Фарцовщик: уговор дороже денег. Том 3 - Алим Тыналин

Алим Тыналин

Фарцовщик: уговор дороже денег. Том 3

Глава 1

Командировка

Сидящий передо мной парень затянулся было сигаретой «Marlboro», но поперхнулся и закашлялся. Наклонился, изогнулся, скрючился, держа сигарету в пальцах. Его товарищ Як похлопал его по спине.

Я аккуратно забрал сигарету и затушил в черной металлической пепельнице в форме тарелочки с острыми краями. К тарелочке приварена фигурка чертенка с большими глазами, держащего в руках трезубец.

— Не надо так переживать, коллега, — я успокаивающе поднял руку. — Постараемся решить эти ваши проблемы с Косым. Вы обратились по нужному адресу. Тем более, что я и так собирался в Ленинград. У меня дела в северной столице. Поэтому бросайте курить. Вам понадобится много здоровья, когда мы будем праздновать победу над этой сволочью.

Кеша Дронов по кличке Фред перестал кашлять и вытянул губы в неправдоподобной улыбке. Взял граненый стакан с вишневым и яблочным компотом, выпил большими глотками. На его длинной шее усиленно двигался кадык, вверх-вниз, вверх-вниз.

Я оглянулся на своих ребят и тоже улыбнулся. Они улыбнулись в ответ.

Встреча с ленинградскими фарцовщиками проходила в отдельном кабинете закусочной «Сокол», в той самой, неподалеку от моей общаги. Я тут иногда встречался с людьми, обсуждал дела.

Ну как, отдельный кабинет? Небольшой уголок, отгороженный двумя деревянными лакированными ширмами, каждая из четырех секций. Высотой два метра с лишним, украшена резьбой, раздатчица Лидия Михайловна уверяла, что ширма индийская. Надо будет потом показать Мадхави, спросить, так ли это?

Поэтому звуки из общего зала до нас все равно доносились хорошо. Пол кафельный, столики и стулья с металлическими ножками, окна широкие, под подоконником чугунные батареи.

Чтобы встретиться с ленинградскими гостями, мы соединили три квадратных столика с покрытием из ДСП и пластика, накрытыми клеенками. Подали самый обычный обед, на первое борщ и салат с морковкой, на второе котлета с пюре и компот из сухофруктов. На пластиковых подносах с алюминиевыми приборами.

На стене висел плакат с изображением поварихи с белым фартуком и косынкой рядом с огромными кастрюлями, с поварешкой в руках и надписью: «Работница, борись за чистую столовую и за здоровую пищу!».

Ленинградцы, наверное, ожидали, что мы отведем их в «Прагу» или в «Мелитополь», но я предпочитал там не светиться. На встречу взял Капусту, Пашу и Бочку.

А гостей всего двое. Тот самый Фред, то бишь Кеша Дронов, весьма модный и приличный молодой человек, старше меня на два года и студент четвертого курса Технологического института, в джинсовом костюме и популярной куртке «аляске».

Второй тоже модник, Як, то есть, Яша Вадимов, в светло-коричневом вельветовом костюме, в белой водолазке, закрывающей горло и в кожаном пальто с меховым кроличьим воротником.

Да, модные парни, очень модные. И очень напуганные Косым. Узнаю почерк старого друга.

— А как вам удалось здесь с ним справиться? — откашлявшись, спросил Фред. — Через знакомых в ментуре?

Я улыбнулся и покачал головой.

— Только благодаря высокой силе искусства. Это долгая история и я расскажу ее, когда поедем в Ленинград.

Фред слабо улыбнулся,

— С искусством в нашем городе все хорошо. Тогда с Косым можно справиться. Я правильно понял, что ты тоже поедешь к нам в Ленинград?

Я кивнул. Да, совершеннейшая правда. Сейчас январь 1973 года. За осень и зиму мне удалось наладить полулегальный бизнес.

Фарцовка в трех гостиницах: «Интурист», «Белгород» и «Россия» отработаны до автоматизма. Я туда почти не вмешиваюсь. Но внимательно отслеживаю получение прибыли, скорость отработки заказов, жалобы клиентов.

У меня есть там свои люди среди официантов и горничных. Я встречаюсь с ними иногда, спрашиваю, как дела. Пока все вроде тихо, идет своим чередом.

А еще я обязательно поддерживаю связь с иностранцами. У меня есть три черные записные книжки с телефонами зарубежных гостей, они там зашифрованы. Время от времени я тоже звоню им, напоминаю о своем существовании, спрашиваю, как дела. В декабре поздравлял всех с Новым годом и рождеством. А вот работу с ними ведут Ракета и Капуста.

Сарафанное радио исправно поставляет покупателей. С каждым месяцем их все больше, потому что люди приезжают в Москву за импортным ширпотребом и сразу попадают к нам. Система уже налажена. Все знают, что у нас нет подделок и только настоящие фирменные вещи из-за бугра.

— Мы открываем в Ленинграде два рыбных магазина «Морское чудо», — объяснил я. Надо объяснить гостям, чего ради я собрался в их края. Чтобы не подумали чего лишнего. — Уже присмотрели здания и скоро начнем ремонт.

Кеша удивленно покачал головой и расширил глаза.

— Ага, ты тоже там участвуешь! Я видел агитацию по телевизору. Мой дядька в день открытия даже в Москву ездил. Приехал в восторге, с рюкзаком рыбы. Ну да, если в Ленинграде откроется «Морское чудо», к вам выстроится целая очередь.

Это точно. У нас три магазина в разных частях Москвы. В декабре мы получили положительное заключение межведомственной комиссии, хотя это и далось нелегко.

Стоило мне кругленькой суммы денег в семьдесят пять тысяч рублей, а еще недели ужинов и кутежей в «Праге» для членов комиссии. Я мог позволить такие расходы, потому что прибыль от фарцовки в трех гостиницах превысила шестизначную сумму в рублях.

Что касается нелегальной икры, то мы договорились с Фигурновым. За ним стоит кто-то еще, но я пока не вычислил, кто именно. Яшков явно не в курсе, возможно, это Ивушкин. Жожо, сколько я его не пытал, так и не раскололся. Обращаться к Кореневу я не стал, нечего ему знать про это.

Продажи в консервных банках прекращены, слишком опасно. Мы просто торгуем излишком по старинке. Из-под полы, на заднем дворе, в подсобке магазина. Пропускаем только доверенных людей.

Сами продажи через консервы наверняка идут где-то еще, но не через нас. Это я знаю точно.

— Когда выезжаем? — спросил Кеша. — Чем быстрее, тем лучше.

Само собой. У меня как раз сейчас есть время заняться Ленинградом и Косым. Он не должен снова восстать там из пепла.

Если Косой подомнет под себя рынок фарцовки в Ленинграде, то потом неизбежно опять придет в Москву. А мне это совсем ни к чему. Лучше придавить гадину в зародыше.

— Выезжаем сегодня, — ответил я и снова отметил удивленное лицо Кеши, сидящего напротив меня по другую сторону стола. — Через час. Я готов, поехали.

* * *

Лицо стоящего впереди парня не выражало никаких эмоций.

— Ты уверен? — переспросил Косой, чувствуя, как по спине, рукам и коленям побежали противные мурашки. — Это точно? Отвечаешь за базар?

По лицу парня проскользнула пренебрежительная ухмылка. Он всегда подчинялся приказам Косого со снисхождением. Как будто делал одолжение.

В другое время Косой моментально загасил бы такое отношение. Он не терпел ни малейшего неуважения и старался строго наказывать виновника за любые его проявления.

Это азбука власти. Подчиненные должны бояться шефа больше, чем любить. Страх и уважение — это как корни дерева под названием власть. Убери их — и дерево вскоре засохнет и рухнет.

Да, Косой прекрасно понимал все это. Но еще понимал, что сейчас другая ситуация. Он вынужден терпеть высокомерные усмешки.

Почему? Да потому что он, как ни крути, приблудная собака. Прибежал сюда, зализывая раны, как хромой пес.

Глава зеленогорских уголовников Дурдом любезно принял его из Сочи, где Косой прятался после Москвы. Они слегка знакомы с давних времен. Еще с тех пор, когда Дурдом взял под свой контроль трассу на Выборг в Карельском перешейке.

Это чрезвычайно выгодная дорога. По ней на выходные в Ленинград ездили турмалаи, то есть финские туристы, желающие оттянуться по-полной. Они уже знали, что расплачиваться за удовольствия можно фирменными вещами, и специально везли с собой целые тюки с импортной одеждой. Обменивали еще на трассе.

До поры до времени шустрые фарцовщики Ленинграда тусовались на этом направлении. Они собирали гостинцы с туристов чуть ли не с самой границы с Финляндией, облюбовав все железнодорожные станции и придорожные кафешки.

Все центровые сначала толпились у «жердочки», то есть у медной изгороди вокруг витрин Елисеевского магазина. Там они распределяли маршруты и места для «бомбежки» на Выборгской трассе. Потом садились на фырчащие мотоциклы «Явы» и «Уралы», мчались по оговоренным направлениям.

А потом пришел Дурдом. Он первым