Питер Левин - Пробуждение тигра - исцеление травмы

В «обыкновенной» истории, напечатанной в июльском выпуске журнала «Ридерз Дайджест» от 1993 года, под названием — «Не все в порядке», отец описывает «легкую» операцию на коленной чашечке своего сына Робби:

«Доктор сказал мне, что все хорошо. Колено, действительно, было в полном порядке, но не все в порядке было с самим мальчиком, который просыпался от кошмарных сновидений, вызванных лекарствами, и метался по больничной койке — это милый мальчик, который никому и никогда не причинил вреда, смотрел сквозь пелену тумана анестезии глазами дикого животного, бил медсестру, кричал: «А я жив?», и вынуждал меня схватить его за руки… Он смотрел мне прямо в глаза и не узнавал меня».

Мальчика забрали домой, но страх не покинул его. Он продолжал просыпаться, судорожно «пытаясь вызвать рвоту; и я [его отец] сходил с ума, стараясь помочь ему, и для этого я делал то, что делали бы и вы, если бы жили в провинции Соединенных Штатов — покупал ребенку игрушку, чтобы самому чувствовать себя лучше».

Миллионы родителей живут с чувством полной беспомощности, не в состоянии понять те драматические (или едва уловимые) изменения, которые произошли в поведении их детей в результате широкого ряда травматических событий. В четвертой части этой книги мы поговорим о том, как можно предотвратить подобные реакции, как у детей, так и у взрослых.

5. Исцеление и сообщество

В действительности все в жизни взаимосвязано. Все люди неминуемо попадают в сеть тесных взаимоотношений, скрепленные единой нитью общей судьбы. Все, что напрямую затрагивает одного человека, косвенно затрагивает и всех остальных. Я никогда не смогу быть тем, кем я должен быть, пока вы не будете тем, кем должны, а вы никогда не сможете стать тем, кем должны, пока я не стану тем, кем я должен стать. Такова структура взаимосвязей реальной жизни.

На протяжении всей истории, дошедшей до нас в письменной форме или передаваемой из уст в уста, именно шаман, или целитель племени, должен был возвращать здоровье и душевное равновесие как отдельным людям, так и целым сообществам, если это равновесие по какой-то причине оказывалось нарушенным. В отличие от западной медицины, которой потребовалось достаточно много времени на то, чтобы распознать ослабляющее и подавляющее воздействие травмы на человека, в культурах, использующих шаманизм, существование таких воздействий признавалось уже давным-давно. Эти культуры рассматривают болезнь и травму как проблему всего сообщества в целом, а не просто одного человека или группы людей, у которых проявились ее симптомы. И поэтому люди в таком сообществе ищут исцеления не только для собственного блага, но и для блага всех остальных его членов. Подобный подход и на сегодняшний день может найти свое особенное применение для трансформации травмы в нашем обществе. Конечно, выражая свою поддержку данного метода, я не хочу сказать, что все мы должны прибегнуть к помощи шаманов для исцеления своих травм. Однако, изучая те способы, которые используют шаманы при лечении травматических реакций, мы можем обрести ценные знания.

Методы, на протяжении веков используемые колдунами и колдуньями, очень сложны и разнообразны. Однако все эти многообразные ритуалы и верования подразумевают одно и то же представление о травме. Когда человек чем-то ошеломлен и потрясен, его «душа» может оказаться отделенной от его тела. По словам Мирцея Элиаде[7] (известного исследователя шаманской практики), «похищение души», как свидетельствуют многие шаманы, безусловно, было самой распространенной и разрушительной причиной огромного числа болезней. Лишенные важной части своей души, люди совершенно теряются, приходят в состояние своеобразной духовной неопределенности. С точки зрения шамана, болезнь — это следствие того, что человек оказался в «духовном заточении».

С древнейших времен целители-шаманы многих культур умели создавать нужные условия, чтобы побудить «утерянную душу» вернуться в предназначенное ей место в теле. С помощью ярких и красочных ритуалов, эти так называемые «первобытные» целители катализируют в своих пациентах мощные целительные силы, данные им от природы. Атмосфера понимания и поддержки всего сообщества, усиленная барабанной дробью, танцами и песнопением, а также состояние экстаза создают именно то окружение, в котором происходит исцеление. Этот процесс может продолжаться несколько дней, в него также может входить использование растительных веществ и прочих фармакологических катализаторов. Очень важно заметить, что хотя сами обряды могут значительно варьировать, тело того, над кем производится обряд, практически во всех случаях дрожит и сотрясается в тот момент, когда процесс подходит к своему завершению. То же самое явление наблюдается у всех животных, когда они высвобождают связанную энергию. Это произошло и с Ненси в тот самый день, более двадцати пяти лет тому назад, в моем городском офисе.

И хотя между нами и теми первобытными народами лежат целые века и культуры, современные жертвы травмы зачастую описывают свои переживания теми же словами. «Когда мой отец занялся со мной сексом, тем самым он похитил мою душу» — вот типичное описание той огромной потери, которую переживает человек, подвергшийся в детстве сексуальному насилию. Когда люди рассказывают о том, что они чувствовали после медицинских процедур или операций, они также говорят об этом чувстве потери и расщепления. Я слышал, как многие женщины говорили, что «это исследование тазовой области было похоже на насилие над моим телом и духом». Часто, после перенесенной операции с применением общего наркоза, люди испытывают чувство разобщенности со своим телом, которое может длиться целыми месяцами. К такому же результату могут привести незначительные на первый взгляд события, такие, как падения, и даже серьезные предательства и уходы близких, которые оставляют чувство покинутости. И хотя у нас часто не хватает слов, чтобы описать все эти переживания, многие из нас ощущают нанесенный травмой вред на душевном уровне. Род Стейгер, в своем проницательном интервью с Опра Уинфри, описывает свою депрессию, продолжавшуюся десятки лет, и начавшуюся после перенесенной им операции. Вот что он говорит: «Я начал медленно погружаться в скользкий и студенистый желтый туман, который насквозь пропитал мое тело…мое сердце, мой дух и мою душу… Он овладел мною, украв у меня жизнь».

Если в шаманской медицине болезнь приписывается заблудшей, украденной или каким-то иным способом отделенной от тела душе, то процесс ее лечения направлен на то, чтобы найти эту душу и «заставить ее вернуться на свое место в теле пациента». Согласно Элиаде, только шаман может «видеть» духов и знает, как их заговаривать. «Только он может определить то, что душа улетела, и только он в состоянии в экстазе овладеть ею и вернуть ее назад в тело». Практически во всех случаях «возврата души», описанных Элиаде, шаманы исцеляют своих пациентов путем проникновения в их духовную сферу. Он рассказывает о том, как толеутский шаман призывает душу больного ребенка вернуться: «Вернись в свою страну, к своему народу…в юрту, к яркому огню!.. Вернись к своему отцу… к своей матери…»[8].

В этом незамысловатом стихотворении отражен ключевой момент исцеления травмы. Для того чтобы уговорить дух вернуться в травмированное тело, необходима крепкая поддержка друзей, родственников, семьи или других людей из племени. Это событие часто ритуализируется и переживается как всеобщий праздник. Шаманизм признает тот факт, что глубокая взаимосвязанность, поддержка и социальная общность являются необходимыми условиями для исцеления травмы. Каждый из нас должен взять на себя ответственность за исцеление своих травматических повреждений. Мы должны сделать это для себя, для своей семьи и для общества в целом. Признавая нашу потребность во взаимосвязи друг с другом, мы должны призвать наше окружение принять участие в этом процессе исцеления и оказать нам необходимую поддержку.

Врачи и те, кто работает с душевнобольными людьми, на сегодняшний день не говорят о возвращении заблудших душ, однако они сталкиваются со сходной задачей — восстановить целостность организма, которая была утеряна при травме. Шаманские процедуры и методы лечат травму через воссоединение потерянной души и тела, в присутствии всего сообщества. Нашему технологическому разуму подобный подход кажется чуждым. Тем не менее, эти процедуры приносят успех, когда общепринятые западные методы не действуют. Из этого я заключаю, что многие важные аспекты шаманской практики ценны в определенном отношении. Имея дело с травмой, мы многому можем научиться из того, как эти люди, следующие своим традициям, проводят лечение. После землетрясения в Лос-Анджелесе, случившегося в 1994 году, именно те семьи (чаще всего — из стран третьего мира), которые жили, ели и играли вместе, лучше пережили эту трагедию, чем множество семей среднего класса. Те, кто остался в одиночестве — кто навязчиво проигрывал у себя в памяти картины трагедии, слушал интервью с геологами, которые говорили, что «самое ужасное еще впереди» — были гораздо больше подвержены травматическим воздействиям, чем те, кто поддерживал друг друга в едином сообществе.