Олег Макаровский - Мир фантастики 2014. На войне как на войне
Вранке идею одобрил. Но заметил – нужен четвертый, знающий русский язык. Келлер пригласил в побег лейтенанта Юлиуса Вернера, и тот согласился.
Поначалу шло неплохо. В облачную ночь перешли Волгу, миновав заградотряд. В двух километрах от восточного берега захватили грузовик с одиноким шофером. А так как порожняя машина со снарядными ящиками, идущая в тыл, подозрений не вызывает, полдня спокойно удалялись от затихающих раскатов.
Потом, выехав на очередной низкий пригорок, Келлер высмотрел в бинокль русский пост, остановивший предыдущий грузовик. Решили объехать проблему: благо ветер обмел склон и машина шла по снегу почти как по дороге.
Но объезд затянулся. Балка, еще одна балка. Следующий заполненный снегом овраг не заметили, и грузовик утонул в снегу по борт, без всякой надежды быть вытащенным. Надели лыжи, сохраненные в кузове, распределили груз – оружие, еду. И потащились туда, где, по предположениям майора Келлера, был север.
…Снег пошел часа через два. Потом началась метель. Не свирепый и скоротечный буран, а умеренная свистопляска острых снежинок. Только вот конца не было этой свистопляске. Даже когда ветер чуть стихал, небо не открывало ни солнца, ни луны, ни звезд. И прав был болтун Вранке – уже скоро стало непонятно и куда идут, и сколько идут.
Вдобавок – неприятное происшествие. Келлер и Шмидт провалились в очередную заснеженную балку. Ноги уцелели, но майор сломал лыжу, а из плохо закрытого ранца Шмидта выпали почти все консервы. Искали полтора часа, подобрали одну банку и продолжили путь.
Груза стало меньше, на душе – тяжелее. То ли метель, то ли снегопад, а скорее всего – все вместе, работали лучше любой дымовой завесы. Не было видно и за десять шагов. Свистящее белое месиво иногда белело – настало утро, потом темнело.
Наконец, на миг вернулась надежда. Торивший путь Келлер уткнулся в деревянный столб. Удалось разглядеть провода. Значит, они все же не кружили, а где-то было человеческое жилье и шанс до него дойти.
* * *– Герр Келлер, я уверен в том, что фюрер не повторит ошибку генштаба. Мы вернемся к Сталинграду в середине весны и возьмем еще летом.
– Герр Вранке, я тоже уверен, что эта ошибка не повторится. Уже летом мы будем думать, как удержать Днепр, а не вернуться на Волгу.
– Меньше пессимизма, друг. Ведь мы отдали им Ростов, а потом взяли обратно и прошли еще сто пятьдесят километров на восток.
Они остановились у десятого столба – как считал Келлер, линия вела на север. Присели-прилегли отдохнуть, укрывшись от колючего ветра невысоким снежным валом и воротниками шинелей. Согревались лишь папиросами – в маленькой спиртовке закончилось горючее. От собственной безрадостной судьбы отвлекал спор о судьбе фатерланда.
– Герр Вранке, – после некоторой паузы, с раздражением сказал Келлер, – лояльность фюреру не должна переходить в войну с фактами. Факты печальны. На наш один танк русские выпускают два – неужели вы это не поняли в прошлом ноябре, когда на наш батальон пришлась одна красная броневая дивизия?
– Мы умеем их подбивать…
– Оставьте, герр Вранке. Наши лучшие истребители танков погибли в котле. Враг учится воевать, а мы теряем кадровые войска. К тому же мы не можем бомбить танковые заводы на Урале, а англичане бомбят весь Рейх. Вы знаете, что Кельн и Любек разрушены?
Герр Вранке буркнул: «Слышал». Унтер Шмидт вздохнул – он был из Любека.
– А я знаю – я был в отпуске в сентябре. И самое плохое, у врага полное превосходство на западном воздушном фронте. Когда западный фронт станет наземным, у них будет тотальное превосходство в небе. И если не произойдет чудо, остается гадать, кто первый подойдет к Берлину – русские или англичане. Не думаю, что фюрер запросит мир раньше этого.
– Вы оптимист, – бросил молчавший Вернер. – Думаю, нас могло бы спасти только чудо Петра III.
Вранке удивленно взглянул на него. Келлер понимающе кивнул.
– Русский царь, наследник царицы Елизаветы, прекративший войну с Фридрихом, – пояснил Вернер. – С доски сошла сама сильная фигура.
– В галантном веке было проще, – вздохнул Келлер. – Нынешний царь – идеология. Господа, еще светло. Продолжим путь.
Вранке промолчал, только скосил взгляд на ранец Шмидта, где среди обойм болталась банка сардин. Рыбешек поймали в Бискайском заливе, поджарили в оливковом масле, закрыли в жестянках. Пустили странствовать по европейской колее, потом по русской. Выгрузили на берегу Дона, сбросили на парашюте рядом с развалинами сталинградского элеватора. Теперь сардины не знали, где они: в Европе или в Азии?
Дитрих Келлер покачал головой – «побережем». Вернер и Шмидт согласно кивнули. Страшно идти, когда припасы съедены до конца.
Еще несколько секунд – и метель принялась заносить четыре впадины возле столба и три окурка – Вранке, по охотничьей привычке, ввинтил окурок в сугроб.
* * *– Герр Келлер, вы видите провода?
– Нет.
Приходилось кричать. С наступлением сумерек снегопад усилился и перешел в снежную бурю. Ветер уже не выл, а ревел, трудно было разглядеть не провода, а друг друга. Нашлась веревка, и все четверо, ухватившись, брели спотыкающейся вереницей.
То и дело казалось, сбились с пути. Но в очередной раз впереди вырастал столб. Не просто впереди – на дистанции вытянутой руки.
Снова лечь рядом со столбом не хотелось. Все четверо понимали – тогда уже не встать. И кто сказал, что буран будет короче прежней метели?
А потом и сам буран показался штилем. Рев стал плотным, как ветер. Ветер – как стена. Стена толкала, несла вперед. Ни рта открыть, ни рукой пошевелить. Казалось, сама Земля кружилась быстрей, чем положено. Или не казалось.
Вернер понял – его несет на очередной столб. Избежать удара не проще, чем если бы вышвырнули с борта самолета.
Но ветер подул сильнее, хотя, казалось бы, куда еще? И столб, возникший перед лицом Юлиуса, не убил его, но растаял. Как льдинка, брошенная в чан с кипятком.
Рядом летел майор Вранке. Рот раскрыт, но вряд ли он слышал себя самого.
И вдруг ветер пропал. Будто выключили.
На такой скорости можно уцелеть, лишь упав в глубокий сугроб. С Юлиусом Вернером так и случилось. Рядом упал Вранке, потом еще кто-то…
* * *– Герр Келлер, вы живы?
– В какой-то степени – да.
С Вернером было понятно, он поднялся раньше всех и глядел по сторонам. Унтер Шмидт тоже уцелел и, согнувшись, изучал содержимое ранца: не пропало ли что-нибудь еще?
А Вернер продолжал разглядывать окрестности. Потом произнес.
– Господа, вы заметили, что столбы исчезли?
Наблюдать было нетрудно. Ветер стих до легкого шуршания. Ночное небо еще не прояснилось, но в разрывах облаков мелькали звезды. Все равно столбы не просматривались.
– Куда же делся ориентир? – бормотал герр Вранке. – Майн Готт!
Все четверо беглецов из котла были оглушены невиданным полетом, завершившимся минуту назад. Иначе их острый солдатский слух разобрал бы звуки, которые еще недавно, в окопах, заставили бы их мгновенно схватить оружие.
А так все случилось разом. Грянуло взрывное конское ржание, в почти полной тьме появился десяток верховых фигур, и они были уже рядом.
Майор Вранке встрепенулся едва ли не раньше всех. Он сорвал с плеч шмайссер, прицелился, но палец в толстой варежке не сразу нашел предохранитель. Когда же нашел, то ближайший кавалерист уже сделал выводы – без драки не обойдется.
Вранке не понял, что такое противник метнул в его сторону. Только шею, прикрытую шарфом, будто сжали пальцы великана. И пистолет-пулемет шмякнулся в снег, за ним повалился сам Вранке.
Задыхаясь, он все же разглядел происходящее с товарищами. Келлер снял с плеча винтовку, ближайший кавалерист пришпорил коня и наскоком сбил майора в сугроб. Шмидт, заметивший опасность, сунул руку в ранец, верно искал гранату. Другой всадник – Вранке разглядел его черную бороду – одним скоком добрался до него. Выставил длинную пику, желая сколоть. Но переменил решение и ударил древком – унтер свалился.
Юлиус Вернер просто поднял руки.
* * *– Чего с ними вожжаться? Расспросить, зарезать да обобрать барахлишко.
– Тоже скажешь, расспросить. Они и по-своему сейчас мемекать не могут. Не то чтобы по-людски.
– Немчура это. Вот те крест, немчура.
– Тогда зарезать. Немцы – всегда православному народу первые согрубители.
– Погоди. Пусть сперва расскажут, как они из своих пистолей стреляют.
– Не, для пистоля коротковато будет. Ружжо.
– Ружжо – то, c чего этот журавль в нас пулять хотел. И то, замок у него непонятный, и киса странная прицеплена. То ли для равновеса, то ли пули в ней хранить.
– Эй, молодцы, сажай их в сани. Только пистоли отдельно клади. В Берде разберемся, резать али к звездам подтянуть.
