Александр Жездаков - Надежда умирает последней

Александр Жездаков

Надежда умирает последней

Начальнику Временного Комитета Республики Спасенных.

В убежище с кодовым ПЛК25К-3 названием обнаружен КПК. На данном устройстве находилась аудиозапись, проливающая свет на причину гибели убежища ET-639. Данный материал является текстовым изложением записанного.

Начало Аудиозаписи

Это был обычный майский денек. Таллин весной такой же красивый город? как и все остальные, а может даже и лучше. Все складывалось как всегда с самого утра — пробуждение, завтрак, неторопливое одевание. Была среда и я ехал на автобусе № 67 в свой колледж, попутно слушая последние новости по радио. Меня не интересовали новости типа вручений каких-то там «оскаров-евровидений» и прочей лабуды, да я думаю, тогда это никого и не интересовало. Самой горячей тематикой было строительство первого энергоблока Иранской АЭС, несмотря на все запреты большей части мира, особенно Штатов. В тот день они выступили с угрозами в адрес Ирана и его программы в очередной раз. Услышав это я лишь усмехнулся — доколе американцы будут угрожать, если их слова уже давно никого не пугают и не волнуют?

Учебный день тянулся ужасно долго — светило солнце, под окном гуляли девушки в коротких юбчонках, и это все не особо располагало к учебе. Сбежав с последней лекции, я уже шел по центру города — на солнце сверкали высокие здания, все вокруг казалось радостным и безоблачным.

Вдруг раздался протяжный гул сирены. Сначала вдалеке, потом уже ближе, и через секунду совсем рядом. Толпа затихла в ожидании и неведении того, что же твориться. Стоял в недоумении и я. Щелкнув плеером, я настроился на первую попавшуюся радиостанцию. Говорил мужским голосом диктор, но о чем он говорил я понял не сразу. Через несколько секунд я почувствовал как у меня внутри все холодеет — ноги стали ватными, перед глазами все стало черно-белым, а в голове помутнело. Сердце как будто остановилось и упало куда-то глубоко-глубоко. Это был ужас. Не такой каким его все представляют, но именно такой какой все испытывают. Может бывают и храбрые, и трусы, но все они испытывают страх и ужас.

В равной мере: ни больше, ни меньше. Но одни умеют его преодолевать и не замирать и стоять в оцепенении перед лицом опасности, а другие нет. А говорили по радио о том что, что-то началось, кто-то с кем-то и всем обязательно нужно искать спасение в виде ядерных бомбоубежищ. Видя как толпа начинает паниковать я понял, что у меня нет времени стоять и просто слушать — я должен был действовать.

А как действовать? Что делать? Я не понимал абсолютно ничего. В голове происходило то, что большинство людей называет «кашей». Я был в полном смятении, но собравшись с мыслями, я уже знал, что должен сделать. В моей памяти всплыла брошюрка с названием «Поведение при ядерной угрозе». Я знал, что в крупном торговом и гостиничном центре «Виру» недавно было создано как раз спасительное убежище. Если я тогда и не понимал зачем в мирное время строить такие объекты, то сейчас я знал точно. «Виру» было совсем близко от меня, пара минут бегом. Это некогда была просто высотная гостиница, позже к ней были достроены торговые комплексы, подземный автобусный терминал и прочие архитектурные ансамбли. В итоге это было огромное сооружение.

Я заметил, что многие люди вокруг меня тоже знали, где находиться их спасение и уже стремились к нему. Образовалась огромная живая река. Все кричали и паниковали. У всех был на лицах ужас и животный страх. Пожалуй это лучшее определение, поскольку люди теряли человеческий облик. Они перестали руководствоваться чувствами и ими управлял лишь инстинкт. Инстинкт самосохранения.

Сильные прокладывали себе дорогу калеча и убивая слабых. Многие падали, задавленные до смерти, но до них абсолютно не было дела. Сначала через них переступали, но спотыкались и падали. У тех кто упал уже не было шанса встать. На них тоже валились люди, на них наступали. Я увидел как молодая мать пыталась пробиться ко входу в здание со своим ребенком — совсем младенцем. Кто-то сильно толкнул ее и она выронила малыша из рук, но уже не смогла его поднять, унесенная этим живым потоком. На ее лице были слезы, потому, что она не утратила в себе любви к своему ребенку, как большинство людей. Слава богу, что она не видела как здоровенный бугай наступил на младенца и просто раздавил его. Ужасное зрелище.

У меня не было шанса попасть в убежище через главный вход. Меня бы растоптали и даже не заметили. Нужен другой вход. Сначала в голову полезли всякие фантастические трюки из боевиков типа лазанья по стенам в открытую форточку и проч. А решение было гораздо проще. Я схватил кувалду оставленную ремонтниками на тротуаре и попытался выбить витрину. Первый удар хоть и был достаточно сильным, стекло все же не разбил, а образовал вмятину. Оно все покрылось трещинами, но тем не менее выдержало удар. Второй удар произвел не больше эффекта, чем первый. Прочная пленка не давала рассыпаться стеклу и удерживало его. Тогда я разбежался и со всей силы налетел на проклятое стекло. Стекло поддалось и ввалилось внутрь. На ходу потирая ушибленное плечо я заскочил в здание. Народу внутри было гораздо меньше и у меня была возможность быстро спуститься в подземный терминал, а оттуда попасть в заветное убежище. Я побежал по широкой лестнице вниз. Там я увидел картину похожую на ту, что была у входа в комплекс. Огромная круглая дверь и огромная же толпа возле нее. Раньше я даже не обращал на нее внимания, не ведая, что это за дверь и куда она ведет. Быстро подбежав к ней, я увяз в толпе и стал медленно протискиваться. В тот момент я уже почти ничего перед собой не видел. Когда я уже почти попал внутрь, заработала сирена над дверью и боковые створки начали смыкаться. Рев и гудение толпы усилились. Кто-то рыдал, кто-то кричал, кто-то стоял с потупленным и пустым взглядом. Но я был уже почти внутри.

Сделав последнее усилие я протиснулся внутрь. Уже изнутри я увидел страшнейшую картину: Сквозь почти закрывшиеся ворота щемились люди. Кто-то умолял впустить их и не закрывать дверь, кто-то проклинал весь белый свет. Я увидал семейную пару, женщина уже была внутри и искала взглядом мужа который остался снаружи, она начала кричать, но он не мог пробиться через толпу. Ворота закрываясь раздавили, или даже лучше сказать разрезали, двух человек, которые были близки к спасению. Но были близки лишь наполовину. Одна половина была в убежище, а другая осталась снаружи. Фонтан брызг от лопающегося тела окропил толпу. Через несколько секунд все, почти все стихли. Это был шок. Кто-то прислонившись к стене рыдал, кто-то упал в углу от изнеможения. Да все же здесь сработал Дарвиновский естественный отбор — пробились только сильнейшие.

Мы находились в большом помещении, где была аналогичная дверь. То место, где мы стояли было буферной зоной или лучше сказать герметичной камерой. Когда первая дверь полностью закрылась, открылась вторая. Люди в военной форме стали всех заводить внутрь. Но не все могли спокойно зайти. Женщина оставившая мужа там, за первой дверью, билась в истерике, она подбежала к первому же офицеру с криками и мольбами впустить ее мужа, на что офицер ответил, что это невозможно. Тогда она накинулась на него, сама не ведая, что творит. Сначала она хотела выхватить у него из кобуры пистолет, но офицер дал ей отпор и оттолкнул ее. Безумная от горя женщина упала на пол, но тут же вскочила и опять бросилась на него. Она повисла на нем и трясла его изо всех сил. Раздался хлопок. Я не сразу понял, что это было, но безумная медленно отпустила офицера и рухнула на пол. Он тяжело окинул затихнувшую толпу взглядом и положил пистолет обратно в кобуру.

Таков закон тонущего корабля — паникеры должны умереть, что бы не распространять панику. Иногда одна смерть нужна для спасения сотен.

Все медленно пошли по длинному, плохо освещенному коридору. По бетонным стенам шли длинные и толстые кабеля, то тут, то там заползающие в большие трансформаторные коробки. В конце коридор начал опускаться все глубже. Пока мы молча шли, я все думал, что же случилось и что происходит? Может это все какая-то ужасная ошибка? Кому нужна крохотная страна на берегу Балтийского моря?

Почему все происходит в мирное время, ведь никакой войны даже и не предвиделось. Было много вопросов, но абсолютно не было ответов. Кто-то спросил у ведущих нас солдат «что происходит?» На что один из них сухо ответил — «Так надо». Тут у меня в голове промелькнула мысль, которая поразила меня в самое сердце — где мои друзья и близкие, что с ними? Я здесь в убежище, а они? Обречены? Я почувствовал сдавленность в горле и тяжелое чувство вины. Такой тяжести я никогда не испытывал. Но сейчас я думаю, в чем я тогда был виноват? Ни в чем, но чувство было.

Мы подошли к огромному, плохо освещенному залу, вдоль стен в котором лежали матрасы с одеялами. В зале было несколько дверей и из одной из них вышел офицер и приказал всем взять по матрасу и постелить его. Я быстро схватил один и бросил его в углу. Рядом со мной стоял огромный железный шкаф, похожий на сейф, только без сложных замков. Кто-то молился, кто-то матерился, я же все думал о близких мне людях.