Похмелье. Головокружительная охота за лекарством от болезни, в которой виноваты мы сами - Шонесси Бишоп-Столл
У меня за спиной слышны звон монет, колокольчики и свистки, а потом крики: кто-то сорвал джекпот. «Вам повторить?» – спрашивает официантка.
«Да», – отвечаю я, но прошу не класть сыр.
Честно говоря, я уже немного с бодуна. Ранний вылет из Торонто не дал мне проспаться после вчерашнего, и желудок шалит с тех пор, как мы пролетали над Небраской. Через полчаса у меня ужин с другими журналистами и координатором из Вегаса. Не знаю, сколько там будет выпивки, и сомневаюсь, стоит ли им поведать о моей тайной миссии. В какой-то момент это придется сделать: в нашем расписании так много опасных трюков, что я не представляю, как без их содействия мне удастся каждый день напиваться и трезветь, укладываясь в график. Я уже чувствую себя разбитым, и половина желудка словно осталась в Канаде. От следующего мартини многое зависит.
Мимо проходит девушка в шляпке-таблетке с лотком, полным всякой всячины. Я покупаю у нее пачку «Кэмел», «Ролейд»[9] и зажигалку. Я жую «Ролейд» и только успеваю закурить, как приносят мартини. Делаю глоток.
Это безупречный мартини: слегка копченый, слегка «грязный», беспощадно крепкий и ледяной. И вдруг живот немного отпускает. Кислород, который закачивают в казино – чтобы люди оставались внутри, играли, пили, играли, еще и еще, – наконец добрался до моих легких. Я вытягиваю ноги, вдыхаю его поглубже и заказываю еще один мартини, на всякий случай.
С возвращением меня.
Оказывается, «Экстремальный Вегас» – это не только вождение, пилотаж и прыжки с высоты, но и еда с выпивкой. Например, огромный гребешок и бифштекс с кровью подают в качестве закуски к дегустации односолодового скотча. А дегустировать тут предлагают здоровенными дозами.
Основное блюдо включает в себя пять видов дичи. Когда я прошу бокал полнотелого красного вина, мне приносят бутылку. Прикладываясь к ней, я объясняю сотрапезникам, как все удачно складывается – ведь мне как раз нужно напиться! Я начинаю рассказывать о моей книге… но тут один из журналистов, нью-йоркский автор текстов о путешествиях, решает перевести тему на страхование от несчастных случаев и спрашивает, будем ли мы утром все одновременно вести машины по одной и той же трассе.
Я готов поклясться, что он смотрит на меня, задавая этот вопрос, и он этого не отрицает. Наш координатор предлагает обсудить это за десертом. Уже почти полночь, и встреча на гоночной трассе назначена на девять утра. Я смотрю на часы, пытаюсь произвести необходимые расчеты и заказываю «Гран Марнье»[10].
Пожалуй, стоит упомянуть, что две темы, с которыми я активнее всего работал, строя «карьеру» писателя, – выпивка и азартные игры. Отсюда можно сделать вывод, что это мои любимые занятия – и это в определенных кругах, в определенных обстоятельствах, может стать проблемой. Я не говорю, что у меня проблемы с азартными играми или даже проблемы с алкоголем. Просто стоит об этом упомянуть… особенно по пути из ресторана к покерным столам, где нас ждет бесплатная выпивка.
Дело вот в чем: когда вы пишете книгу о похмелье и сами покрываете исследовательские расходы, а вам предлагают бесплатные напитки (но только при условии, что вы сделаете ставку) – разве не безответственно, с финансовой и с профессиональной точки зрения, не поставить, хотя бы немного? Для ответа на этот почти риторический вопрос я быстро провожу анализ затрат и выгод, а потом сверяю результаты со своими крайне поверхностными представлениями о теории вероятности.
Вот что я рассчитал: шансы проиграться в покер в процентах выражаются двузначными числами в верхнем диапазоне, тогда как шансы еще крепче напиться, потягивая алкоголь за игорным столом (что напрямую потворствует моим профессиональным задачам, а значит, и средствам к существованию), составляют 100 %. Совершенно ясно, что у меня нет выбора: нужно садиться и играть.
Это безлимитный техасский холдем, блайнд[11] десять к десяти. Подходит официантка, и я прошу принести виски и пиво. Она говорит, можно заказать только один напиток за раз. Тогда я прошу принести виски, а потом пиво и сразу даю ей на чай фишку в десять долларов. Дилер сдает карты.
Я делаю ставку, занимаю место во втором ряду и жду, когда придут карты, стараясь определить, насколько я пьян, но я не уверен: часть меня все еще пугающе трезва. В остальном все идет хорошо – официантка возвращается, карты ложатся на сукно…
Отходняк на заре человечества
Похмелье существует дольше, чем человечество. Это утверждение так же неоспоримо, как эволюция – или райский сад, если угодно. Просто подержите яблоко в подходящем месте достаточно долгое время, и вы увидите, что произойдет с птицами и пчелами, уже не говоря о змеях и обезьянах. Брожение старо, как сама флора и фауна.
Если говорить об эволюции, то мы можем быть уверены, что наши доисторические предки шатались пьяными задолго до того, как научились прямохождению. Возможно, это были редкие, праздничные, иногда чудовищные происшествия – но справедливо будет предположить, что первый бодун в истории случился сразу после первого опьянения. Поскольку алкоголь на несколько тысячелетий опередил письменность, первые упоминания о нем относятся к области устных преданий. Во многих космогонических мифах именно боги, а не звери стали первыми жертвами последствий брожения – и изменили начало истории человечества.
В мифах африканских народов йоруба говорится, что бог Обатала однажды от скуки стал лепить человечков из глины. Потом, ощутив жажду, он принялся пить пальмовое вино. Захмелев, он наломал таких дров – например, нескольких новых человечков слепил корявыми, – что наутро дал типичный похмельный зарок больше никогда не пить (для бога «никогда» – это очень долго).
Энки, шумерский бог воды, в своем несовершенстве безупречно воплощает двойственность алкоголя. С виду скользкий, как рыба, он был ходячим, или плавучим, противоречием: бог мудрости и знания, притом безответственный, вечно пьяный потаскун. Однажды он пытался соблазнить Инанну, богиню плотской любви и плодородия, напоив ее в зюзю. Но Инанна сама опоила Энки до беспамятства и обманом забрала его «мэ» – свод законов, с помощью которого тот собирался подчинить себе все сущее. Наутро, осознав пьяную оплошность, Энки пустился в погоню, он побежал по берегу реки, поблевывая на бегу прямо
