Тим Пауэрс - Чёрным по чёрному

Тим Пауэрс

Чёрным по чёрному

Он сам и его деяния – непостижимая тайна, как для людей, так и для тех, кто владеет древней природной магией. Обремененный принципами и кодексом чести, он свободен, как ветер, приходит и уходит из этого мира, когда захочет или когда почувствует, что беду можно остановить, только в очередной раз пожертвовав высшим силам свою жизнь. У него много: имен британцы называли его Артуром, викинги – Зигмундом, только Брайану Даффи еще предстоит вспомнить об этом. А пока старого наемника находит в Венеции весьма подозрительный чернокнижник и предлагает поработать вышибалой в своей пивоварне, а заодно спасти мифического короля и остановить турецкое нашествие у стен благословенной Вены.

Оставьте христианам пиво,И жизнь пойдет у нас на диво.Сэр Уильям Эшбесс

ПРОЛОГ

С почти нелепой осторожностью старик пронес поднос с пивом через освещенную солнцем комнату к кровати у окна, где подпертый подушками, покоился еще более древний старец. Изножье кровати было вымазано слоем засохшей глины.

– Извольте, сир, – проговорил старик, наливая темную жидкость в глиняную чашку, которую старый король взял со столика рядом с кроватью. Король поднес чашку к губам и понюхал.

– О! – вздохнул он. – Великолепно настоялось. Даже запах бодрит. Его собеседник уже поставил поднос на столик, отодвинув в сторону заржавленный наконечник копья, что был положен рядом с чашкой.

– Недостает нескольких унций, – признался он. Вечером на Пасху он пробрался вниз и выпил чашку.

Король отхлебнул и в упоении зажмурился.

– И вправду великолепное пиво.

Он открыл глаза и взглянул на другого старика.

– Пожалуй, нам не стоит жалеть для него одной чашки, Аврелиан. С учетом всех обстоятельств мы вполне можем ему это позволить.

КНИГА ПЕРВАЯ

И не осталось образов знакомых,Деревьев, неба или моря,Иль зелени полей.Лишь некие таинственные формы,Что не живут привычной людям жизнью,Движеньем медленным терзали днем мой разумИ наполняли сны страданьемУильям Вордсворт

Всю ночь горячий ветер метался над Адриатикой, и от переполненных доков возле арсенала до Исола-ди-Сан-Чиара у западной горловины Большого Канала старый город скрипел на сваях, точно огромный изношенный корабль. Облака обрывками парусов неслись по лику полной луны, переплетаясь с силуэтами сотен фантастических шпилей и куполов.

Впрочем, в узком рукаве Рио-де-Сан-Лоренцо укрепленная на носу гондолы чадящая масляная лампа отбрасывала на воду больше бликов, чем луна с небес, и Брайан Даффи потянулся через борт, чтобы разогнать пальцами желтые блики на черной воде. Он неуверенно поерзал на сиденье, чувствуя неловкость из-за того, что путешествовал за чужой счет.

– Правь к фондамента, – наконец проворчал он. – Оттуда я пройдусь пешком до своей лодки.

Гондольер послушно погрузил длинный шест в дно канала. Крошечное суденышко накренилось, замерло и устремилось к набережной, заскрежетав килем о скрытую под водой лестницу.

– Спасибо. – Даффи поднырнул под навес фельце и сделал длинный шаг на сухую ступеньку, пока лодочник удерживал гондолу на месте.

Поднявшись на набережную, Даффи обернулся:

– Мароццо заплатил за всю дорогу до Рива-дельи-Шьявони. Верни ему сдачу. Гондольер пожал плечами:

– Может и верну.

Он оттолкнулся от лестницы, изящно развернул свою лодку и начал продвигаться обратно по блестящей воде, негромко выкрикивая «Стали!» в надежде на новый заработок. Даффи какое-то время смотрел ему вслед, потом повернулся на пятках и широким шагом направился по набережной к югу, в сторону Понте-деи-Грици – Греческого моста.

От выпитого за вечер количества вальполичеллы его немного пошатывало, и устроившийся подремать под мостом уличный грабитель встрепенулся, заслышав неуверенную поступь ирландца. Наметанным глазом грабитель оглядел приближающуюся фигуру, отметив длинный поношенный плащ – свидетельство частых ночевок под открытым небом, стертые на пятках высокие сапоги, уже лет двадцать как вышедшие из моды, и рапиру с кинжалом, которые, по-видимому, представляли у путника единственную ценность. Бесшумно отодвинувшись поглубже в тень, он позволил Даффи беспрепятственно проследовать дальше.

Ирландец оставался в неведении об интересе к своей персоне. Он угрюмо разглядывал высившуюся впереди громаду церкви Сан-Заккариа, сохранившей готическую архитектуру, несмотря на недавние пристройки Ренессанса, и размышлял, насколько сильно будет скучать он по этому городу после отъезда.

– Это лишь вопрос времени, – заявил Мароццо за обедом. – Венеция уже сейчас наполовину под турками после унизительного договора, что подписали восемь лет назад. Попомни мои слова, Брайан, прежде чем наши головы совсем поседеют, тебе и мне придется обучать владению скимитарой вместо доброго прямого меча, а ученики наши будут носить тюрбаны.

На это Даффи отвечал, что скорее побреет голову и будет голым бегать с пигмеями в джунглях, чем станет обучать турка хотя бы тому, как высморкаться, и разговор перешел на другие темы. Но Мароццо был прав. Дни могущества Венеции минули полвека назад.

Даффи пнул в темноте подвернувшийся камешек и услышал, как тот булькнул в канал, прежде дважды ударившись о мостовую. "Пора двигать отсюда, – отрешенно сказал он себе. – Венеция помогла мне оправиться, и теперь приходится пристальнее всматриваться, чтобы разглядеть шрамы от ран, полученных два с половиной года назад под Мохашом. Да и бог свидетель, свою долю в избиении турок я оплатил сполна, так что пусть этот город склонится, если желает, перед полумесяцем, а я отправлюсь восвояси. Может, даже сяду на корабль в Ирландию.

«Любопытно, – размышлял он, – вспомнит ли кто-нибудь в Дингле Брайана Даффи, того самого смышленого паренька, что был отослан в Дублин обучаться Святому писанию? Тогда-то все надеялись, что со временем я получу место в приходе архиепископа Коннэт-ского, как многие из моих пращуров».

Даффи сочувственно хмыкнул: «Тут я их разочаровал».

Когда он миновал конвент Сан-Заккария, из приоткрытой двери донеслись приглушенное хихиканье и шепот. Какая-то смазливая монашка, предположил он, ублажает одного из молодых монихини, что всегда отираются по соседству. Вот что получается, когда силком отправляешь дочерей в монастырь, чтобы избежать расходов на приданое, – они завивают хвост куда круче, чем если бы их просто оставили смотреть за хозяйством.

«Интересно, – с усмешкой подумал он, – что за священник вышел бы из меня? Представь себя бледным и скромноречивым, дружок Даффи, бьющим поклоны в рясе, пропахшей ладаном. Хо-хо! Никогда я и близко к тому не подобрался. Так, – припомнил он, – не прошло и недели после поступления в семинарию, как меня стали преследовать диковинные случайности, что вскоре повлекло мое изгнание: богохульные заметки почти на каждой странице моих записей, сделанные неведомой мне рукой; да, и однажды во время вечерней прогулки с наставником семь молодых вязов один за другим склонились передо мной до земли; и самое ужасное то, что во время полночной пасхальной службы со мной случился припадок и я, как потом рассказали, кричал, чтобы на холмах зажгли сигнальные костры, а старого короля привели и казнили».

Даффи покачал головой, вспоминая, как даже собирались изгонять из него бесов. Он набросал поспешное, сумбурное письмо своим родичам и бежал в Англию. С тех пор ему не раз приходилось столь же поспешно бежать из одного места в другое. Возможно, пора вернуться туда, откуда он начал. По крайней мере получится весьма логично.

Узкая калле вывела к Рива-дельи-Шьявони – улице, идущей вдоль края широкого канала Сан-Марко. Теперь Даффи стоял на выщербленной кирпичной площадке в нескольких футах над плещущейся водой и недоуменно шарил взглядом в тихих глубинах. «Что за чертовщина, – раздраженно думал он, почесывая седую щетину на подбородке. – Я что, заблудился или меня ограбили?»

Чуть погодя, трое богато одетых молодых людей вынырнули из дверной ниши справа от него. Он резко обернулся на звук их шагов, но тут же успокоился, увидев, что это не шайка промышляющих на канале убийц. Вполне приличные юноши с напомаженными волосами и мечами изысканной работы, а один даже морщит нос от соленого и гнилостного запаха соседнего канала Грицци.

– Доброго вам вечера, господа, – приветствовал их Даффи на своем варварском итальянском. – Не случалось ли вам видеть лодки, которую, как полагаю, я здесь оставил немного раньше?

Самый высокий из молодых людей выступил вперед и слегка поклонился.

– Разумеется, сударь, мы видели эту лодку. С вашего позволения, мы имели удовольствие ее затопить.

Даффи приподнял свои густые брови, шагнул на кромку канала и вгляделся в темную воду, где на глуби – не лунный свет довольно явственно отражался от уключин продырявленной и заполненной камнями лодки.