Питер Левин - Пробуждение тигра - исцеление травмы

Люди, пережившие травму, испытывают примерно то же самое. Они оказываются не в состоянии преодолеть тревогу, вызванную происходящим. Совершенно ошеломленные случившимся, они продолжают испытывать ужас и ощущение полного поражения. Плененные собственным страхом, они уже не способны вернуться к нормальной жизни. В то же время, есть и другие люди, пережившие практически те же события, но не испытавшие вообще никаких долговременных симптомов. Травма воздействует на нас таинственным образом. И это — одна из ее особенностей. Не зависимо от того, насколько пугающим является само событие, не всякий, переживший его, будет травмирован. Почему некоторые люди, такие, как Боб Баркли, успешно справляются с подобными ситуациями, в то время как другие, казалось бы, не менее умные или способные, становятся совершенно больными? И, что еще важнее, каковы будут последствия для тех, кто и раньше уже испытал на себе подрывающие силы воздействия прошлых травм?

Когда я впервые начал работать над темой травмы, она была для меня сплошной тайной. Первый мой значительный прорыв в ее понимании произошел неожиданно, в 1969 году, когда меня попросили посмотреть одну женщину. Ее звали Ненси, и она страдала от сильных приступов панических атак. Эти приступы были настолько тяжелы, что она не могла даже одна выходить из дома. Ее направил ко мне психиатр, который знал о том, что я интересуюсь возможностями использования подхода, основанного на взаимосвязи тела и психики в процессе исцеления (новая и малопонятная в то время область). Он думал, что его пациентке может помочь какой-нибудь курс упражнений для релаксации.

Но релаксации оказалось явно недостаточно. На первой же нашей сессии, когда я простодушно и из самых лучших побуждений попытался помочь ей расслабиться, она испытала самый настоящий и очень сильный приступ тревоги. Внешне она выглядела как парализованная, и почти не могла дышать. Сначала ее сердце билось очень быстро, а потом вдруг практически остановилось. Я был сильно испуган. Не вымостил ли я сам для нее дорогу в ад? Вместе мы вошли в этот ее кошмарный приступ.

Скованный сильным страхом, однако, все же стараясь как-то сохранять присутствие духа, я увидел мимолетное видение: прямо на нас прыгал огромный тигр. Охваченный этим переживанием, я громко воскликнул: «Большой тигр хочет напасть на вас. Смотрите, он все ближе и ближе! Бегите вон к тому дереву, залезайте на него и спасайтесь!» К моему огромному удивлению, ее ноги задвигались, имитируя бег. Она издала душераздирающий крик, который заставил проходящего мимо полицейского зайти в наш офис (к счастью, моему помощнику как-то удалось объяснить ему, что происходит). Она задрожала, вся затряслась и зарыдала, а все ее тело стало содрогаться в конвульсиях.

Ненси продолжала дрожать почти целый час. Она вспомнила ужасное переживание из своего детства. Когда ей было три года, ей удаляли миндалины, и во время операции ее привязали к столу. В качестве анестезии использовался эфир. Не в силах пошевелиться, чувствуя удушье (обычная реакция на эфир), она испытала ужасные галлюцинации. Эти ранние переживания оказали на нее очень глубокое воздействие. Так же, как и дети из Чаучиллы, Ненси была ошеломлена и напугана, в результате чего, она оказалась физиологически скованной реакцией иммобилизации. Другими словами, ее тело в буквальном смысле сдало свои позиции, придя в состояние, когда ни о какой попытке бегства не могло быть и речи. Наряду с этой «отставкой», ее реальному и витальному «Я» был нанесен значительный ущерб, и у нее пропало ощущение личной безопасности и спонтанности. Двадцать лет спустя после этого травмирующего события, проявились его скрытые и неуловимые эффекты. Ненси находилась в людной комнате, где она сдавала вступительный экзамен в аспирантуру, как вдруг у нее начался сильный приступ паники. Позднее у нее развилась агорафобия (боязнь выходить из дома одной). Это переживание было таким сильным и казалось настолько иррациональным, что Ненси сразу поняла, что она должна обратиться за помощью.

После прорыва, произошедшего во время нашей первой встречи, Ненси покидала мой офис, чувствовала себя, по ее словам, так, «будто она вновь обрела себя». И хотя мы продолжали работать с ней еще несколько сеансов, где она испытывала легкую дрожь и волнение, тот приступ тревоги, который она пережила на первой нашей встрече, стал для нее последним. Она перестала принимать лекарства, подавляющие эти приступы, а впоследствии вновь поступила в аспирантуру, где вскоре получила свою докторскую степень, без каких-либо рецидивов.

В то время, когда я познакомился с Ненси, я изучал поведение «хищник-жертва» среди животных. Меня заинтриговало сходство между параличом Ненси в самом начале ее панического приступа, и тем, что произошло с антилопой в случае, описанном в предыдущей главе этой книги. Большинство животных, являющихся добычей, используют реакцию иммобилизации, когда их атакует более крупный и сильный хищник, от которого они не могут спастись. Я убежден, что именно эти мои исследования и вызвали то видение воображаемого тигра. В течение нескольких лет после этого я проводил исследования, чтобы понять значение панического приступа Ненси и ее реакции на увиденный ею образ тигра. Я часто блуждал на этом пути и порой делал неверные повороты.

Сейчас я знаю, что не драматичный эмоциональный катарсис, и не повторное проживание тонзиллектомии в детстве послужило толчком к ее выздоровлению. Им стала разрядка энергии, которую она испытала в тот момент, когда вышла из своей пассивной и застывшей реакции иммобилизации и перешла к активной и успешной реакции бегства. Образ тигра пробудил ее инстинктивную и чуткую личность. Благодаря этому переживанию Ненси, я понял еще одну глубокую истину — ресурсы, которые дают человеку возможность преодолеть нависшую над ним угрозу, могут быть использованы и для его исцеления. Это можно сделать не только в момент самого переживания, но и целые годы спустя.

Я узнал, что ради исцеления от травмы людям вовсе не обязательно копаться в старых воспоминаниях и заново переживать свои болезненные эмоции. На самом деле, тяжелые и болезненные эмоции могут привести к повторной травматизации. Для того чтобы освободиться от своих симптомов и страхов, нам нужно сделать всего одну вещь: пробудить свои глубинные физиологические ресурсы и сознательно их использовать. Если мы будем оставаться в неведении относительно своего умения преобразовывать ход наших инстинктивных реакций из реактивного — в активный, мы навечно останемся в своем заточении, терпя боль.

Боб Баркли свел воздействие травмы на его внутренние переживания к минимуму, так как был поглощен одной задачей: освободить себя и других детей из подземной камеры. Та сфокусированная энергия, которую он израсходовал на это, является ключевой причиной, по которой он не испытал такой же сильной травмы, что и остальные дети. Он не только повел себя как герой в тот момент, но и также помог своей нервной системе освободиться от перегрузки энергии, которая осталась не разрядившейся, и от страха на все последующие годы.

Ненси стала героиней через двадцать лет после своего сурового испытания. Движения ногами, имитирующие бег, когда она отвечала на атаку воображаемого тигра, позволили ей сделать то же самое. Эта реакция помогла ее нервной системе избавиться от избыточной энергии, которая была мобилизована для того, чтобы справиться с угрозой, пережитой ею при тонзиллектомии. Наконец-то она смогла, долгое время спустя после самой травмы, пробудить свою способность к героическим поступкам и активно что-то предпринять для своего спасения — так же, как сделал это Боб Баркли. Долговременные последствия, которые обрели Боб и Ненси, схожи друг с другом. Освободившись от подавляющего воздействия, от которого страдает так много травмированных людей, они оба смогли войти в нормальную жизнь. По мере того, как моя работа продвигалась вперед, я понял, что исцеляющий процесс имеет гораздо больший эффект, если он развивается постепенно, без особого драматизма. Самый главный урок, который я извлек для себя, состоит в том, что у каждого из нас есть прирожденная способность исцеляться от нанесенных нам травм.

Когда мы оказываемся не в состоянии пройти через травму и довести свои инстинктивные реакции до завершения, эти незавершенные действия зачастую подрывают нашу жизнь. Травма, не нашедшая своего разрешения, может сделать нас излишне осторожными и сдержанными или может начать водить нас по замкнутому и постепенно сужающемуся кругу воспроизведения угрозы, виктимизации или неблагоразумной подверженности опасности. Мы становимся вечными жертвами или постоянными клиентами терапии. Травма может ухудшить качество наших отношений с другими людьми, а также исказить наши сексуальные переживания. Навязчивое, развратное, беспорядочное и подавленное сексуальное поведение — это обычные симптомы травмы, и не только сексуальной травмы. Эффекты травмы могут быть глобальными и всеобъемлющими, или, наоборот, смутными и едва различимыми. Когда мы не приводим свою травму к разрешению, у нас появляется ощущение, что мы потерпели неудачу или что те, к кому мы обратились за помощью, предали нас. Мы не должны винить себя и других в этих неудачах и предательстве. Ключ к решению проблемы — в том, чтобы расширять собственные познания о том, как нужно исцелять травму.