Роман Злотников - Генерал-адмирал
— Ваш чай.
Я оторвался от статистического справочника за 1882 год и поднял глаза на адъютанта. Дима был из тех самых Нессельроде, чей предок перешел на службу русскому императору из австрийского подданства. Причем Дима был родственником обоим ветвям Нессельроде, как тем, кои и далее продолжали дипломатическую карьеру, так и тем, что пошли по жандармской линии, и это могло неплохо помочь в дальнейшем воплощении моих планов. Ко мне в адъютанты он попал, отлично выполнив несколько несложных, но необычных поручений, с которыми мой прежний адъютант, тот самый мужик с бакенбардами, капитан третьего ранга Коломиец, похоже более служивший моей светской тенью и подручным для исполнения всяких деликатных поручений, связанных с дамами, чем реальным помощником военного управленца высокого уровня, коим и должен реально являться адъютант, не справился.
А поручения были вполне просты. Я попросил его пригласить ко мне кого-нибудь из толковых жандармских офицеров, опытного слесаря и ловкого стряпчего. Приглашенный жандармский ротмистр оказался беспринципным (что меня в общем-то не напрягло — на то, что удастся сохранить перчатки белыми, никаких надежд не было), бестолковым и — до кучи — ленивым лизоблюдом. Квалификацию слесаря мне проверить не удалось, поскольку тот был запуган до икоты. А вместо стряпчего ко мне ввалился сам владелец крупнейшей в Санкт-Петербурге адвокатской конторы и, утирая постоянно потевшую лысину, рассыпался передо мной мелким верноподданническим бисером, уверяя, что его контора приложит все усилия, дабы полностью удоволить его императорское высочество во всем, чего он только пожелает. Например, быстро и в строжайшей тайне устроить, скажем, развод некой особы высшего света, дабы ее рука и, соответственно, сердце оказались свободны… Я тогда не заржал только потому, что это желание полностью уравновесилось желанием выругаться.
После сего фиаско я повелел прислать мне с десяток самых толковых слушателей старшего курса Николаевской морской академии. Причем на этот раз не вызывал Коломийца, а отослал письмо напрямую начальнику академии. Из прибывших офицеров после собеседования я отобрал троих, коим поставил аналогичные задачи. И Дима стал единственным, кто выполнил мое поручение с требуемым уровнем эффективности. После чего я поблагодарил остальных слушателей и отправил их обратно доучиваться. А затем вызвал Коломийца, торжественно выразил ему благодарность за верную службу и отрядил его в распоряжение управления кадров флота, явно нажив себе этим недоброжелателя. Уж больно взгляд у него был тяжелый, когда он уходил. Ну вроде как бывает у старого сослуживца, с которым ты и пил, и на рыбалки ездил, и гараж перекрывал, а потом вот так раз — и премии его лишил. И мало ли, что ты начальник, а он действительно работу запорол, но ведь пили ж вместе! После такой подлости как раз и возникает настоящая, незамутненная, долгая, мужская ненависть, которая заставляет в любой компании постоянно вспоминать о том, что «был Леха нормальным мужиком, а как в начальники выбился — такая сволочь оказался». Но плевать. В ближайшие пару лет их еще столько будет, с тяжелым взглядом. К тому же истинный великий князь Алексей Александрович Романов вряд ли обратил бы на чей-то взгляд внимание.
Диме же я предложил место своего адъютанта. К его чести, он долго отказывался — дескать, считает себя недостойным, еще не закончил учебу в академии… Однако скорее всего причиной его несогласия было то, что он предпочитал службу во флоте тому, что ему представлялось паркетной шаркатней. И это лишь выше подняло его в моих глазах. Так что пришлось слегка раскрыть карты, после чего он проникся грандиозностью задачи, которую я собирался взвалить на себя, и принял мое предложение.
— Спасибо, Дима. Скоро прибываем?
— Тверь проехали, ваше императорское вы…
— Я же просил наедине именовать меня Алексеем Александровичем, лейтенант.
Дима слегка покраснел:
— Прошу простить, виноват.
Я откинул плед, под которым возлежал на широком кожаном диване салон-вагона, и, нащупав палку, начал приподниматься. Нынешним поездам было далеко не только до скорости, но и до плавности хода «Сапсана», так что пить чай даже в салон-вагоне лучше было сидя за столом, а то могло так тряхнуть, что и обвариться недолго. Дима подскочил и помог мне выпрямиться.
— После Бологого никаких телеграмм не было?
— Нет, Алексей Александрович. — В голосе адъютанта послышалась обида — мол, если что, он бы немедленно доложил.
Я бросил на него насмешливый взгляд. И все-таки в расовых теориях есть зерна истины. Эвон, Нессельроде уже почитай пятое поколение — русские люди, а все одно просматривается в них этакая немецкая пунктуальность и педантичность.
За чаем я просмотрел газеты. Ничего особенно интересного, обычная светская хроника и происшествия, да еще пространные рассуждения либеральнообразной русской интеллигенции о том, как нам лучше обустроить Россию. Ох как любят эти товарищи покрасоваться, все равно где — на трибуне, на экране или вот так, в газете. И что самое грустное — они же, блин, и есть единственный доступный мне пул образованных русских людей. Других нет, и не скоро появятся. Да и в том, что эти самые другие появятся, есть большие сомнения. Конечно, работать над тем, чтобы они появились, я собирался не покладая рук. Но я — один, а вот таких любителей разглагольствований и поучений — море. И выглядят они очень импозантно. И на молодые мозги действуют сильно. Так что все мои старания могут привести к тому, что вместо профессионалов я получу горячих сердцем революционеров, совершенно не желающих заниматься производством, зато мечтающих осчастливить человечество. И как не допустить подобного развития событий, я пока себе не представлял…
Когда я уже слегка разобрался с текущей ситуацией и смог приступить к планированию на перспективу, первым вопросом, который передо мной встал, был вопрос, чем же мне здесь заняться. Нет, как выяснилось, я уже имел неплохой текущий статус — был не просто членом императорской фамилии и великим князем, но еще и самым главным военно-морским начальником. Чин генерал-адмирала мне присвоили буквально за несколько дней до моего злополучного падения с лошади. Так что на первый взгляд перспективы вырисовывались вполне приличные. И разнообразные.
Во-первых, можно заняться тем, чем и занимался мой, так сказать, визави, до того как я занял это тело. То есть окунуться в светскую жизнь, во все эти балы, оперу, любовные интрижки — и получать удовольствие. Тем более что мне как члену императорской фамилии выделялось из казны неплохое годовое содержание. Кроме того, Дворцовое ведомство в прошлом году выкупило участок между Мойкой и Английским проспектом для строительства дворца для меня, любимого, и я уже имел встречу с господином Месмахером, модным архитектором, который занимался проектированием моих будущих хором. Причем для Месмахера эта встреча была уже второй, и он прибыл ко мне с готовыми набросками, в коих я не решился ничего стилистически менять… А если не хватало выделенного содержания, то казна Военно-морского ведомства была в моем распоряжении, если не в полном, то, во всяком случае, в очень существенном.
Короче, жизнь удалась. Осталось только ею насладиться. Мне, и в прошлой-то жизни бежавшему от большинства «элитных» удовольствий, как черт от ладана! Ну скучно же вести жизнь элитного быка-производителя на ферме за заборчиком! Даже если это заборчик из бабла, а не из колючей проволоки, то есть ты сыт, умыт, ухожен и трахаешься с самыми элитными и не менее ухоженными коровами, да еще и музыка у тебя в стойле играет для твоего развлечения. Ферма — она и есть ферма, хоть и пыжатся все эти светские львы и львицы, выставляя свою «элитность» напоказ…
Нет, совсем, конечно, от светских тусовок я не убежал — они, помимо прочего, еще и неплохие переговорные площадки. Пока увешанные брюликами дамы с делано скучающим видом оценивают друг у друга украшения да туалеты и меряются мужниными «письками» в виде яхт, личных самолетов и вилл, мужики, как правило, работают. Прощупывают настроения, договариваются о временных альянсах и долговременных союзах, сбивают синдицированные кредиты под новые проекты, продают и покупают активы, выясняют текущие тренды и перспективы их развития. Того, что ты можешь узнать на не слишком даже и многолюдном междусобойчике, тебе не откроет никакой биржевой или финансовый аналитик. Нет, потом они всё тебе объяснят — и про тренды, и про повышенную волатильность рынка, и про резкое изменение текущих запасов на ключевых площадках, и про влияние субъективного фактора, но это потом. А вот узнать, что думают о текущей ситуации владельцы бизнесов, то есть люди, принимающие решения, можно только здесь и сейчас. Нигде больше ты столько народу такого уровня не соберешь. Ну, может, еще на какой-нибудь международной конференции, которая, если уж быть честным, тоже во многом тусня. И как ни крути, основная цель любой тусни все равно одна — выгул на пастбище. Конечно, можно иногда и по пастбищу прогуляться, но делать из этого единственное занятие на всю оставшуюся жизнь? Бр-р-р, лучше сдохнуть.
