Алексей Рюриков - В бездне времен. Игра на опережение

Алексей Рюриков

В бездне времен. Игра на опережение

Часть I

Глава 1

Открытый дебют

Фигуры на доске

30.11.1922 г. Российская империя. Тифлис. Жандармское управление Тифлисской губернии

Человека нашел он, Лаврентий. В душной, прокуренной дежурной камере полицейской части углядел в толпе задержанных физиономию из секретной картотеки, узнал моментально. Повезло, заскочил всего-то у местного пристава квартиркой одной поинтересоваться. Мазурика, понятно, потом все одно б на розыск проверили, да в Жандармское управление переправили, но то потом. А у подпоручика вышло сразу, ни часу не потеряли. Пристав арестанта поначалу отдавать не хотел – понять можно, полиции его по своему делу отработать надобно. Однако пришлось, интересы государства, куда денутся.

В жандармском кабинете Авель «запел» почти сразу. Арестованному за изнасилование десятилетней дочки местного священника деваться некуда, в камере местной тюрьмы проживет недолго. Там таких не любят.

Столичный ротмистр, вторую неделю рыскавший по губернии, немедленно забрал наблюдательного дознавателя к себе в подчинение. И теперь они с Лаврентием допрашивали бандита вдвоем. Николай Степанович отмалчивался, изучал фигуранта. А двадцатитрехлетний подпоручик старался. Поучаствовать в поимке известной всем российским сыщикам шайки – дело для карьеры совсем не лишнее. Да и просто услышать невзначай за спиной: «это тот самый, который трестовских брал?» – вовсе не дурственно. Пусть не сам брал, пусть с приезжим. Ротмистр уедет, а он останется. И Берия вытягивал из сидящего напротив подонка подробности:

– А главный в банде кто?

– Да там не банда, целый синдикат. Потому и называется «Трест». По всей России, если кто человека убрать хочет – встречается, платит. Ну и кого заказали, не жилец уже. Долго, во всяком случае. А главарь Яша Уралец.

– Кто таков?

– Да знаем мы его, – бросил питерский гость. – Есть в картотеке. В эсдековской боевке начинал.

– Так там много из боевок, – оживился задержанный. – Почитай, что все. Как в шестнадцатом году за одно участие в бомбистской партии петлю надевать стали, так и подались. А куда деваться? Особенно в «Тресте» уральских много, они там, в Екатеринбурге, и в стрельбе, и бомбы кидать великие мастера. Один, «Филипп» кликуха, рассказывал, даже и доктор нарочно к ним приходил, как человек устроен, рассказывал. Чтобы, значит, куда его убивать, понятнее было. И сейчас в «Тресте» так заведено, тренировки завсегда, даже и кто сам не стреляет.

– Серьезно, – протянул питерец. – А в Тифлисе они, значит, наместника валить собрались?

– Так вроде так, – пожал плечами задержанный. – Неспроста сам Уралец приехал. Он только самые сложные операции планирует. Да и деньги, должно, немалые.

– Как на «Трест» выйти можно?

– То есть что значит выйти?

– Ну вот, допустим, я хочу заказ сделать. Кого-нибудь убрать, скажем. Как мне с «Трестом» связаться? Откуда я про них вообще узнаю?

– Ясно откуда. В больших городах среди блатных всегда человечек на то имеется. И от него уже известие по остальным идет, по блатным, по малинам. Уралец, он и через старые связи, эсдековские еще, клиентов находит. У него в знакомых и адвокаты есть, и заводчики, и титулованные особы даже. И еще…

– А ты? – внезапно перебил подпоручик и, нагнувшись к задержанному, начал тихим, почти шипящим голосом быстро выплевывать резкие, режущие вопросы: – Ты сам как в «Трест» попал? Ты ведь не боевик. И не урка. Откуда ты так много знаешь, а?

– А ему золотая рыбка напела, – мгновенно поддержал смену тона Николай Степанович. И не менее резко спросил: – Так, нет?

Авель Енукидзе, прозванный когда-то «Золотой рыбкой» за умение угодить начальству, вздрогнул. Нет, он понимал, что жандармы его биографию выяснят быстро. Но все же было неприятно.

– Я сидел вместе с Яшей, – чуть помедлив, ответил он, переводя взгляд с одного офицера на другого. – В Туруханском крае. Когда вышел в семнадцатом, подался к нему. Он в Екатеринбурге верховодил. Тогда уже левых по Указу без суда вешать начали. Пришлось и мне за ним в банду, куда еще?

– Вот и не будем простого уголовного изображать, – кивнул ротмистр. – Кто «Трест» придумал?

– Не знаю точно, вроде сам Яков. Тогда решили, раз движение разбито, нужно подполье сохранить. Денег не было, фабриканты на партию не давали, эксы проваливались. Вот к блатным и ушли. Уралец с нижегородскими каинами сговорился, потом с другими. И многие боевки оставшиеся к себе перевел. Теперь по заказам на мокрое работаем.

У Авеля против воли проскакивал блатной жаргон, мешаясь с интеллигентной речью.

«Привык, наверное», – подумал Лаврентий. А ротмистр думал о другом.

– А деньги куда? – осведомился он.

– Часть в общую кассу, часть на руки. Но я не убивал никогда! Я курьер, ездил по городам, хаты готовил, обстановку уточнял, места.

– Где Уралец?

– Он на Батумской будет жить, там я квартиру готовил. Точно будет, сегодня приедет. Там уже его человек сейчас, Филипп.

Когда Енукидзе увели, Гумилев обернулся к молодому коллеге:

– Уралец – фигура опасная. Сам на дело почти никогда и не ходил, осторожный, но стреляет отменно. Среди уголовных с давних пор в авторитете, хоть и считается политическим. В тюрьмах в паханах ходил. Сам вида не страшного: мелкий, в очечках… Сейчас, значит, с политикой завязал. Филипп – его охранник.

– Брать будем? – спросил Берия.

– Будем, – согласился ротмистр и предупредил: – Уральца в любом случае только живым. Даже если он кого-то из наших застрелит. У него в голове весь «Трест» содержится, одним арестом всю банду закроем.

– Если заговорит, – с видом умудренного опытом сыщика усмехнулся подпоручик.

– Заговорит.

1.12.1922 г. Российская империя. Тифлис, ул. Батумская

В квартиру первым ворвался ротмистр. Лаврентий влетел следом, запнулся о сбитый старшим коврик и, выпрямляясь, услышал: «Окно держи, м-мать!» и звон разбитого стекла. В разбитое окно выпрыгивал здоровый мужик в одежде мастерового, Берия успел разглядеть только шрам на его правой щеке, от виска до подбородка.

Он прыгнул к окну, туда уже летел второй, здоровущий чернявый тип с револьвером в руке. Увидев загородившего ему дорогу подпоручика, бугай почему-то стрелять в него не стал, вместо того повернулся к питерцу, в развороте ловя его стволом.

«Не Уралец… – с облегчением подумал подпоручик, спуская курок «нагана». – Можно! А за столичный труп бы голову сняли».

Убитого опознал питерский гость:

– Голощекин. Телохранитель этого вот, – он кивнул на сидящего в наручниках невысокого человечка в пенсне. – Спасибо, Лаврентий Павлович.

У Уральца при досмотре не нашли ничего. Ни оружия, ни листовок, ни документов. Говорить он, правда, согласился:

– Уринсон, Михаил Семенович, – назвался спокойным голосом. – Коммерсант.

– Да ладно, Яша, – ласково пропел улыбающийся ротмистр. – Ну какой из тебя, сам посуди, Уринсон? Ты ж сколько сроков отмотал до Указа о бомбистах-то?

– Мне положен адвокат, – задержанный отвечал хладнокровно, да и вел себя уверенно, считая, что у жандармов на него ничего нет. Показания Енукидзе разве, а это все равно, что ничего. Очевидцем убийств Авель не был, да и не убивал сам Уралец уже лет десять. Ну, проживание под чужим именем, так это мелочи, даже задумываться не стоит.

– Будет тебе адвокат, – тем же ласковым тоном протянул Николай Степанович, закуривая. И тут же передумал: – Вернее, не будет. По Указу пойдешь, от шестнадцатого года.

– Вы меня с кем-то путаете. – Главарь «Треста» тона тоже не менял.

«Хорошо держится, – мелькнуло в голове у подпоручика. – И не предъявишь ему ничего – убийства чисто уголовные, без политики. А на старое Указ не распространяется. Что столичный придумал?»

– У меня два человека, которые дадут показания, что ты покушение на наместника по заданию партии РКП(б) готовил. – продолжил ротмистр. – Твой дружок Енукидзе и… – он снова улыбнулся, затянулся папиросой и продолжил: – И сюрприз. Тебе ведь англичане деньги за наместника через Торгово-промышленный банк сбросили? А отмыл их для тебя наш общий знакомый, Ярославский, припоминаешь? Он у тебя кассиром был, верно? Ну, так я ему деньги и оставлю. Все, что за этот заказ получены. И жизнь сохраню. А он в военном суде выступит. Твои кассира не достанут, он под охраной. Как и Енукидзе…

Гумилев замолчал, выпустил в потолок струйку дыма и, полюбовавшись созданным облачком, предложил:

– Поговорим, Яшенька?

27.02.1923 г. Российская империя. Санкт-Петербург, ул. Фурштатская, д. 40. Штаб Отдельного корпуса жандармов

На днях заканчивается суд по нашумевшему делу «Треста» – мощной преступной группировки, настоящего «синдиката душегубов». Банда профессиональных преступников, причастных, по данным полиции, к сотням убийств в империи, была обезврежена в результате специальной операции правоохранительных органов весной прошлого года. В руках жандармов оказались и рядовые исполнители, и главарь – Яков Свердлов по прозвищу «Уралец». По данным следствия, именно «Трест» имел отношение к расстрелу летом 1920 года вице-губернатора Петербурга и убийству в Москве в 1921 году Константина Иванова, председателя правления Сибирского банка. Кто являлся заказчиком этих убийств, следователи также установили, но пока не решаются даже намекать на этот счет, не имея еще совершенных доказательств. Уже после ареста членов банды выяснилось, что одной из следующих их жертв должен был стать не кто иной, как наместник на Кавказе Вел. кн. Николай Николаевич. «Трест» представлял собой единую организацию из членов бывших террористических «боевых организаций» разных бомбистских партий: эсдеков, эсеров, бунда и прочих…