Наши уже не придут - RedDetonator

Наши уже не придут

Глава первая

Колонна смерти

— … капитан Аркадий Петрович Немиров, седьмого сентября десятого года рождения, — прочитал командир бригады, полковник Семён Васильевич Соснов. — Казанское высшее кончал?

— Так точно, товарищ гвардии полковник, — ответил Немиров.

— Тебе же… сорок три? — удивился полковник. — Как так, капитан?

— Уволен в запас по отрицательным мотивам в тридцать седьмом, — не стал скрывать Аркадий. — В деле написано, товарищ гвардии полковник.

Полковник погрузился в изучение личного дела.

Немиров внимательно наблюдал за ним.

Комплекции полковник тощей, щёки его впалые, очень короткая стрижка прикрывала минимум два шрама на затылке и один шрам в левой височной части. Серые глаза смотрели на мир взглядом очень уставшего и даже истощённого человека, пережившего годы войны.

— Вот оно как, — нашёл он нужное место. — Понятно всё с тобой. Хм, а «За отвагу» откуда?

— Там написано, товарищ гвардии полковник, — ответил Немиров.

— Не выёживайся, товарищ капитан! — прикрикнул на него полковник, после чего поморщился от боли в ране. — Теперь-то понятно, за что тебя — выёжистый ты дохрена. Но, хрен бы с ним, сейчас не та диспозиция.

Всё ещё испытывая боль в разбережённой ране, полковник вытащил из внутреннего кармана кителя стальную фляжку с эмблемой танковых войск, и приложился к ней.

— К-хем… К-хм… — кашлянул он. — Диспозиция у нас не та, это да… Как ты, наверное, мог слышать, у нас острая нехватка офицерского состава. Выбивают у нас офицеров. Нужно откуда-то брать пополнение, но… Ты где был всё это время?

— Мобилизовали в сорок первом, воевал под Белостоком, в составе 113-го танкового полка 86-й стрелковой дивизии, — ответил Немиров, уже не ставший напоминать, что в личном деле всё это написано. — В сорок третьем ранение — отправлен в тыл. Признан непригодным, по причине отсутствия трёх пальцев на левой руке и дистрофии трицепса.

Он показал свою покалеченную руку, на которой отсутствовали мизинец, безымянный и средний палец. Руку он приподнял лишь слегка, потому что осколок порвал ему бицепс и трицепс. Бицепс зарос, а вот трицепсу повредило нерв — военно-врачебная комиссия, которая ещё работала в те времена, признала его де-факто одноруким. Аркадий ещё мог приподнимать руку, но это практически всё, что было ему доступно.

— А сейчас, значит, вдруг пригодным стал… — озвучил очевидное полковник Соснов. — Ничего, главное, что голова работает… Есть у меня 7-й танковый батальон. То есть, то, что от него осталось. Ты же командовать не разучился?

— Никак нет, товарищ гвардии полковник, — ответил Немиров. — С сорок второго по сорок третий командовал 11-м танковым батальоном.

Соснов пролистал личное дело и нашёл нужное место.

— Это хорошо, что командовать умеешь, — произнёс он после недолгого чтения. — Понятно всё с тобой. Танкист — это хорошо, выёжистый — плохо, боевой опыт имеешь — хорошо, руки почти нет — плохо. Пятьдесят на пятьдесят, выходит…

Он вновь поморщился от боли и приложился к фляжке.

— А я уж было обрадовался — танкиста прислали… — выдохнул он, после чего увидел что-то необычное в личном деле. — А это что?

Немиров прищурился и разглядел в личном деле предмет интереса командира.

— Так точно, товарищ гвардии полковник, — ответил Аркадий. — С японцами воевал в тридцать шестом.

Полковник слегка удивился и вчитался в текст. Видно, что читать ему тяжело — вероятно, пострадал от близкого прилёта.

— Ты ж тогда старлеем мог быть, как максимум, — озадачился полковник.

— Так точно, — ответил Немиров.

— Хм… — полковник Соснов хотел почесать затылок, но вовремя сдержал это опрометчивое действие. — Интересно. И как же так получилось, что тебя, боевого офицера, с «Отвагой», в запас с отрицательными мотивами?

— В личном деле… — заговорил Аркадий.

— Заладил, — проворчал полковник и взглянул на его личное дело, а затем вновь поднял взгляд. — Мне лучше от тебя услышать, чем эту казёнщину читать. Что за человек ты — вот что хочу понять!

— Нормальный человек, товарищ гвардии полковник, — пожал плечами Немиров. — Ударил начштаба полка по причине личной неприязни.

— Морда его не нравилась? — усмехнулся Соснов.

— Никак нет, — ответил Аркадий. — Вследствие высокого психического перенапряжения не смог себя контролировать и ударил вышестоящего начальника.

— Казёнщину тут мне не разводи, капитан! — начал раздражаться полковник. — За что бил морду этому… как его…

Он заглянул в личное дело Немирова.

— … подполковнику Прохорову? — поднял он взгляд на капитана.

— Один раз только ударил, — поправил его Аркадий. — Уже после боя под Анивой — я там полвзвода оставил, а наш батальон почти весь погиб. Комбат тоже погиб — я одной неполной танковой ротой командовал. А этот… товарищ подполковник доложил наверх о достижении каких-то тактических успехов и приехал нас журить, что много потеряли, плохо отработали…

— Мотив мне понятен, — кивнул подполковник, прочитавший в этот момент заключение служебного расследования. — Ну, это хорошо, что не по пьяни или от горячего норова.

Далее он начал внимательно изучать рапорт командира полка военной прокуратуре.

В те времена всё работало в точном соответствии с уставом и каждое происшествие расследовалось долго и тщательно. Сдержи он себя тогда, быть ему комбатом — не за просто так присвоили «За Отвагу».

— Ладно, это было очень давно, — заключил полковник Соснов. — Принимай под командование 7-й танковый батальон — сейчас там замкомбата командует, старший лейтенант Клевцов.

— Разрешите вопрос, товарищ гвардии полковник? — решился Немиров.

— Спрашивай, — медленно кивнул тот.

— Со снабжением серьёзные проблемы? — задал Аркадий важный для него вопрос.

— А у кого нет? — усмехнулся полковник.

— Вас понял, товарищ гвардии полковник, — ответил Аркадий.

— Всё, теперь иди к замполиту — он тебя по идеологической части опросит, а потом я подпишу приказ о назначении, — отпустил его полковник Соснов. — Как начштаба придёт, пошлю за тобой солдата.

Немиров покинул блиндаж и кивнул солдату, сидящему на табуретке справа от двери. Пожилой дядька с погонами младшего сержанта кивнул в ответ.

У замполита Аркадий надолго не задержался. Подполковник Ковалёв взглядом указал ему на стул, после чего принялся читать его личное