Рушель Блаво - Большая книга женского здоровья

Сказка для печени и желчного пузыря

Жил на свете мальчик. Самый обычный мальчик. От сверстников его отличало только то, что любил он поразмышлять над одной животрепещущей проблемой – над проблемой счастья. А для размышлений ему нужен был хоть какой-то материал. Вот и приставал он но всем встречным и поперечным с одним и тем же вопросом: счастлив ли этот встречный или этот поперечный. И вот ведь что интересно – ни одного не нашлось человека, который признался бы в том, что он счастлив. Ни одного! Все встречные и все поперечные оказывались несчастливы. Нет, конечно, каждый из встречных и каждый из поперечных был несчастлив по-своему, но суть дела от этого отнюдь не менялась – счастливых среди людей мальчик не находил. Если же кто-то из встречных или, наоборот, кто-то из поперечных в ответ на вопрос мальчика о счастье спрашивал, а счастлив ли сам мальчик, то обычно заставлял мальчика очень серьезно задуматься. А счастлив ли он? Или, может быть, несчастен? мальчик боялся таких вопросов и обыкновенно ничего на них не отвечал, старался от ответа как – то уйти. И, что любопытно, почти всегда это удавалось. Когда же случалось так, что не удавалось, тогда мальчик просто разворачивался и уходил прочь, повергая в смущение своего собеседника или собеседницу. Впрочем, мальчик очень скоро понял, что среди людей счастливых ему не найти, ведь даже тот, кто со стороны кажется счастливы, для самого себя таковым чаще всего не является. А важно, чтобы сам человек себя осознавал счастливым, а не кто-то другой его воспринимал таковым. Ну и еще были такие люди – мальчик сразу научился их распознавать, – которые считали себя счастливыми, но боялись даже самим себе признаться в этом, боялись тем самым вспугнуть собственно счастье и сделаться навсегда или по крайней мере надолго несчастными. И тогда мальчик решил расспрашивать уже не людей, а расспрашивать всяких животных. Начать же решил с рыб. Это только очень ограниченные люди думают, что рыбы не умеют говорить, – рыбы говорить умеют. Надо только уметь их слушать и слышать. Мальчик умел и то, и другое. Придя на речку, мальчик наклонился над водой и стал звать плотвичку. Плотвичка приплыла на зов, но, услыхав вопрос мальчика, только хвостиком махнула и была такова – обиделась по всей видимости. Да и как было не обидеться, если неподалеку показалась сама щука, щелкающая челюстями. Уф. Где уж тут быть счастливой, если бедной плотвичке, а заодно и бедной уклейке, и бедному лещу, и бедному налиму, и бедному угрю, и бедному карасю, и бедному пескарю, и всем рыбам в реке угрожает одна-единственная злобная щука. Так, может быть, щука счастлива? Мальчик позвал щуку к себе и спросил, счастлива она. Усмехнулась щука в ответ и дала понять мальчику, что из всех рыб в этой реке она самая несчастная и есть. И все оттого, что ей нужно держать в страхе всех остальных. Вот вы любите всех остальных держать в страхе? И щука тоже не любит. И не прав тот, кто думает, что щука любит это. Что же тогда, спрашивается, заставляет щуку держать в страхе весь водоем? Да все ведь очень просто. Если щука перестанет стращать собой все рыбное население реки, если ее перестанут боятся, то тогда щука останется голодной и помрет без еды. «А впрочем, – добавила щука, – я и так всегда голодная». И уплыла по своим по щучьим делам. Мальчик тогда пошел к лесу и там на опушке встретил маленькую птичку, что сидела на гнезде среди травы – высиживала яйца. Мальчик со своим коронным вопросом обратился к этой птичке. И кажется, совсем эту малышку расстроил. Птичка повесила клювик, пустила слезку и только рассказала, как нынче утром ей пришлось защищаться от злобной змеи, которая хотела полакомиться свежими яйцами. Как такая маленькая пташка отбилась от ядовитого аспида, о том она не рассказала. Но хорошо уже было то, что отбилась. Но только постоянная опасность не позволяла птичке признать себя счастливой. И особенно – страх за жизнь своих еще не родившихся детей. И просто страх. Жить в постоянном страхе – удел маленькой птички. Какое уж тут счастье? И мальчик пошел дальше вдоль лесной опушки, но тут что-то заставило мальчику поднять голову – в небесах прямо над ним парил коршун, красавец, силач, царь всех птиц в наших краях. Мальчик сразу решил, что коршун уж точно должен быть счастлив. и спросил об этом у гордой и прекрасной птицы. Коршун спустился вниз и, продолжая летать, поведал мальчику, что он бы и рад признать себя счастливым, но сделать этого не может уже потому хотя бы, что питается он мышами полевыми, а мыши… Тут коршун замолчал, посмотрел мудрым глазом своим на мальчика и продолжил: «А мышей мне очень жаль…» Ну разве может быть счастлив тот, кто свою еду не только любит, но и жалеет? Мальчик пожалел тогда коршуна, понял, что и он не может считаться счастливым. Мимо пробегавшего зайца мальчик останавливать не стал – и так понятно, что не может быть счастлив тот, за которым чуть не весь лес гоняется. А вот к медведь решил мальчик сходить. Вот уж кто точно должен быть счастливым – его в лесу никто обидеть не может, а еду свою он жалеть тоже не будет, потому что чего вообще жалеть мед и малину? Но медведь, когда мальчик до него добрался, даже не удосужился выйти из берлоги своей, а только простонал на весь лес о том, что вот уже третий день у него болит зуб. Да уж, тот, у кого болит зуб, может назвать себя счастливым лишь тогда, когда зуб ему вырвут или вылечат. Однако кто будет вырывать или лечить зуб медведю? Спасибо, но таких смельчаков нет среди нас. И пошел мальчик восвояси. И уже почти у самого дома набрел на пасеку. Пасечника не было на месте, но пчелы трудились, как и всегда. «Ты ищешь счастливых? – спросила у мальчика одна из пчел. – Так знай, что по-настоящему счастливы только мы, только пчелы». И пчела подробно все объяснила мальчику, который не только не знал, что возразить, но даже и не хотел возражать. И узнал мальчик, что пчела счастлива вечностью своего рода, счастлива красотой цветов, счастлива радостью труда, счастлива отсутствием борьбы, счастлива полнотой жизни. Но почему такой маленькой пчеле досталось столько счастья? И на этот вопрос ответила пчела мальчику: «Потому что мы, пчелы, не знаем плотской любви». Мальчик такой ответ не очень понял, но он показался ему чрезвычайно умным и не вызывающим никаких контраргументов. И радостным мальчик направился с пасеки восвояси. И если бы кто-то сейчас мальчику встретился и спросил бы, счастлив ли мальчик, то мальчик дал бы утвердительный ответ, потому что в тот миг он почему-то на самом деле был счастлив.

Сказка для кожи и волос

Один юноша любил гулять за городом. Он и в городе тоже любил гулять, но больше всего любил гулять именно за городом. Да ведь и правда – что может быть лучше, чем летним днем выйти за городскую заставу, уйти подальше от шума рынка, от колокольного звона, от лая собак. Пойти туда, где такая тишина, какая современному горожанину и не снилась. Казалось бы, все уже места за городом знал этот юноша, но каждая прогулка открывала непременно что-то новое: то лесная тропинка приведет на такую полянку, где грибов больше чем жителей в городе, то вдруг набредешь на ручеек – такой добродушный, такой журчащий и светлый, а то на лугу увидишь такие цветы, каким и названия на человеческом языке уж точно нет – уж больно красивы эти цветы. Да, очень много всего в нашем мире такого, что радует глаз, когда видишь это впервые. Но и прежде виденное тоже радует глаз. Уж и не сосчитать, сколько раз проходил юноша мимо вот этого столба возле дороги, до почему-то каждый раз видит в этом месте что-то для себя новое: то птичка-невеличка сидит на столбе и так красиво поет, что невольно заслушаешься, то возле столба такой цветок вырастет красивый, что никак глаз не оторвать, а то… Да, вот про это и хочу рассказать. Раз вышел юноша из города, дошел до столба и видит вдруг, что за столбом что-то поблескивает. Что же это? Любопытно крайне! Зашел юноша за столб, но ничего там не увидел. Поводил рукой по придорожной траве – ничего. Еще раз глянул – результат тот же. Снова направился юноша на дорогу, оглянулся – что вы думаете: опять блестит и манит что-то яркое и красивое. Ну уж нет – надо вернуться опять за столб. Вернулся юноша – ничего: ни на взгляд, ни на ощупь. Ах, какой обман. Вот пойти и не оглядываться больше, но что-то опять на дороге юношу заставило оглянуться назад – и опять сверкает, блестит, да так ярко, что хоть прищуривайся от этого света. Снова вернуться? Ну ведь вот же – блестит, никуда не денется, коли так. Надо просто идти и смотреть на это блестящее, не отводя взор ни на миг. Так и сделал юноша, до самого столба шел – все блестело. За столб зашел – и снова блестит. Протянул руку – блестит, а взять нельзя. Да что же это? И не понять вовсе. Огляделся юноша и вдруг видит, что уже ни столба, ни дороги, а какой-то кругом город незнакомый – город весь из дерева. И пахнет город березою да сосною, отчего легко дышится. И люди кругом все веселые, радостные, счастливые. И так хорошо вдруг стало, и такой восторг. Ах, как хорошо! Вот бы здесь жить. И всегда оставаться в этом аромате, всегда быть таким же счастливым, как сейчас среди этих людей. И забыл юноша о том, что искал тут что-то яркое и блестящее, забыл о столбе и дороге, но вот почему-то вдруг вспомнил, что в городе, откуда он вышел на прогулку утром, ждут его родители и друзья. А ведь если останется юноша в этом деревянном городе, то тогда получается, что не увидит он больше ни родителей, ни друзей… Такая перспектива не очень юношу устраивала. Вернуться? Но тогда ведь он, возможно, никогда не увидит больше этого прекрасного деревянного города, никогда. Что же делать? И все-таки тоска по дому оказалась сильнее радости от деревянного города. Юноша направился к городской заставе и сам не заметил, как очутился вновь на своей дороге у все того же столба. Оглянулся никакого города нет и в помине. Ну и пусть – дома все равно лучше. Между тем на следующее утром юноша почему-то затосковал по вчерашнему городу из дерева, где так пахло березой и сосной. И пошел юноша вновь за город, вышел к тому самому столбу у дороги. Как увидал он столб, так словно что-то потянуло его туда. Но что же? Опять за столбом заблестело, засверкало, заиграло… И пошел наш юноша туда, и вновь не нашел за столбом ничего. Но юноша уже был готов к этому, а потому вернулся на дорогу и снова – уже с дороги – обернулся и, увидев что-то блестящее и сверкающее, направился снова к столбу. И опять ничего за столбом не найдя, пошел на дорогу. И в третий раз вернулся с дороги за столб. И уже собрался было очутиться в деревянном городе, где так прекрасно пахнет березой и сосной, даже глаза закрыл. А как открыл глаза, так никакого деревянного города вокруг себя не увидел, но зато увидел город совсем другой – это был город, где все было сделано из железа, железный город. Люди здесь не были так веселы и восторженны, как в деревянном городе, но зато сразу заметил юноша, что взгляды тут у людей очень умные, очень сосредоточенные. Стало понятно, что живут тут серьезные люди, люди дела. И юноша стал сразу думать, как бы хорошо было влиться в ряды этих людей, стать частью этого города, стать таким же умным, таким ж серьезным. Одно слово – железные люди. Только вот радуются ли они? Об этом сказать ничего было нельзя, потому что улыбок на лицах не было. И как-то немного расстроился юноша, расстроился от того, что так тут все не радостно, а уж чересчур серьезно. И недолго думая, пошел юноша к городской заставе. А там, как и вчера, вышел вновь к столбу у дороги. Города же железного и след простыл. И как-то легче стало на душе сразу у юноши – можно было смело идти в свой город, где есть родители, где есть друзья… Как же радостно бывает возвращаться после такой вот прогулки! Только вот опять на утро юноша захотел дойти до все того же столба. Юноша знал, что если два раза было что-то любопытное, то непременно будет что-то еще более любопытное. Интересно же – что. Такое вот чистое любопытство повлекло за собой юношу в этот раз на дорогу к столбу. Все было, как и в прошлые разы, – что-то блестело, сверкало, светилось. Дважды возвращался юноша на дорогу, а на третий раз оказался в незнакомом городе – не в деревянном, не в железном. Это был город золотой. И люди тут были не веселыми, как в деревянном городе, и не умными, как в городе железном; нет, только не подумайте, что в золотом городе жили грустные глупцы, отнюдь нет. Просто люди в золотом городе были в первую очередь очень внешне красивы и физически сильны. Этого нельзя было не заметить! И, конечно, как и вчера, и позавчера юноша восхитился тем, как хорошо все устроено в этом городе. И юноша даже не удивился, что в этом городе, как намедни в деревянном и железном, захотелось ему жить. Но желание это прошло гораздо быстрее, чем в прошлые разы. И пошел юноша, совершенно успокоенный и даже без всякого желания оглянуться. И снова вышел к столбу возле дороги. И вновь, как и всегда после столь любимых им загородных прогулок, вернулся в город. И хоть юноша и любил загородные прогулки, но и город свой тоже любил, ведь тут жили его родители, его друзья. В другие же города больше ему почему-то не хотелось – ни в деревянные, ни в железные, ни в золотые. И, проходя мимо столба того самого, юноша теперь только улыбался, вспоминая то свое приключение.