Алексей Волков - Штык и вера

Алексей Волков

Штык и вера

ГЛАВА ПЕРВАЯ

– Вашвысблаг! Там мужики оборотней привезли!

Голос денщика, привычно глотающего слова, вывел Аргамакова из дремоты. Последние дни – да что там дни, недели! – спать приходилось до крайнего мало, и Аргамаков с некоторой долей удивления понял, что умудрился заснуть сидя у покрытого картой стола. Лишь откинул голову к стене, облокотился да незаметно скатился в беспамятство без проблесков сновидений. Хорошо хоть в избе никого больше не было, и никто не видел невольной слабости командира.

– Черт! – Полковник устало провел руками по лицу.

Больше всего на свете хотелось послать все подальше да завалиться хотя бы на пару часиков. Вот только и раньше не было у него такого права, теперь же – в особенности.

Аргамаков еще раз помянул нечистого, потом чью-то мать и поднялся. Кого именно привезли мужики, он спросонок не разобрал, но раз Коршунов прибежал сюда сообщить, значит, дело требовало вмешательства командира отряда. То есть его.

Полковник привычно одернул китель, поправил ремень и деланно-бодрой походкой вышел из избы.

– Все на площади, вашвысблаг, – Коршунов говорил возбужденно, явно принимая случившееся близко к своему пылкому сердцу.

Он состоял при Аргамакове давно, добрых полтора года, и всегда поражал командира бьющей через край энергией. Казалось, что ни в каком отдыхе Коршунов не нуждается, а удивляться он умел, словно был первым человеком и мир лежал перед ним девственно-чистым в своих загадках и тайнах.

На площади так на площади. Полковник кивнул и, придерживая шашку, двинулся со двора.

Похоже, здесь собрались все обитатели деревни от мала до велика. Люди стояли, обменивались замечаниями, и от этого над толпой висел неразборчивый гомон. Было в нем нечто недоброе. Уловив это всеобщее настроение, Аргамаков несколько воспрянул духом. Выходит, не все еще потеряно, раз случившееся явно не по нутру истинной, кондовой Руси.

– Господин полковник… – начал было подскочивший Збруев, но Аргамаков махнул рукой:

– Вольно, Фомич. Показывай, где они.

Показывать ничего не требовалось. В самом центре толпы было небольшое свободное пространство, и доставленные явно находились там.

Перед Аргамаковым расступались, безусловно признавая за ним право начальника, и скоро полковник остановился перед распряженной телегой.

В телеге лежали два связанных мужика. Оба были одеты лишь в подштанники и веревки, часто и туго перепоясывающие их тела. Один мускулистый, в полном расцвете сил, весь заросший густым рыжеватым волосом, кидающий злобные взгляды на толпу, и второй, совсем молодой с затравленным выражением лица.

Аргамаков вопросительно посмотрел на ближних мужиков, и один из них, степенный, в богато вышитой рубахе, неспешно снял картуз.

– Мы до вашей милости. Как прослышали, что здесь объявились служивые, так прямиком и направились.

– Так. Слушаю. – Подтянутый крепкий полковник смотрелся живым воплощением имперского порядка и надежности.

– Совсем житья в последнее время не стало. То банды озоруют, а то и свои. Видно, крепко прогневили мы Бога. – Мужик тяжело вздохнул и замолчал.

– В чем их вина?

– Так что, ваша милость, оборотни энто. Как месяц на небе, так они в волков перекидываются. То скотину задерут, а намедни Меланью, жену Федора, как есть, на куски разорвали. Федор с братом ей на помощь кинулись, а они и брата лютой смертью порешили. Федору руку едва не откусили, ногу разодрали. Насилу в избе спасся. Мы уж и к попу обращались, мол, окропи святой водой, да куда там! На вас только и надежа. —Мужик помолчал, прикидывая, насколько весомо прозвучали его слова, и добавил: – Верно, ваше высокоблагородие, они не только у нас такое вытворяли. Кажный гадить подалее от логова норовит.

Если бы Аргамакову рассказали подобное раньше, то он лишь отмахнулся бы в ответ. Что толку внимать сказкам? Только в последнее время доводилось видеть вещи пострашнее, поэтому полковник деловито спросил:

– Так. Свидетели есть?

– А как же, ваша милость. Почитай полдеревни видали, как они с женой-то Федора расправились.

Вот так всегда и везде. Видеть – видели, а чтобы самим помочь – ни в какую. Все ждут защиты от кого-то, не понимая, что своим терпением сами же дают злу разрастись.

– Имшенецкий! – Отрядный адъютант, такой же подтянутый, как командир, только намного моложе, уже стоял рядом. – Запишите показания.

– Слушаюсь, господин полковник!

Дело было практически ясным, насколько может быть ясным абсурд, но Аргамаков старался во всем и всегда соблюдать порядок. Что бы ни происходило в остальном мире, там, где в данный момент находится его отряд, должен властвовать закон с его неизбежными процедурами и формальностями. Пускай и сильно упрощенными, как на войне.

Впрочем, почему – как?

Присутствовать при даче показаний Аргамаков не стал. Как не стал и ломать голову, насколько услышанное соответствует действительности. В отряде есть врачи, священники, пусть они выясняют, возможно ли такое на самом деле, или это все померещилось запуганным людям. Тот же Имшенецкий имеет университетское образование, должен что-нибудь понимать в науках. А сам Аргамаков кто? Обычный строевой офицер, ни к какой мистике отношения не имеющий.

Дел хватало без этого. Аргамаков проверил ближайшие посты, поговорил с заведующим обозом старым полковником Лиденером, осмотрел вместе с ним не внушающие доверия телеги. Тут как раз возвратились конные разведчики во главе с лихим гусарским ротмистром Ганом, и Аргамаков выслушал их донесение. Разведчиков была лишь чертова дюжина, но шума они подняли, словно полный дивизион.

Путь до самой переправы был пока безопасным и даже вполне проходимым. Проходимым не для пехоты, для той, как известно, нет нехоженых дорог. Но отряд представлял своего рода остров, блуждающий во враждебном мире, и приходилось везти с собой все, что только могло потребоваться в пути. Патроны, ручные бомбы, снаряды к двум конно-горным и к двум полевым орудиям, небольшой запас винтовок, продовольствие, а кроме того, кучу необходимых мелочей. Вот только с обмундированием и особенно с обувью были крупные проблемы. Все вещевые склады оказались разграбленными еще в первые месяцы, если не дни. Аргамаков с Лиденером тщетно ломали головы, во что одевать бойцов, когда обмундирование придет в окончательную негодность, однако ни до чего додуматься пока не могли.

– Так. Хорошо. Вечером прошу всех господ командиров ко мне. Пока же отдыхайте, Михаил Дмитриевич. – Аргамаков поднялся, давая понять, что отпускает ротмистра.

Последний замялся, и хорошо изучивший его за последнее время полковник спросил:

– Что-то еще?

– Так, слухи. – Ган выглядел неуверенно, как человек, не вполне доверяющий дошедшей до него информации. – Говорят, что никакого Кутехина уже нет.

– Как – нет? – Аргамаков несколько опешил.

– Не знаю. Вроде бы там был не то бунт, не то нападение большой банды. Одним словом, жители вырезаны или разбежались, а сам город выгорел подчистую. Но, может, и неправда. Молва все преувеличивает.

Хотелось бы, чтобы это было преувеличением. Только офицерам в последнее время доводилось убеждаться в правдивости гораздо более зловещих слухов. Да и вымерших деревень на пути попадалось немало. Почему же беда не может приключиться с городом? Только потому, что он больше?

– Ладно, разберемся, – вымолвил Аргамаков. Что еще он мог сказать в таком случае?

– Разрешите идти? – вытянулся Ган. Каким бы всеобщим ни был развал, но дисциплина в отряде поддерживалась на высоте.

Едва Ган вышел, как сразу пришел капитан Усольцев. Вид у командира второй сводной роты был несколько сконфуженный. Даже черные как смоль усы понуро обвисли.

– В третьем взводе солдат пропал, господин полковник.

– Как? – Аргамаков не удивился и не возмутился. Случай был далеко не первым, и вопрос касался лишь обстоятельств происшедшего.

– Толком пока неизвестно. Скорее всего, просто ушел. Сразу после обеда взял винтовку, сказал унтеру, что пойдет в лес по ягоды, и не вернулся. Вещмешка его нет. Видно, заранее вынес его из расположения и спрятал где-нибудь неподалеку.

– Кто? – Таких беглецов в последнее время насчитывалось более десятка. Люди не выдерживали не трудностей, а кажущейся бесцельности движения. До сих пор на всем пути отряду не попалось ни одного уголка, где бы сохранялся покой и порядок. Создавалось впечатление, что хаос захватил весь мир, но тогда что толку в их походе?

– Кашемиров.

Аргамаков сразу вспомнил губастого молодого солдата, частенько тосковавшего по оставленной семье.

– Так. Ладно. Что теперь поделаешь? – Назначать следствие полковник не стал. Каждый сам выбирает свой путь, только не каждому он оказывается по силам.

Если честно, Аргамакову порою казалось странным, что отряд до сих пор не разбежался весь. Вот как останется одна офицерская рота да несколько надежных солдат, вроде произведенного недавно в прапорщики кадрового унтера Збруева, – что тогда прикажешь делать?