Геннадий Швец - Я бегу марафон
С моим сподвижником по бегу однажды провели эксперимент: совершили двенадцатичасовую прогулку по лесу – пешком, со скоростью примерно пять километров в час, ничего за это время не ели. И оказалось, что потеряли в весе всего по килограмму. Многие люди обманывают себя, считая, что неторопливая вечерняя прогулка, легкий моцион помогают «сжечь» лишние килограммы, а значит, после можно, даже нужно, плотно покушать. Наблюдаю, как в столовых, в кафе люди вовсе не спортивного телосложения ставят на поднос блюда четырех-пяти наименований. У меня создается впечатление, что им предстоит долгий путь по голодной пустыне и вот сейчас надо основательно запастись белками, углеводами, жирами, витаминами. Но нет, никакой путь не ждет их, до вечера они пройдут максимум по два-три километра, и то без особого удовольствия. Одним не хватает культуры, другим – воли, третьим – элементарных знаний, чтобы хоть немного ограничить свое меню. У себя на работе я всякий раз обращаю внимание на одну молодую даму, которая в кафе решительно, громко восклицает, предупреждает во всеуслышанье раздатчицу:
– Пожалуйста, без гарнира! Хлеба тоже не надо.
И загружает поднос салатами, сметаной, творогом, кефиром. Якобы соблюдает диету, печется о фигуре и здоровье.
Непритязательность к пище высвобождает и время, которое тратят хозяйки на кухне. Я вместо толстых поваренных книг, кулинарных фолиантов предлагаю побольше выпускать тощих брошюр о диетах и пользе физкультурных занятий. Академик Н. М. Амосов не в шутку, а всерьез пишет: «Аппетит – вот наше удовольствие и наш крест… Самый простой способ похудеть – готовить плохо. От невкусной пищи не потолстеешь, но если проработаешься, то необходимое количество все-таки съешь».
Специалисты давно говорят, что чувство голода субъективно в отличие, скажем, от чувства усталости. Я убедился в этом на собственном опыте. Раз в неделю устраиваю разгрузочные дни, вовсе ничего не ем, это обычио бывает по четвергам. И в этот именно день нежели мне не хочется есть, я и не вспоминаю о еде, все соблазнительные запахи восточных блюд не касаются моих вкусовых анализаторов. В иные же дни перед завтраком, обедом и ужином мне знакомо то чувство, которое привык ошибочно считать голодом. Есть множество теорий о рациональном питании, иногда они в каких-то частностях противоречат одна другой: кто-то полагает, что не нужно съедать в неделю больше двух-трех яиц, что молоко не должно входить в рацион взрослого человека, а другие специалисты считают, что завтрак должен состоять из стакана молока, кусочка хлеба и двух яиц всмятку. Но как бы ни разнились мнения диетологов, все они едины в одном: есть нужно меньше, пища должна быть грубой, легкой, состоять преимущественно из овощей и фруктов. Первое время, начав бегать, я очень серьезно интересовался своим питанием, по чьему-то совету каждое утро готовил себе овсяный отвар, чтобы не выходить на пробежку натощак, тратил минут пятнадцать на эту процедуру. А перед тем, как первый раз выйти на старт десятикилометрового пробега, колдовал над какими-то питательными смесями: умудрился в один термос поместить куриный бульон, кофе, томатный сок. К счастью, в предстартовых волнениях забыл тогда об этом бесценном сосуде, а после финиша мне хотелось только воды и больше ничего. Постепенно я избавил себя от размышлений о еде. А когда познакомился с исследованием ученого из Тарту А. Эллера «Вопросы питания десятиборцев», прочитал заключение «Нет необходимости увеличивать белковый рацион в дни соревнований, следует отказаться в этот период от мясных продуктов», то и вовсе перестал бояться, что на трассе самой долгой, четырехчасовой пробежки упаду от голода. Сегодня утром, в день марафона, уже и не помню, что ел. Кажется, стакан сметаны и чай с бутербродом, а за два часа перед стартом в буфете в Лужниках выпил два стакана соку, съел пирожное да полакомился напитком, которым угостил меня мой соперник, новый знакомый Виктор Иванович Тюленев. И сейчас не чувствую голода, только пить немного хочется.
Есть среди людей гурманы, но все больше и таких, кто находит истинное удовольствие в том, чтобы жить – работать, думать, бегать – натощак. Идеально было бы целиком следовать указаниям Поля Брэгга, известнейшего популяризатора физической активности и умереннейшего питания. Брэгг никогда не завтракал, вместо этого делал пробежку, после чего съедал яблоко. А ужину предпочитал быстрые танцы, прочие активные движения. Умер этот человек в возрасте 95 лет. Умер не в постели от старости или болезней, а погиб в морских волнах, занимаясь серфингом, катанием на доске. Достойным образом ушел из жизни, так и не дав поводов опровергнуть свои учения.
На круглом щите нарисована чашка – впереди пункт питания. Хватаю на бегу пластмассовый стаканчик, чуть замедляю шаг, делаю несколько глотков, все-таки поперхнулся – бросаю стаканчик в корзину, которая стоит на обочине. Питаться на бегу, не снижая темпа, – это особое умение. Мне эта процедура только помешала, не знаю, сколько калорий выпил, но дыхание сбил.
До поворота совсем близко, метров пятьсот. Гляжу на большие часы Киевского вокзала: уже час сорок пять минут я на дистанции. Совсем неплохо. Но можно и чуть прибавить оборотов. На площади перед вокзалом людно, в скверике дожидаются своих поездов пассажиры. Невольно становятся зрителями.
Одна тетя, глядя на наши исхудалые лица, преодолела стеснение, встала, подошла к краю мостовой да протянула мне яблоко.
– Спасибо! – крикнул я, не останавливаясь.
Съем это яблоко где-нибудь ближе к финишу, авось поможет. Кто-то догоняет меня. Да это же 437-й номер! Вот и опять свела нас дистанция. Протягиваю ему яблоко, он мотает головой, едва заметно улыбается и уходит вперед. Я уж и не помню, когда, на каком километре я его обогнал до этого, где мы в последний раз расстались. Сколько уже событий было за эти полтора часа! Как много вмещает дистанция! Действие это привлекло к себе многих-многих людей, коснулось прохожих, пассажиров Киевского вокзала. Сила марафона в том, что ему тесно в пределах обычных стадионов, он рвется на простор, ему нужен размах, огромная аудитория. Это театр массового зрителя, на который не надо покупать билеты. И слово «марафон» стало привычным в современном лексиконе, то и дело встречаешь его в названиях статей, никак со спортом не связанных. Я даже слышал как-то песню одного зарубежного ансамбля, которая так и называется «Марафон»: низким голосом ведет мелодию солист, нарочито медленно произносит слова, тяжело дышит, чуть слышен ритм, который отбивает ударник, явно угадывается поступь шагов марафонца, иногда музыку пронизывают высокие женские голоса, зрительницы подбадривают бегущего, все значительно в этой мелодии, и таится в ней трудная радость, открытие.
Я представляю себе сейчас всю сложную трассу Московского марафона, настала та именно пора, когда на всех его участках есть бегуны, лидеры уже приближаются к финишу, а навстречу им наверняка еще попадаются те, кто претендует на приз «За волю к победе», который вручается по традиции последнему на финишной черте. Каждый из нас сейчас озабочен своими думами, но все мы вместе совершаем общее дело. Какое? В чем его не частный, не приватный смысл? Может, все наши усилия – Виктора Ивановича Тюленева, Ролландеса Няманиса, 437-го – основного моего соперника, «паровозика», Федора Александровича Сергухина, хромающего старичка и всех других марафонцев – не пропадают, составляют какую-то единую силу, массу движения, которая притягивает к себе, влечет на орбиту бега всех случайных и неслучайных зрителей? Для большинства из нас соперничество не имеет никакого значения, важнее общая победа марафона. Есть связь между нами, вот эта желтая линия нас связала на какое-то время, и она, конечно, продлится и за финишем, убежит в бесконечность, в долгую нашу будущую память У каждого из нас номер, а поверх цифр – четыре буквы М. Московский международный марафон мира. Аббревиатура напоминает очертаниями зубцы кремлевской стены – «ММММ». Мы продолжаем свой марш.
На фанерном щитке знак: 21 км. 0, 97, 5 м. Позади полдороги. А впереди – большая ее половина. Теперь и я могу увидеть аутсайдеров, тех, кто бежит мне навстречу, пока не достигнув поворота. Не испытываю большого упоения от того, что внушительная вереница бегунов движется мне навстречу, что многих я опередил. Возможно, через километр-другой кому-то из них я буду смотреть в спину. Ведь в марафоне половина пути – это лишь четверть дела. Тут своя высшая математика, логика больших чисел. В этом тоже мудрость марафона. Никогда не радоваться до поры. Сейчас эта истина открывается мне во всей своей неумолимости. И вмиг множество воспоминаний вспыхивают в сознании, подтверждают открытие, проясняют новые несовершенства характера, слишком легкое отношение к собственной судьбе. Как же часто я торжествовал на половине пути к цели, когда все складывалось блестяще, грезились небывалые успехи. И оттого остались в детстве недоделанные модели самолетов, недочитанные в отрочестве книжки, недодуманные до конца мысли в юности, почти решенные взрослые задачи. Восторг на полдороге – это подножка самому себе. Лучше других об этом могут рассказать альпинисты. Даже опытные восходители, покорив вершину, чувствуют себя победителями, дают волю радостям. А ведь им еще предстоит путь назад, который не легче, а зачастую труднее и сложнее, коварнее. Всякое серьезное дело похоже на штурм заоблачной вершины. Вторая половина пути требует напряжения всех душевных сил. Не будет движения по инерции, не хватит разгона, чтобы легко и беззаботно катиться к цели.
