Лихолетье - Евгений Васильевич Шалашов

Евгений Шалашов

Лихолетье

© Шалашов Е., 2021

© ИК «Крылов», 2021

Глава первая

Банда пана Казимира

На опушке леса теснилось человек сто конных и пеших. Не сразу и поймешь, что за народ. Лет десять назад было просто: одет в долгопятую шубу поверх кафтана, борода лопатой – русский. Морда бритая, наряжен в камзол (сиречь, кургузый кафтанчик), из-под коротких штанишек торчат чулки, втиснутые в башмаки с пряжками, а на плечах епанча, что ни от холода, ни от ветра не укроет, – француз, голландец или какой другой немец. А тут… Русский кафтан соседствовал с узкими немецкими штанами, холщовые посконные портки – с голландским засаленным камзолом, а турецкие шелковые шаровары (не иначе, бабьи!) – с кожаной матросской курткой. Из верховых выделялся молодец лет тридцати. По обличью природный лях – с вислыми усами, в желтом кунтуше, украшенном красными витыми шнурами, желтые сапожки со шпорами заправлены в широкие красные штаны, суконная шапка, отороченная мехом. И, судя по горделивой повадке, – командир. Беда только, что «бенда», слово, означавшее небольшой отряд, приобрело нехороший смысл, став «бандой»… Равно как и то, что во главе бенды будет уже не воинский начальник – воевода, а атаман… Все ждали, посматривая на заросли густого ольшаника, откуда раздавались детские крики, всхлипывания и звуки ударов. Наконец, из кустов выскочил плюгавенький человечек, в коричневом кафтане приказного.

Вытирая о грязные штаны испачканные кровью руки, суетливо сообщил:

– Мальчонка грил – за все годы село никто не тревожил. Прошлой зимой волки заходили – и все! Из сторожи только дед с колотушкой.

– Непуганые! – заржал одноглазый всадник в широченных шароварах, коротком тулупчике и огромной меховой шапке, видать, из черкасов – запорожских казаков.

– Зачэкачь, пане Янош, – остановил атаман казака, мешая русские и польские слова, и снова обратился к плюгавому: – Шо ешэ?

– Да вроде бы ничего. А че еще-то надо? – воззрился плюгавый.

– Скильки чоловиков, побачил? – гаркнул одноглазый, досадуя на тупость приказного.

– Забыл, – вздохнул плюгавый, вжав голову в плечи, и наказание последовало незамедлительно – с одной стороны ударил нагайкой казак, с другой – вытянул плетью пан атаман.

– Пся крев! – выругался лях. Вот уж точно – поручи дело дураку…

Банда пана Казимира стоит тут с полудня, в ожидании, не появится ли кто, кого можно порасспросить. Наконец, ближе к вечеру, изловили двух пастухов – старика и подпаска. Коров пришлось отпустить, чтобы селяне не всполошились раньше времени. А пастухов вряд ли хватятся до утра.

Старый хрыч попытался натравить собаку, размахивал посохом – пришлось прирезать, а пса прибить. Оставался мальчишка, которого плюгавый с дружками вызвались «расспросить».

– От бисовы диты!.. – протянул казак. – Иды до парубка, поспрошай ишшо, пока насмирть не вбилы.

Плюгавый дернулся, но из зарослей раздался и резко прервался мальчишеский крик. Предсмертный вопль – его ни с чем не перепутаешь. Стало быть, спрашивать уже некого.

– Пан атаман, мальчонка еще сказывал, что в поле все, – вспомнил плюгавый, почесав поротую спину. – Урожай нонче такой, что зерно не успевают вывозить. Домой к полуночи приходят.

– Пане атамане, коли чоловики в поле, можа, прям щас и нахрянем? Р-ряз, и… – предложил запорожец, поправив грязную тряпку, скрывавшую пустую глазницу.

– А брички? На чем добычу повезем? – хмыкнул пан и приказал воинству: – Всем спать. Костры не разводить! В ранэк пойдем.

…Укутавшись в епанчу и подложив под голову седло, атаман думал. Редкостная удача, выпавшая за несколько лет – нетронутое село! Не подвело бы быдло, из которого состояла банда, не стоившая и одного копья настоящих солдат. По большому счету, одну половину отряда следовало повесить, а другую – утопить! Шваль! Литвины-содомиты, бывший подьячий, изгои, коих односельчане побрезговали убить, конокрады. Настоящими солдатами были двое – немец, из бывших телохранителей Лжедмитрия, и запорожец, любивший именоваться Яношем вместо Ивана.

Герр Брюкман был когда-то отменным мушкетеров. Он и сейчас, коли был трезв, попадал в шапку за сто шагов! Но трезвым немца видели редко, а пьяным он в корову с десяти шагов промажет… И чистоплюй, каких мало – постоянно талдычит про солдатскую честь, словно он не «пес войны», а шляхтич! Если бы герр не отлеживался в кустах, содомиты побоялись бы насиловать мальчишку. Единственное, что Брюкман забирал у крестьян – бражку и вудку. Кажется, кроме вудки, которую Брюкман с нежностью именовал шнапсом, отставной мушкетер ничего не ел и не пил.

Заметив, что полоска света начала вытеснять тьму, пан встал, потянулся и принялся поднимать людей. Это было не первое и даже не второе село, которое «шерстил» отряд Казимира. Конные и пешие знали, что им делать. За полверсты от ворот (две жерди, всунутые в пазы изгороди, уже отодвинуты, а труп старика-сторожа остывал неподалеку) всадники перешли в галоп. Обшарить село – сотню с лишним дворов, стоящих на вержении камня друг от друга, нечего и думать. Посему начали с хат, что выглядели богаче – повыше да пошире, с резными наличниками.

– Ты, ты и ты.… А еще – вы, герр Брюкман! Стоять тут, смотреть в оба, по хатам не шарить! И глядите, – чтоб мужичье в одну кучу не сбегалось! Что не так – запорю! – ткнул пан нагайкой. Пан Казимир, окинув цепким взором высокие хаты москалей, выбрал себе добычу – новенький пятистенок, с высоким резным крыльцом, расписными ставнями и жестяным коньком на тесовой крыше. – Мой! – махнул пан рукой, опережая остальных.

Тяжелая дверь, сбитая из толстых плах, была заперта. Верный хлоп Сергуня уже вытащил топор и примерился – куда рубануть, но был остановлен атаманом. Зачем силы тратить – сами откроют!

– Хозяин! Открывай хату! – вежливо попросил Казимир, постучав рукояткой плетки по косяку.

– Кого там нелегкая принесла? – отозвался заспанный голос.

– Открывай! – теряя терпение, рявкнул атаман. – Иначе хату спалю!

– Я те спалю! Щас ноги выдеру и в задницу вставлю! – донесся из-за двери сердитый мужской голос. Затем послышался скрежет отмыкаемого запора, и на крыльцо выскочил здоровенный мужик в нижнем белье: – Что тут за боярин, выискался?

Пан Казимир, который заранее отошел и встал под прикрытие двери, уколол мужика саблей под колено, а когда тот замер от боли, ударил эфесом по затылку. Сергуня успел перехватить хозяйку, ринувшуюся к мужу.

– Ух ты, круглая какая! – восхищенно сказал разбойник, прижимая к себе бабу и обшаривая ее прелести. «Пекна мужичка», – мысленно согласился атаман, скользнув взглядом по аппетитной фигуре в ночной рубахе. Но пока не сделано главное – отвлекаться нельзя. Ухватив хозяина за волосы, пан Казимир потащил его внутрь, в сени. Открыв первую дверь, Казимир быстро оглядел «зимник» – на лавках трое ребятишек, с печки свесилась седая голова старухи. «Тесновато!» – решил пан и поволок хозяина в горницу. Сергуня тащил причитающую бабу. Толкнув мужика на пол, атаман отрывисто гаркнул:

– Жиче хочешь – злато и сребро давай! Шибче давай!

Мужик зашевелился, потрогал затылок