег компактными эшелонами, сохраняющими структуру и балансировку подразделений (чтобы непосредственно после высадки части могли вести правильный бой), руководство “Кригсмарине” считало, что обеспечить столь строгую организацию движения импровизированного “флота вторжения” не удастся ни при каких условиях. Моряки подчеркивали, что было бы слишком жестоко требовать от капитанов поддерживать парадный строй и следовать точно по расписанию среди песчаных банок, мелей и минных полей Пролива. Они надеялись, в лучшем случае, поддерживать постоянный поток судов в течение нескольких дней, но, что касается армейских подразделений, они, скорее всего, перемешаются задолго до высадки. “Конечно, „Кригсмарине” сделает все возможное, чтобы[105] пойти навстречу Армии, но лучше, если штаб сухопутных сил будет планировать свои операции, исходя из неизбежности полного хаоса на берегу”. В течение пяти дней специалисты по планированию не могли найти выход из этого тупика. Проблему разрешил Гитлер, который 5 июня приказал командным инстанциям найти компромисс[106].
