Физрук-3: назад в СССР [СИ] - Валерий Александрович Гуров

Физрук-3: назад в СССР

Глава 1

Вот из таких моментов и складывается наша жизнь. Успех в одном оборачивается проблемами в другом. Так во время банкета по поводу успешно снятого фильма, я узнал, что капитан Киреев все-таки докопался до меня. Конечно, сам по себе факт того, что подписи в паспорте и протоколе сделаны разными людьми ни о чем не говорит. Доказать, что получавший паспорт комсомолец Данилов и подмахнувший протокол допроса физрук Данилов — это совершенно разные люди практически невозможно.

Тем более, это не рогоносца Сильвы ума дело. Ведь я не беглый преступник, живущий по поддельным документам. А вот КГБ мною заинтересоваться может. И если это произойдет, заступничество Маринки Михайловой мне не поможет. Вряд ли ее папаша полковник упустит случай разоблачить иностранного шпиона. А если начнут тягать меня, то потянут и всех моих друзей, да и Илгу — тоже. Другой вопрос, что топорные действия Сильвестра Индустриевича испортили госбезопасникам всю игру.

Какой смысл брать потенциального шпиона лишь по одному, к тому же, мало объяснимому подозрению — хватать надо с поличным, во время непосредственного занятия шпионской деятельностью. Как бы то ни было, нервы мне могли попортить. Хуже того, разрушить все, чего я успел достичь. Могут запретить секции, а также — прикрыть затею с детской киностудией. Сочтут ее идеологически вредной и — баста. Самое смешное, что я не просто не виноват, а не виноват в кубе. Как не виноват человек в том, что родился. Беда только, что этого никому не объяснишь.

В понедельник я снова появился в кабинете следователя из ОБХСС. Вид у Сильвестра Индустриевича был торжествующий. Он словно уже схватил самого общественно опасного преступника в своей жизни. Когда я уселся напротив него, капитан предъявил мне заключение экспертизы. Из него следовало, что особенности почерка, нажим, наклон и прочее свидетельствуют о том, что выполнены исследуемые подписи разными лицами. Правда, что из этого следует, в заключении, само собой, сказано не было. И я осведомился у следака:

— И что из этого следует, гражданин капитан?

— Из этого следует, что паспорт этот не ваш, гражданин Данилов.

Интересно, на что он рассчитывал? Что я закрою лицо руками и слезы раскаяния хлынут у меня между пальцев? Признаю, гражданин следователь, не моя эта ксива, на малине смастрячили, зуб даю!.. Не на того напал. Во-первых, каяться мне было не в чем, во-вторых, паспорт мой, и доказать это, я полагаю, труда не составит. Ведь душеведческую экспертизу еще делать не научились и никакой психиатр не скажет, что тело принадлежит Данилову А. С., а душа — Данилову В. Ю., которому сейчас и пятнадцати лет еще не стукнуло.

— То есть, вы хотите сказать, что я воспользовался чужим паспортом, вклеив в него свое фото? — спросил я.

— Не стану обманывать вас, — любуясь своим благородством произнес Киреев, — убедительной версии того, каким образом вы воспользовались чужим паспортом, у меня пока нет, но я работаю над этим.

Он думал, что меня этим проймет, но не тут-то было.

— Сфотографируйте меня, — предложил я, — и пусть ваши эксперты сравнят снимок в паспорте с новыми фото. Кроме того, их можно показать людям, которые меня знают. Ну или — даже устроить опознание. В конце концов — в Тюмени живет моя родная мать. Попросите своих тамошних коллег взять у нее мои фотографии… И уж, если я не сумел убедительно подделать свою подпись, то лицо — тем более не сумел бы!

— Ну почему не сумели бы, — проговорил Сильвестр Индустриевич, которого мне, похоже, не удалось сбить с панталыку. — Вы могли изменить внешность путем пластической операции, например…

— Полагаю, что и этот факт могут установить эксперты — наличие специфических шрамов или что-то в этом роде…

— Не беспокойтесь, гражданин Данилов, все необходимые экспертизы будут проведены.

— Могу я вам задать один вопрос, гражданин капитан?

— Задавайте, — милостиво кивнул тот.

— В чем вы меня собственно подозреваете?

— Пока только в соучастии в преступлениях, совершенных вашим школьным приятелем Стропилиным, а в каких именно — в интересах следствия сообщать не имею права.

— Кстати, а Стропилин-то должен знать, тот ли я человек, за которого себя выдаю или нет?

— Если он ваш сообщник, то какой ему смысл разоблачать вас?

— Надеюсь, мою мать вы в сообщницы не запишите?

Черт меня дернул за язык! Я ведь забыл, что не знаю, как зовут маму Санька. То самое письмо, которое я написал ей месяц назад, так до сих пор и валялось у меня в кармане, не отправленное. Вот сейчас этот рогоносец потребует от меня ее контактные данные, и я пропал. Человек может многое забыть, но только не фамилию, имя и отчество своей родительницы. Как только я начну мямлить и изображать амнезию, капитан сразу получит дополнительные аргументы к своей версии.

Мне повезло.

— Мы проверяем любые версии, — раздуваясь от важности, проговорил Киреев. — В том числе и причастность Пелагеи Ивановны Даниловой, главного бухгалтера магазина «Детский мир», расположенного в городе Тюмени, на улице Первомайская в доме номер пять, к вашему делу.

Уф… Этот надутый индюк и сам не подозревает, как он меня выручил. Теперь я хотя бы знаю, как зовут маму Шурика Данилова и даже — где и кем она работает. И то хлеб!

— Иными словами, как свидетельницу в мою пользу, вы мою маму исключаете?

— Вопросы здесь задаю я, гражданин Данилов! — вызверился следак. — На этом допрос прекращается. И коль уж вы сами настаиваете, сейчас вы будете сфотографированы для проведения дальнейшей экспертизы.

Мне пришлось снова расписаться в протоколе «чужим» почерком и капитан проводил меня в кримотдел отдел, где меня не только сфоткали, но и взяли кровь на анализ и другие образцы биоматериала. Их отобрал фельдшер, выдернутый из трезвяка. Жаль, что в 1980-х еще не существовало генетический экспертизы, которая бы установила, что я и тот Данилов, что получал паспорт — одно и то же существо. Однако и в эти годы экспертиза была на высоте, так что на нее вся надежда.

После этого посещения УВД, меня долго никто не беспокоил, а я старался не думать о рогоносце Сильве и зубе, который он на меня точит. Дела в школе и