Йог Рамачарака - Джнана-йога
Приматы, – громадное семейство, включающее разнообразные виды обезьян, – павианов, человекообразных обезьян, как гиббон, горилла, шимпанзе, орангутанг и т.д.; все они имеют большие челюсти, маленький мозг и сгорбленное положение тела. К этому семейству относится и человек, с его большим мозгом и прямым положением тела, причем человеческие расы различаются по форме черепа, по цвету кожи, качеству волос и т.д.
Рассматривая происхождение (физическое) человека из низших форм, начиная с монеры и т.д., до настоящего его положения в эволюционной лестнице, читатель должен быть поражен непрерывностью этого восхождения, развития и расцвета живых форм. Хотя есть много «недостающих звеньев», благодаря исчезновению организмов, составляющих связь, тем не менее, в существующих сейчас формах мы находим достаточно доказательств непрерывности эволюции, чтобы удовлетворить пытливого исследователя. Факты одной только эмбриологии уже дают достаточное доказательство происхождения человека из низших форм. Каждый человек при своем рождении в несколько месяцев проходит все стадии восхождения, начиная от одной клеточки до новорожденного, вполне сформированного младенца.
Эмбриология учит, что яйца, из которых развиваются всякие животные организмы, как бы в сущности не были разнообразны те формы, которые должны из них развиться, – все одинаковы, поскольку это можно удостоверить микроскопическим исследованием. Это сходство удерживается и тогда, когда эмбрион высших организмов начинает проявлять признаки своей будущей формы. Немецкий ученый фон Байер первый заметил этот изумительный и чрезвычайно важный факт. Он говорит о своем открытии следующими словами:
«У меня были заспиртованы два маленькие зародыша, название которых я забыл обозначить; и теперь я не в состоянии определить, к какому классу они относятся. Это могут быть ящерицы или маленькие птицы, или очень маленькие млекопитающие, настолько сходен способ образования головы и туловища этих животных. Правда, у зародышей этих еще отсутствуют конечности, но даже если бы они и существовали, то в ранней стадии мы бы ничего по ним не узнали, так как ноги ящериц и млекопитающих, крылья и лапы птиц и даже руки и ноги человека, все возникают из одной и той же основной формы».
Профессор Клодд говорит:
«Эмбрионы всех живых существ, в течение своего развития, проходят сокращенно все серии перемен, через которые прошли формы предков в своем восхождении от простого к сложному; высшие структуры проходят через те же стадии, как и низшие, вплоть до того пункта, с которого началось различение их форм; но все-таки никогда они не становятся в деталях той формой, которую они должны будут представлять в свое время. Так, например, зародыш человека имеет сначала с каждой стороны шеи жаберные разрезы, точно рыба. Отсюда возникает перепонка, подобная той, которая заменяет жабры в развитии птиц и пресмыкающихся; сердце сперва представляет собой простую пульсирующую камеру, как у червяков; спинной хребет заканчивается подвижным хвостом; большой палец отделен или противопоставлен, как большой палец нашей руки или ноги обезьяны; тело, за три месяца до рождения, все покрыто волосами, кроме ладоней рук и подошв ног. При рождении голова бывает сравнительно больше, а руки и ноги длиннее, чем у взрослого человека; нос, обыкновенно, лишен переносья; обе эти черты, не говоря уже о других, которые не стоит указывать, делают человека явно сходным с обезьяной. Таков путь яйца, из которого развивается человек, – органического образования всего в одну сто двадцать пятую долю дюйма по своим размерам; оно в несколько недель завершает результаты миллионов лет и приводит перед нами всю историю своего развития от рыбообразных и пресмыкающихся форм до своего более прямого происхождения от четвероногого животного с хвостом и шерстью. То, что в человеке индивидуально или особенно, – его унаследованные физические и ментальные свойства, представлено медленному развитию после его рождения».
Вот вкратце западная теория эволюции – физического развития человека. Мы привели ее так подробно, как только возможно в сжатом изложении. Мы хотим доказать западному уму, привычным для него методом, что западная наука подтверждает древнее учение йогов о развитии живых форм, от монады до человека. Восточные учителя не гонятся за тем, чтобы что-либо «доказывать» своим ученикам, которые, сидя у ног своего учителя, принимают, как истину, все то, чему он их учит и что доходит до них из глубины давно прошедших веков. Но такой метод непригоден для западного ученика – последнему нужно «доказывать» осязательными фактами и примерами: его нельзя убедить одним метким, тонким интеллектуальным рассуждением. Восточный ученик ждет, чтобы ему «рассказали», – западный хочет, чтобы ему «показали». Этим обуславливаются расовые различия методов, преподаваемых знаний. Мы понимаем этот факт и потому собирали доказательства из книг западной науки, дабы доказать вам разумность, с западной точки зрения, доктрины физического развертывания форм, которому с давних веков, учили йоги-гуру своих учеников. Теперь перед вами изложены восточные учения, и разумность их идеи подтверждена удостоверениями западной науки.
Но западная наука выполняет изумительную работу собирания фактов, ради поддержки своей вновь открытой теории эволюции способами, совершенно незнакомыми мыслителям Востока, которые ищут принципов путем умственной концентрации, – скорее внутри себя, чем во внешнем мире – и действительно доказывая физическими фактами умственные концепции восточных учений, тем не менее, она пропустила самый жизненный пункт данного вопроса. При ее материалистических тенденциях ей не удалось открыть ментальную причину физического развития. Правда, Ламарк, который в действительности открыл на Западе эволюцию, учил, что реальная сила, являющаяся двигателем эволюции, заключается в желании и ментальной ненасытной жажде. Но современники смеялись над его идеями и большинство сторонников эволюции нашего времени также не считает их серьезными. А между тем он был ближе к истине, чем Дарвин или кто-либо из западных эволюционистов. И время покажет, что наука проглядела его гений, который один только освещал истинным светом этот вопрос.
Чтобы ясно увидеть разницу между школой Дарвина и учениями йогов, рассмотрим, какими причинами западные эволюционисты объясняют факт эволюции. Будем говорить кратко.
Дарвинисты, в объяснении причины «происхождения видов», исходят из того утверждения, что «нет двух индивидуумов, принадлежащих к одному и тому же виду, и совершенно подобных; каждый имеет стремление меняться». Это факт очевидный, и очень верно взятый за отправную точку для объяснения изменения видов. Следующий аргумент утверждает, что наступившие «изменения передаются» и потому стремятся доказать разумность постепенной эволюции видов. Следующий шаг к аргументации таков: «Человек создает новые породы путем воспитания, культуры и т.д., точно так же и природа, такими же способами, в более продолжительное время, достигает тех же результатов». Это также имеет основание, хотя и заметна тенденция олицетворить природу и наделить ее умом раньше, чем, по мнению эволюционной школы, этот «ум – появился».
Но лучше всего будет привести слова самого Дарвина. Он говорит:
«Если человек может достигнуть, и несомненно достиг больших результатов путем своего методического и сознательного способа подбора, то чего же не может сделать естественный подбор? Человек может воздействовать только на внешние и видимые качества, тогда как природа – если мне позволено будет олицетворить естественное сохранение или выживание наиболее приспособляемых, – не заботится о внешности, – разве лишь постольку, поскольку она может быть полезна для какого-нибудь существа. Природа может воздействовать на любой внутренний орган, на любое различие в строении, на весь механизм жизни. Человек делает подбор только в целях своего собственного блага; природа – только ради блага того существа, над которым она работает. Каждое получившееся качество находит для себя применение, как это подразумевается самым фактом отбора. Человек держит животных разных климатов в одной стране; он редко дает возможность каждому свойству данного вида проявиться отдельно и самостоятельно; он кормит голубей с длинным и коротким клювом одним и тем же кормом; он не применяет четвероногое животное с длинной спиной или длинными ногами никаким особым образом; овцу с длинной шерстью и овцу с короткой шерстью он держит в одном и том же климате. Он не позволяет наиболее сильным самцам бороться из-за самок. Он не подвергает сурово уничтожению всех более слабых животных, но соответственно времени года, он, насколько это в его власти, защищает все экземпляры выведенных им пород. Свой отбор он часто начинает с какой-нибудь полу-чудовищной формы или, по крайней мере, с какого-нибудь видоизменения, достаточно рельефного, чтобы остановить на себе глаз или чтобы быть человеку исключительно полезным. Под действием же природы самые слабые различия в сложении или строении могут дать перевес в борьбе за существование, и таким образом сохраниться. Как преходящи желания и усилия человека! Как кратко его время! И в зависимости от этого, как ничтожны должны быть достигаемые им результаты, в сравнении с достижениями природы, накопленными в течение целых геологических периодов! Можем ли мы, в таком случае, удивляться, что произведения природы будут гораздо „истиннее“ по свойствам, нежели произведения человека, что они будут гораздо лучше применяться к самым сложным условиям жизни и будут носить на себе отпечаток гораздо более искусного мастерства!».
