Александр Абердин - Сила ведлов
Имевшиеся у него несколько бутылок «Советского шампанского», коньяка «Курвуазье» и «Смирновской водки» Митяй зажилил от всех и берёг, как зеницу ока, для куда более важных праздников. Он прожил в этом мире более четырёх с половиной лет и был по-настоящему счастлив. Больше всего ему нравилась в новой жизни роль Учителя с большой буквы, в принципе, при наличии Тошибы и массы справочных материалов, весьма простая и успешная. В первую очередь потому, что она позволяла ему оставаться самим собой и почти ничего в себе не менять. Порой Митяй был ироничен, порой насмешлив, иногда из него фонтанами пёрло ехидство, частенько он был спокойным, мудрым и даже величественным, редко сердитым и раздражительным, если встал не стой ноги, но никогда злым и желчным. Все вокруг прекрасно знали, что даже если Учитель сердится, то это ненадолго и его просто нужно чем-то развеселить, ведь он отходил очень быстро и никогда не держал ни на кого зла. Правда, мало кто замечал при этом, каким ответственным и строгим, в первую очередь по отношению к самому себе, был их Учитель. Митяй прекрасно понимал, что если он начнёт грузить народ всякими там чувствами ответственности и прочей лабудой, говоря, что того-то и того-то делать нельзя ни в коем случае, то люди обязательно это сделают только для того, чтобы проверить, а есть ли в том зло?
Поэтому Митяй избрал очень хитрую тактику и ввёл в повседневный обиход два очень важных понятия – «Полезно» и «Ох, и вони же будет. Ну её лучше на фиг!» и в некоторых случаях даже демонстрировал на самых безобидных примерах, какой может быть эта самая вонь, которую ну её лучше на фиг. При этом он ещё и постоянно говорил, что ведл никогда не должен причинять боли и вреда Матери Земле и особенно её глазам, ушам, рукам и прочим приспособлениям в виде деревьев, трав и прочего живого мира, о которых нужно заботиться особо. Поэтому самой полезной и важной считалась домашняя охота на растения, выращиваемые в поле и на огороде, и на животных, откармливаемых на фермах и скотных дворах. Прядильно-ткацкое производство было первоначально создано для того, чтобы обеспечить город мешками, а Нефтяную княгиню нитями для корда и тканями для изготовления прорезиненной спецодежды и обуви, но механики не стояли на месте и к зиме ткачи ткали уже вполне приличные льняные и особенно шерстяные ткани. Митяй вряд ли рискнул надеть на себя такие трусы и не посоветовал бы Тане носить ночнушку из этой ткани, но на куртки и штаны она уже вполне годилась и их даже стали из неё шить.
Целых три лекции, посвящённые ткацкому и портняжному делу, быстро дали свои плоды и они выразились не только в ткацких станках, но и в швейной машинке. Механики поработали головами на славу и сладили её просто отлично. Правда, шила она преимущественно толстые и прочные ткани, но лиха беда начало, доработают. Подзорную трубу Митяй счёл очень полезной вещью, как и появившийся вслед за ней бинокль, а вот про порох все давно уже забыли, как и про взрывпакеты. Табак тоже выращивали только с одной целью, опрыскивать настойкой растения от всяческих вредителей и курить его никто так и не догадался. Кроме тех луков, которые Митяй изготовил для аларов и Денго, больше не было выстругано ни одного нового, а старые использовали по большей части для стрельбы по мишеням и в Дмитрограде появились свои Робин Гуды. На всё, что могло навести людей на мысль о безнаказанном убийстве, Митяй наложил негласное табу. О греховности убийства, как такового, он принципиально не распространялся, чтобы не раздувать эгрегор оного, зато постоянно долдонил о том, как это важно и классно жить в мире друг с другом, понимать точку зрения своего оппонента даже в том случае, если ты не сходишь со своей. Жизнь ведь сама расставит всё по местам и кто сказал, что иная точка зрения не способна привести к чему-нибудь хорошему и принести пользу?
В общем Митяй сел за праздничный стол в приподнятом настроении и они провели новогоднюю ночь очень весело, а потом пошли кататься на санках. На следующий день они отсыпались часов до трёх дня, в второго января он снова прочитал своим ученикам лекцию, на этот раз она была посвящена географии верхнего палеолита и после обеда отправился в цех, где уже практически всё было готово к тому, чтобы начать собирать первые шесть больших Шишиг. Софья подогнала им для новых дизелей специальное, многокомпонентное топливо, в состав которого входил биодит, изготовленный из рапсового масла, биодит из жира животных, обычная соляра, а также метан в виде газа, поступавший в прочный стальной топливный бак из прочнейшего стального баллона, в котором он находился в сжиженном виде. С топливом она угадала и вот почему. Во-первых, оно было чистым, как слеза святого, во-вторых, из-за повышенного давления в топливном баке, текло в двигатель чуть ли не самотёком, хотя у двигателя и имелся топливный насос, ну, а, в-третьих, это было экологически чистое топливо, не дававшего вредных выбросов в атмосферу, один только чистый углекислый газ и пары воды.
Дизель, сконструированный и изготовленный ведлами каменного века хотя и вручную, чуть ли не на коленке, но зато по четырнадцатому классу точности, отчего все его шестерни сверкали от идеальной полировки, развивал очень большую мощность, точно за четыреста лошадиных сил и был тяговитым. Все его детали были изготовлены из сверхпрочной, жаростойкой стали не подверженной короблению. Слегка смазанный, но ещё не заправленный моторным маслом, Митяй довольно легко проворачивал двигатель рукой. Ещё больший восторг у него вызвал блок цилиндров рядного, восьмицилиндрового, прекрасно сбалансированного дизеля, отлитый из какого-то сверхпрочного чугуна. Опытный образец добрых двенадцать часов держали в печи при температуре в шестьсот градусов, затем быстро подняли на двадцатиметровую высоту, сунули в бак с водой и сбросили вниз на груду камней. Некоторые раскололись. Блоку цилиндров ничего не сделалось. После этого его заполнили водой, плотно законопатили все дырки и выставили на мороз, чтобы разморозить. Фиг он разморозился и на этом садисты-испытатели успокоились, поняв, что ничем, кроме здоровенных кувалд, они своё изделие уже не угробят и установили его в углу цеха на постамент.
Ничуть не меньшим чудом являлась рама и остальные детали конструкции новой, Большой Шишиги, отлитые из прочнейшей хромованадиевой нержавейки. Литой, как это ни странно, были даже кабина и будка, а ещё они имели большую прочность, как никак толщина в шесть миллиметров, а местами и больше, позволяла надеяться на то, что погнуть её будет крайне сложно даже при столкновении с носорогом или мамонтом. Обувку для новой Шишиги Нефтяная княгиня также изготовила славную, изностойкую, с прочным тканево-металлическим кордом, да, ещё и шипованную. В общем когда они соберут всё железо в кучу, то получится на редкость мощный мастодонт, а не Шишига и единственное, что точно будет выглядеть пугающим, так это своего рода кокошник вокруг кабины. Митяй заранее прозвал Большую Шишигу – Псиной в будке. А что, именно на пса, высунувшего голову из будки, вся эта конструкция и будет походить. Правда, у неё всё же будет одно несомненное достоинство – полированный стальной кузов, в который можно глядеться и это Митяю, падкому, словно сорока, на всё блестящее, очень нравилось.
Вместе с Митяем и Игнатом в сборочный цех пришло ещё семнадцать ведлов-мастеров, имевших самое непосредственное отношение к рождению Большой Шишиги. Шишига-мама, также сверкающая полировкой, на ней Игнат понемногу заменял старые детали на новые, преимущественно изготовленные из нержавейки, и уже почти закончивший изготавливать новую будку родного, армейского, а не самопального фасона, стояла в цеху украшенная еловыми лапами и ёлочными игрушками. Раму Большой Шишиги установили на сборочном стапеле-подъёмнике и как только все ведлы-мастера во главе с Митяем расселись, процесс начался с того, что её принялись обвешивать железяками ходовой части, лежащими в строго определённом порядке вокруг стапеля. Ведлы-сборщики работали не торопясь и потому процесс шел без лишней спешки, но постепенно картина вырисовывалась и вот Большой Шишиге уже подкатили круглые ноги. Все шесть штук, обмотанные льняными полотнищами. Более всего сборка нового вездехода походила на священнодействие, только что в бронзовых чашах не курился фимиам. Зато цех был ярко залит светом электрических ламп. На заводе Игната уже работал большой дизель-генератор. Надо же было на чём-то испытать, как будет работать новое, мощное сердце Большой Шишиги. Жаль только, что дмитроградцы встречали Новый Год при свечах.
В семь часов вечера работа была приостановлена и ведлы-сборщики отправились в душевую мыться. Они и так отпахали лишних два часа, а в восемь Митяй снова должен был выступать перед желающими послушать, со своими историями и его выступление никто не хотел пропустить. Поэтому ему пришлось рассказывать сказ о том, как великий князь Генри Форд родил Жестяную Лиззи, бабку Шишиги, натощак. История всем очень понравилась. Особенно то, как хитрые английские ведлы потребовали от мудрый и умелых американских ведлов во главе с их великим ведлом-князем, перемешать детали всех десяти Жестяных Лизи, чтобы те потом их собрали, влили в бензобаки бензин жизни и те ожили. У этого великого ведла всё получилось, ведь все Жестяные Лиззи были не просто родными сёстрами, а близняшками и потому шестерёнки от одной, подходили к другой. Все собравшиеся громко хохотали над тем, как американские ведлы посадили в калошу своих хитрых английских коллег. Больше всех веселился Игнат и очень жалел, что ему не суждено никогда встретиться с Генри Фордом, чтобы помочь тому найти свои говорящие кристаллы, которые так сильно помогали в работе ведлам-автостроителям.
