Интернет-издание Вэб-Центра «Омега» Москва 2000 - Православная педагогика. Сборник статей. Выпуски 1-3
Это поистине уникальное воспитующее средство, используя которое можно без лишних слов передать детям понимание молитвы и навык к ней. Другими средствами опыт такого рода детям, пожалуй, и не сообщить.
То же и во время поездок. Куда бы мы не ехали, в программу поездки мы обязательно включаем пение на Литургии. Связываемся с епархиями, просим благословения у местных архиереев петь на службах. К примеру, на Бориса и Глеба мы пели на литургии в Мурманске, сейчас едем в Германию в Оснабрюк и, снова же, будем петь в небольшой сербской православной церкви. Даже находясь в Лурде, центре католичества во Франции, мы по благословению Святейшего Патриарха служили там православную Литургию. Брали с собой антиминс, просфоры — словом все, что необходимо для ее совершения. Таким образом любая поездка, пусть даже на светский фестиваль, приобретает духовные очертания.
Дети сами хотят заниматься в таком центре. Они сами хотят участвовать в наших мероприятиях, ездить с нами, добиваться профессиональных результатов. И мы их совершенно честно предупреждаем, что для этого им необходимо серьезно трудиться над собой. В том числе и духовно трудиться. Вот тут-то и происходит первая встреча ребенка с понятием духовного, но это случается совсем по-иному, чем в обстановке типовой воскресной школы. Ребенок понимает, зачем ЭТО ему нужно, чем ЭТО ему поможет! Он видит ЭТО в реальности, через предмет своих занятий. А каков предмет занятий в воскресной школе? Встретились взрослые и из своих религиозных побуждений решили воспитывать детей.
Один старец сказал: «Сейчас такое время, что учить не нужно. Нужно показывать». Так вот, не нужна детям эта нарочито-подчеркнутая религиозность педагогов, потоки высоких слов и знание наизусть катехизиса. А в особенности это нужно помнить в работе с нецерковными детьми. С ними необходимо избегать даже имя Христа упоминать часто. Нужно показывать им Христа из контекста занятий. И то, что они уже давно ощущают в своей работе интуитивно, назвать своим именем — Христос, может быть, всего однажды. Всего однажды, но в такой момент, в который это имя будет для них как гром среди ясного неба. Эта встреча детской души с Богом и есть кульминация в работе педагога. И до, и после этого все может быть совершенно буднично и обычно: занятия, поездки, беседы. Но вот этот момент останется в памяти навсегда, даже когда человек станет взрослым. Это та ниточка, по которой он снова и снова будет приходить в Церковь, еще и еще раз ища новой встречи.
В широкой социальной работе есть еще один важный аспект. Ведя дело таким образом, православные заполняют основные социальные ниши города. Что это дает? Да это же та самая противосектантская работа! Мы не митингуем, не пишем протесты в городское собрание, мы просто работаем со школами, занимаемся с детьми вне школы, понемногу привлекаем взрослых. Поэтому наша деятельность может кому-то не нравится из религиозных или безрелигиозных соображений, но не считаться с ней нельзя. И привлечь народ к себе сектантам удастся только в одном случае: если они создадут свои альтернативные структуры, лучшие, чем у нас.
В Конаково довольно сильна община иеговистов. Около 200 постоянных членов, а это для небольшого города очень много. Но вот что характерно: при всей агитации аудитория, посещающая их собрания, в какой-то момент застыла и не увеличивается. То есть все, кто ищет особых религиозных переживаний, особой экзальтации, уже собрались в одном месте, а агитировать дальше никак не получается. Не в последнюю очередь в этом «виноваты» православные, ведущие широкую социальную работу и собравшие вокруг себя все основные педагогические и творческие силы города.
В том же ключе, я думаю, должна решаться и вся проблема с инославной экспансией в России. Мы должны понять, что просто не имеем морального права атаковать администрацию больницы с требованиями выгнать баптистов из больничных палат, пока не готовы сами предложить больнице лучшую помощь, чем та, которую уже обеспечивают протестанты. И только после можно этого идти к главврачу и говорить о Православной Церкви как единственно истинной, призывая держаться своих исторических корней.
Итак, разобравшись в том, как мы хотим устроить свое воспитательное дело, давайте приступим к следующему, не менее важному вопросу: посмотрим, кто есть пришедшие к нам дети? На что способны, чем интересуются? Слушают популярную музыку? Послушаем ее и мы. Не для того, конечно, чтобы предаться любви и веселью, как призывают рок-кумиры и поп-звезды. Нет. Послушаем, чтобы понять, что в этих песнях более-менее талантливо и не безнравственно. Извлечем это «более-менее ничего» из раздражающей слух ритмики и включим вместе с духовными и народными песнопениями репертуар детского хора. Совершаем ли мы в этот момент нечто предосудительное в духовном смысле? Конечно, нет! Просто мы не тешим себя иллюзией перетащить детей за собой сразу через несколько ступенек вверх. Мы как бы подставляем под ноги детей маленькую ступенечку, которая, несмотря на свою малость, хоть немного, но отделит их от вкусов и взглядов толпы. Они на эту ступенечку из интереса взбираются так легко и естественно, что даже этого не замечают, но наиболее грубые проявления в музыкальной культуре при этом остаются позади, тогда как столь важная для детей и подростков форма остается как-будто в неприкосновенности — хор поёт современные песни и его участники ощущают свою включенность в современность. И потому мы поем популярные песни. Поем песни о любви, ибо иначе сохранить в целости состав детей невозможно. Может быть, в какой-то момент для ребенка именно это послужило основанием остаться в нашем православном центре, а не уйти во двор. Если кого-то в нашем центре удерживают популярные песни, что ж, будем рады и этому. Будем пользоваться выигранным временем, будем образовывать детей, будем воспитывать их вкусы, будем демонстрировать им более совершенные образцы музыки и певческого искусства — все это возможно, но только тогда, когда ребенок каждый вечер сам приходит к нам в центр на занятия, а не нам приходится гоняться за ним с назидательной целью по школам и подворотням. Иначе будет еще одна совершенно оторванная от реальности православная структура и узкий круг в два десятка совершенно неготовых к жизни, рафинированных детей на весь город, которые, к тому же, кичатся своим отличием от всех остальных, своей какой-то особенной избранностью.
Другой пример: борцовские и бойцовские секции. Не буду сейчас останавливаться подробно на вопросе, зачем в работе с мальчиками-подростками православным необходимо уделять внимание силовой подготовке и развивать их бойцовские качества. Занятия в спортивных секциях могут привлечь совершенно другой пласт детей и молодежи, чем тот, который участвует в художественном или техническом творчестве. Для многих православных педагогов нет сомнений в необходимости этим заниматься. Хочу лишь обратить внимание на миссионерскую сторону дела и некоторые специфические подходы к устроению такой работы с учетом современных особенностей. То есть, рассмотреть вопрос: какому боевому искусству учить? На первый взгляд тут и думать нечего — русскому кулачному бою. Ведь он, этот бой — русский, и этого достаточно, чтобы остановить свой выбор на нем. Но это, опять же, взгляд на вещи с точки зрения умных воцерковленных дядей. А что мы находим в детской среде? Любой самый захудалый первоклассник теперь, вступая в драку со своим противником, не машет кулаками напропалую, как бывало раньше. Нет! Он моментально встает в позу каратеиста и имитирует движения героев западных боевиков. Оказывается, за последние 10 лет произошли совершенно глобальные изменения в детском сознании. Им были усвоены совершенно иные, неведомые ранее установки-мифологемы, в соответствии с которыми современный ребенок строит свое поведение. Что ему до того, что исконно русским видом борьбы считается кулачный бой? Что ему вообще до всего «исконно русского»? Для него важно совершенно другое — быть на высоте в среде сверстников, быть «крутым». Пойдут ли такие дети в секцию русского рукопашного боя? Нет, конечно. Поэтому мы действуем иначе. Мы понимаем, что «крутизна» «крутизне» рознь. Православное подвижничество это тоже, если так можно выразиться, высшая форма «крутизны». Только энергия вся при этом направляется в совершенно иное русло — в горение ко Господу. Поэтому не будем доказывать детям, что быть «крутым» никуда не годится. Их в этом никакими уговорами и запретительными мерами не переубедишь. Это стремление необходимо сублимировать, преобразить. Во что можно преобразить злобу и жестокость? В мужество! Так давайте начнем занятия с того, что подростки считают для себя «крутым», а закончим духовными понятиями. Поймем их мальчишеский пафос и не надсмеемся над ним, а дадим возможности для реализации этого пафоса на практике под руководством воцерковленных взрослых, постепенно вводя их в культурный контекст и преображая. Каким образом? Да очень просто.
