Некоторые особенности отечественной психиатрии - Александр Иванович Алтунин
Существующие инструкции по профессиональным ограничениям для психически больных, особенно при их распространенном формально-перестраховочном исполнении психиатрами носят скорее репрессивный характер, чем объективный. Очень редко учитываются индивидуальные особенности интеллекта и характера больного, специфика его болезненной симптоматики. "Раз больному поставлен конкретный диагноз, то я должен исходя из него строго следовать инструкции" — вот основной принцип работы психиатра. Но постановка диагноза часто зависит не столько от стремления врача к истине, сколько от желания втиснуть индивидуальные особенности больного в прокрустово ложе узкого набора диагностических формулировок. Практически невозможно переубедить психиатра изменить диагноз, установленный предыдущим врачом.
Принудительная госпитализация: во многих случаях она просто-таки необходима. Особенно, когда больной не осознает себя таковым (снижена критика) или не хочет считать себя им. Показания к ней значительно сузились последней инструкций: "опасность для жизни больного или безопасности окружающих". Но существует еще множество ситуаций, когда эти моменты отсутствуют, но степень необходимости в госпитализации от этого никак не меньше…
С другой стороны, буквально на каждом шагу приходится сталкиваться с откровенной подтасовкой данных со стороны врачей-непсихиатров, предыдущих лечащих врачей-психиатров, различных чиновников и начальников (в том числе, и от медицины), родственников больного, коллег по работе и т. д. И за это никто не отвечает перед законом. Множество драм возникает после выписки больного из стационара или закрытия амбулаторного больничного листа. Часто слишком "прозрачные" диагнозы (и просто психиатрический штамп) наводят на дополнительные размышления коллег больного по работе. И они могут сделать из него своеобразного "козла отпущения", создавая все новые поводы для его госпитализаций, увеличивая профессиональную и социальную дезадаптированность прежде достаточно способного и трудолюбивого работника. А начальство тоже "мотает на ус" и в дальнейшем нередко начинают третировать "сомнительную личность" и искать любые поводы, чтобы от нее избавиться в добровольно-принудительном порядке. Многие после этого становятся нетрудоспособными. А после установления инвалидности надежда на трудоустройство рассеивается как утренняя дымка.
Совершенно не решен вопрос о страховке психически больных.
В конфликтах с медиками больной чаще всего остается беззащитным и лишенным права голоса. Многие медики буквально спекулируют на том, что компрометирующую их информацию из уст больного они всегда могут приписать результатам их болезненной фантазии. А ложная (в некоторых случаях) профессиональная солидарность позволяет уходить от административной и уголовной ответственности явных вымогателей и авантюристов, любителей погреть руки на чужом горе, формалистов и морально нечистоплотных, совершенно бездушных рационалистов-"медиков".
О том, кто в настоящее время работает в психиатрии (и жаль, что не только в ней), может красноречиво свидетельствовать такой факт: когда набирался штат в медико-психологический центр, то для того, чтобы принять 10 врачей, приходилось больше сотни отсеивать (со стажем 5-20 лет), а десять медсестер оставалось из двухсот претенденток…
