Михаил Ланцов - Цесаревич. Корона для попаданца

— Почему же после станция не отвечала?

— Ее уничтожили после использования. Устроили пожар. Известно, что нападавшие были в каких-то тряпичных масках, вооружены револьверами и говорили по-английски с сильным акцентом. Впрочем, между собой они изредка перебрасывались фразами на немецком языке. Мало того, нам стало известно, что вечером накануне в местный порт заходил небольшой шлюп под флагом Австрийской империи. Утром в порту его не было.

— Каковы наши потери?

— Пока сказать сложно. Мы потеряли связь с дюжиной станций. Впрочем, разбирательства будут идти еще достаточно долго, а группа серьезных компаний Великобритании на грани банкротства. Боюсь, что любое промедление загонит их в гроб. Еще и эти журналисты будто с цепи сорвались. По оценкам специалистов, если все пойдет так, как идет, вскоре биржевая паника распространится на промышленный сектор. А у American Investment Bank еще достаточно денег, чтобы участвовать в этой игре. Нужно срочно спасать положение.

— Что вы предлагаете?

— Нам следует выступить с официальным заявлением, в котором подтвердить непричастность Александра к беспорядкам в Индии. Само собой, все ключевые газеты Соединенного королевства должны уже на следующий день выступить с публичным опровержением.

— Это очевидно, но вы же понимаете, что ситуация очень неудобна.

— У нас есть достоверное свидетельство участия австрийского шлюпа в грабежах индийских банков. Думаю, можно будет подать эту деталь как попытку австрийской дипломатии опорочить своего соседа. Ведь Франц Иосиф повел очень некрасиво и неблагодарно во время Восточной войны. Почему бы ему не совершить новую ошибку и не спровоцировать международный скандал?

— Действительно, такая грубая игра, на что он надеялся? — Пальмерстон улыбнулся.

— На то, что Великобритания отреагирует на провокацию и поссорится с Российской империей, с которой только-только стало получаться наладить добрососедские отношения.

— Сэр, мы должны на это отреагировать!

— Несомненно, Джон, несомненно. — После, постояв с серьезными лицами секунд двадцать, Генри Пальмерстон и Джон Рассел заулыбались и раскланялись, удаляясь по своим делам.

Примерно в то же время, только в Санкт-Петербурге, в Зимнем дворце проходила другая немаловажная встреча.

— Проходите, Алексей Ираклиевич, проходите. Присаживайтесь. У вас все готово?

— Да, ваше императорское величество. Сергей Семенович закончил отчет о военной кампании. Кроме этого, пришло свежее письмо от Петра Павловича о ходе кругосветного путешествия.

— Отменно. Хотя, признаюсь, я до сих пор думаю, что зря пошел на поводу у Александра.

— Вы зря переживаете, ваше императорское величество. Пока ваш сын действует очень успешно.

— Но рискованно. Никогда бы не подумал, что он вырастет таким авантюристом. Ведь Саша действует часто на грани дозволенного. Горячая голова.

— Занятно. Петру Павловичу как раз показалось, что он действует не авантюрно, испытывая удачу, а зная, что нужно делать. Как будто кто-то его наставляет и дает дельные советы. Даже более того, он считает Александра очень осторожным человеком, который старается перестраховываться.

— В самом деле?

— Мне кажется, ваше императорское величество, что великий князь очень тщательно продумывает свои шаги и, приняв решение, действует напористо, быстро, без малейшего колебания и сомнения. Это и создает эффект удачливого авантюриста. Что-то вроде айсберга, целиком который могут увидеть и оценить далеко не многие.

— Айсберг, говорите? Объясните мне тогда, зачем он купил огромную плантацию тропических лесов в землях дикой Амазонки, землю для морского порта в устье реки Параны и направился в Парагвай? Что он задумал?

— С плантацией я затрудняюсь вам ответить. Справки, которые я наводил, говорят о том, что каучук не является, в отличие от того же хлопка, перспективным товаром. Но, вспоминая, как он наладил дела на Московской оружейной фабрике, я склонен ему доверять. Думаю, когда приедет, сам и расскажет.

— Допустим. А остальные два эпизода?

— Тут все не так однозначно, как кажется. На первый взгляд это выглядит так, что великий князь хочет заработать на торговле оружием и торговом посредничестве. Мы не знаем, по каким ценам Александр будет продавать винтовки, пушки и броненосцы, но они будут явно выше закупочных и ниже тех, которые может предложить Великобритания. По предварительным оценкам, мы думаем, что чистая прибыль от сделки с оружием должна оказаться в диапазоне от двух с половиной до трех миллионов рублей. Очень неплохой ход. Оценить же доходность морского порта пока сложно, так как у нас нет никаких серьезных данных по финансам этого региона.

— А если не на первый взгляд?

— Зная характер великого князя, можно быть полностью уверенным в том, что он что-то задумал. Вспомните, что он учинил в Северной Америке? Не удивлюсь, если после всей этой кампании будет учрежден еще один банк. Петр Павлович намекал нам, что все не так просто, но ничего конкретного не говорил, опасаясь шпионов.

— А эта истерия в Англии?

— Все просто. Вчера вечером я получил телеграмму о том, что American Investment Bank занялся скупкой акций торговых и страховых компаний туманного Альбиона, которые из-за этой истерики очень серьезно упали.

— Вы думаете, это все Саша подстроил?

— Убежден. Причем обеспечив себе твердое алиби. Но каким образом он все это провернул, остается для меня загадкой, так как ни он, ни Петр Павлович о подобном обстоятельстве в письмах не упоминают вовсе.

— Да уж… дела. Кто бы мог подумать?

— Вы знаете, каким тотемным именем нарекли индейцы чероки великого князя?

— Нет, я даже не слышал о таком племени.

— Это одно из так называемых цивилизованных племен. Один из их лидеров, полковник Конфедерации Стенд Уэйти, который был под командованием Александра в битве за Вашингтон, нарек его Эквайона, что в переводе означает Великий медведь.

— В самом деле?

— Да. У великого князя с этим полковником сложились очень хорошие отношения, поэтому Александр очень положительно отнесся к этому необычному подарку, настолько, что в Мексиканской кампании уже имел при себе знаменосца с тотемным знаменем.

— Но зачем? Он значительно более высокого социального положения, чем все эти дикари.

— Не знаю, ваше императорское величество. Единственной версией является его желание выглядеть другом индейцам, ведь он пригласил их к нам на Дальний Восток.

— Зачем они нам там сдались? Какой же он непоседа. Эх… Ладно, Бог с ним. Что у нас там по отчету Урусова?

Пухлую картонную папку с подробнейшим отчетом по ходу кампании, фотографиями, заметками, отзывами и прочими материалами, что собрал Сергей Семенович, император листал долго и очень вдумчиво. Причем он не только листал, но и постоянно задавал различные вопросы, касательно обстоятельств тех трех битв, что провел великий князь. Особенно Александра Николаевича удивило то, что Саша старался всегда встречать противника в обороне, а не вести своих людей в решительную атаку с красивыми речами. Это обстоятельство совершенно не вязалось с тем впечатлением, которое сын производил на отца ранее. Ну и, само собой, отношение к личному составу. Урусов явно заявлял, что Александр буквально трясся за каждого своего солдата, заботясь о его питании, обогреве, гигиене и здоровье, то есть стараясь свести потери к минимуму как в бою, так и в походе. Такого Сергей Семенович не встречал в Русской императорской армии. Да и чтобы в Европе кто такими вещами баловался, тоже не слышал. По большому счету на текущий момент простого солдата даже за человека-то толком не держали. Эта деталь Сергея Семеновича очень сильно зацепила, и он стал наблюдать за младшими чинами. И чем больше он делал заметок, тем больше понимал, что солдаты и унтер-офицеры великого князя с каждым днем начинают ценить и уважать с все нарастающей силой. Причем не за титул или происхождение, а за отношение к ним, понимая, что каждый из них Саше нужен и важен, что за каждого из них он будет бороться. И это учитывая ту деталь, что великий князь ни единого раза не прибегнул к физическому наказанию младших чинов. Ребята, как и полагается, были далеки от «сферических коней в вакууме», а потому, случалось, попадали впросак. Но каждый раз Саша, уходя от публичной порки или иного подобного воздействия, прибегал к разнообразным формам воспитательного труда. Так что императору было чему подивиться не только в вопросах эксплуатации винтовок и пулеметов. Такой всесторонней, серьезной и весьма гармоничной модернизации армейской действительности вкупе с решительным ростом боевой эффективности воинской части, да еще и без «палок», Александр Николаевич никогда не встречал. Он, в сущности, изучал отчет о принципиально новом типе армии, передовом, уникальном. Это, с одной стороны, шокировало, так как император только сейчас в полной мере начинал осознавать слова Саши о грядущих днях, а с другой стороны, вызывало оживленный интерес, так как открывало очень широкие перспективы в будущем.