Йог Рамачарака - Джнана-йога
Мы недавно познакомились в Америке с двумя лицами, обладающими очень ясной памятью случаев их прошлых жизней. Одно из этих лиц, пожилая дама, даже испытывает ужас перед большими вместилищами воды, перед большими озерами или перед океаном, хотя она родилась и жила большую часть своей жизни внутри страны, далеко от моря или озер. Она ясно помнит, что когда то она упала со странного корабля, имевшего форму индейской лодки, и утонула. Попав раз в музей, в Чикаго, где находятся модели различных судов первобытных народов, она сразу показала ту лодку, с которой она падала в воду, согласно ее воспоминанию.
Второй случай касается одной пары, мужчины и женщины, которые встретились заграницей, во время путешествия. Они полюбили друг друга и скоро поженились. При этом им обоим казалось, что их брак скорее восстановление давно существовавшего союза, чем новый союз. Раз вскоре после свадьбы муж с некоторым смущением рассказал своей жене, что у него время от времени бывают проблески памяти о том, что он обнимает женщину, лицо которой он вспомнить не может, но на которой надето странное ожерелье; это ожерелье он мог описать подробно. Жена ничего не сказала, но, когда муж ушел, она поднялась на чердак и открыла старый сундук, в котором находились всякие старые вещи, и вынув из него ожерелье странного вида, привезенное ее дедом из Индии, где он жил в молодые годы и сохранившееся с тех пор в семье, она положила ожерелье на столе так, чтобы муж мог видеть его по возвращении. Когда он вернулся, он побледнел, как полотно, и вскрикнул. «Господи, да ведь это именно то ожерелье!».
Один журнал на Западе Соединенных Штатов приводит следующую историю, случившуюся с одной женщиной из южных штатов:
«Когда я была в Гейдельберге, в Германии, на съезде мистиков, я отправилась в сопровождении нескольких друзей осматривать развалины Гейдельбергского замка. Приближаясь к нему, я почувствовала, что в недоступной части здания должна находиться особенная комната. Мне дали бумагу и карандаш, и я сделала маленький чертеж, показывающий место, где должна была находиться эта комната. И когда мы нашли это комнату, оказалось, что мой чертеж сделан совершенно правильно. Какая то непонятная до сих пор для меня связь существовала между этим помещением и мною. Тоже самое чувство испытала я по отношению к одной книге, которая, как я чувствовала, должна была находиться в старой библиотеке Гейдельбергского университета. Я не только знала, что это была за книга, но и знала еще, что в одном месте на полях написано имя одного немецкого профессора из прошлых веков. О своем ощущении я рассказала одному из членов съезда. Однако предпринятые розыски этой книги оказались безуспешными. А моя уверенность в том, что я чувствовала правильно, все росла. Была сделана другая попытка найти книгу, и на этот раз наши труды были вознаграждены успехом. И, действительно, в одном месте на полях было написано имя, которое я узнала таким странным образом. Другие факты, в то же самое время, убедили меня в том, что я обладала душой лица, хорошо знавшего старый Гейдельберг».
Среди разных случаев, описанных в одном старом журнале, мы находим следующий: один человек рассказывал о своем друге, который помнил, что в своей прежней жизни он был в Индии маленьким ребенком.
В этих воспоминаниях он видел вокруг своей колыбели темнокожих слуг, одетых в белые одежды, обмахивающих его веерами, и он чувствовал, что умирает и, смотря на этих людей, терял сознание. Некоторые подробности этого рассказа помогли установить, что действие происходило в Индии.
Среди западных рас сравнительно редко встречаются люди, которые обладают более или менее связными воспоминаниями о своей прошедшей жизни, но в Индии не редкость, что человек развитый духовно, ясно помнит события и подробности прежних воплощений; и пробуждение такой способности не вызывает особенного интереса среди окружающих. Как мы увидим позже, в Индии существует движение, направленное к достижению сознательного метампсихоза, и многие индусы приближаются в настоящее время к этому состоянию. Обыкновенно в Индии воспоминание о прежних жизнях является даже у очень многих развитых людей, только ко времени зрелости, когда их мозг уже достаточно развит для того, чтобы схватить знание, лежащее в глубине их души. У обыкновенных людей память о прежних жизнях лежит глубоко в тайниках ума, точно так же, как там заключены воспоминания о многих фактах и событиях этой жизни, которые как будто совсем скрыты от сознания и могут сделаться доступными ему только, если какие-нибудь новые факты, явившись соединительным звеном, выведут их на поверхность.
Относительно способности памяти настоящей нашей жизни, мы приведем следующее место из статьи проф. В.Найт, напечатанное в одном известном английском журнале:
«Точная память подробностей прошлого абсолютно невозможна. Способность сохранения в памяти деталей прошедшего хотя относительно сильнее, но все-таки очень ограничена. Мы забываем большую часть того, что переживаем, вскоре же после того, как события от нас уходят. И, если бы мы хотели и могли припомнить свои опыты предыдущих жизней, то мы должны были бы раньше шаг за шагом восстановить в памяти все события этих жизней. Рождению неминуемо должна предшествовать переправа через реку забвения, но способность к приобретению нового опыта остается, причем результаты, выведенные из богатства прежнего опыта, определяют свойства и характер новых переживаний».
Другим поразительным свидетельством в пользу метампсихоза являются случаи «необыкновенных детей», случаи, не поддающиеся никакому другому объяснению. Взять, например, проявления музыкального таланта в очень раннем возрасте. Моцарт в возрасте четырех лет мог не только исполнять трудные вещи на фортепиано, но и сочинял оригинальные произведения, имевшие известные достоинства. В нем не только проявлялась способность владеть звуками и нотами, но также и врожденная способность к музыкальному творчеству, которая была выше, чем у многих людей, посвящавших целые годы своей жизни изучению музыки. Знание законов гармонии, науки о слиянии тонов, не были для Моцарта плодом многолетнего труда, а врожденной способностью. Подобных случаев много.
Наследственность не разъясняет подобных появлений гения, ибо во многих известных случаях никто из предков не проявлял никакого таланта или способности. От кого унаследовал Шекспир свой гений? От кого получил Платон свою удивительную способность? От какого предка перешел к Аврааму Линкольну его характер? Его родители были простые, бедные, исполнявшие грубую работу люди. Линкольн обладал всеми физическими свойствами и особенностями своих предков и тем не менее он проявил такой ум, который выдвинул его на первый план среди людей его времени. Не дает ли нам метампсихоз единственно возможного ключа ко всем этим явлениям. Не разумно ли предположить, что способности гениального ребенка и талант людей неизвестного происхождения берут свои корни в опытах предшествовавшей жизни?.
Возьмем детей в школе. Дети одной и той же семьи проявляют различные способности, – совершенно иначе воспринимают один и тот же предмет.
Некоторые склонны к одному, другие к другому. Некоторым арифметика дается так легко, что они воспринимают ее почти интуитивно, тогда как грамматика представляется им очень трудной; а в то же самое время как раз обратное наблюдается у их сестер и братьев. Многие, принимаясь за новый предмет, находили, что они начинают вспоминать, что они как будто бы его уже изучали раньше. И вы, читающие эти строки, возьмите самого себя. Разве все, что вы читаете, не кажется вам повторением учений, известных вам бесконечно давно? Разве процесс изучения не похож на воспоминание чего-то, уже изученного раньше и разве вас не привлекло к этому учению ощущение, что вы уже как будто знали это когда-то раньше? И разве ваша мысль не забегает вперед того, что вы читаете, давая вам идеи, которые вы встретите только на следующих страницах? Эти внутренние доказательства предшествовавших жизней так сильны, что они перевешивают все обращения к рассудку.
Интуитивное знание истины метампсихоза объясняет, почему это верование с такой быстротой распространяется в западном мире. Для многих людей, никогда не слышавших об этой идее, одного упоминания о ней достаточно, чтобы понять ее и признать ее истинность. И хотя, быть может, эти люди не понимают законов, по которым совершается метампсихоз, все же в глубине своего сознания что-то подсказывает им, что оно так. Несмотря на приводимые против него возражения, это учение прокладывает себе путь и распространяется.
Однако, развитию верования в метампсихоз в значительной степени мешают различные теории и догмы, присоединяемые к идее метампсихоза разными проповедниками. Уже не говоря об унижающих идеях нового рождения в телах животных и пр., искажающих основную мысль и загрязняющих источник истины, существует много других толкований и теорий, которые отталкивают людей и заставляют их уничтожить в себе уже явившиеся в их умах проблески сознания. Человеческая душа невольно возмущается против учения, утверждающего, что она привязана к колесу новых принудительных рождений, хочешь-не-хочешь, без выбора заставляющих ее жить в одном теле за другим, пока не пройдут великие циклы времени. Душа, быть может, уже пресытившаяся земной жизнью и стремящаяся перейти на высшие плоскости существования, конечно, борется против такого учения. И она права, когда борется, ибо истина ближе влечению ее сердца. Нет такой душевной тоски, которая не несла бы с собой пророчества об удовлетворении этой тоски, точно так же и в этом случае. Правда, душа, полная земных вожделений и влечений к материальным благам, будет силой тех же желаний притянута обратно к земному рождению, в тело наилучше приспособленное для удовлетворения той жажды желаний и влечений, которые живут в ней. Но одинаково верно, что душу, утомленную земным существованием, ничто не заставляет возвращаться обратно, пока ее не приведут на землю ее собственные желания. Желание – основная нота метампсихоза, хотя до известного времени оно может действовать бессознательно. Совокупность желаний души регулирует ее новые рождения. Те, которые пресытились всем, что земля могла им дать в данной стадии своей эволюции, могут пребывать и пребывают в состоянии бытия, далекого от земных сцен и как бы ждут, пока человечество достаточно разовьется, чтобы предоставить этой душе условия, к которым она стремится.
