Юрий Выборнов - Марадона, Марадона...
Хуан Карлос быстро погнал машину по прямым улицам Буэнос-Айреса. Вскоре центр города остался позади. Гладкий настил асфальта сменился шершавым бетоном, а затем и брусчаткой. Мы долго ехали вдоль рабочих кварталов пригорода Буэнос-Айреса, которые по мере удаления от города становились все более неприглядными и бедными.
От других латиноамериканских столиц Буэнос-Айрес выгодно отличается планировкой, архитектурой домов. Его сравнивают с Парижем и Римом, Нью-Йорком и Мадридом. Это современный многоэтажный город с прямыми ровными улицами. И только портовые районы Сан-Тельмо и Ла-Бока несколько отличаются от остальных кварталов аргентинской столицы.
Буэнос-Айрес раскинулся на южном берегу трехсоткилометрового устья реки Ла-Платы при ее впадении в Атлантический океан. Это портовый город. Не случайно жители называют себя «портеньос», от испанского слова «пуэртс» — порт. И дыхание порта постоянно ощущается в городе. Но особенно оно заметно в Ла-Боке. Промчались годы, столетия, но здесь все как прежде: мощенные серым булыжником кривые улочки, двухэтажные дома времен колониального зодчества с балкончиками, арками, двориками, порталами. Католические соборы, лавочки, кафе со стеклянными стенами и террасами, с зонтами над столиками. Все это привлекает многочисленных туристов.
Здесь всегда витают аппетитные запахи жареного мяса. В портовых ресторанчиках можно отведать не только нежную на вкус говядину или постную свинину, но и баранину, козлятину, зайчатину. Особым способом поджариваются хрустящие ароматной корочкой потроха.
Ла-Бока и Сан-Тельмо — типичные районы бедняков. Здесь живут портовые грузчики, мелкие торговцы, моряки, безвестные художники, бесславные поэты, студенты. Они — пристанище бродячих музыкантов, которые, не имея постоянной работы, кормятся, подрабатывая у ресторанов и кафе. Туристам обязательно показывают крохотную улочку Каме-нито в Сан-Тельмо, сплошь застроенную деревянными домишками. Это своеобразный Монмартр — выставка-продажа картин аргентинских художников. Каминито выходит на заваленную старыми ящиками, бочками, полусгнившими досками, корзинами набережную, вдоль которой на вечном причале покоятся ржавые посудины с оборванными снастями и покореженными трубами. Этот, с позволения сказать, «флот» свое отплавал и теперь стал музейным экспонатом, бутафорией, на фоне которой постоянно фотографируются туристы.
На площади Боррего по воскресеньям проводятся ярмарки. Это типичный «блошиный» рынок. Прямо на мостовой разложены предметы старины, древнее оружие и утварь, металлическая посуда, подержанные книги, старинные монеты. Я познакомился там с поэтом, который продавал авторские сборники своих стихов. С автографом поэта книжки стоили на 10 песо дороже.
Несколько лет назад район Сан-Тельмо был объявлен исторической зоной. Муниципалитет формально взял на себя охрану его достопримечательностей. Несколько домов обнесли строительными лесами. Но реставрация так и не началась. Леса постепенно стали разваливаться и растаскиваться. Впрочем, пока это мало кого здесь беспокоит. Вечерами люди собираются в дешевых тавернах, где за полночь затягиваются беседы. О чем? О жизни и войне, о генералах и президентах и уж наверняка о футболе, которым увлечены многие аргентинцы.
Наконец мы вырвались на широкое загородное шоссе, по которому автомашины неслись с огромной скоростью.
Хуан Карлос, крепко вцепившись в руль, пристально всматривался в дорогу. Есть водители, которые в пути всегда чувствуют себя не в своей тарелке, напряжены, излишне пугливы и осторожны. Водить машину — это тоже искусство, которым не дано владеть каждому. Хуан Карлос молчит, а я размышляю о предстоящей съемке.
Хочется взять короткие интервью у всех ведущих футболистов и подробнее поговорить с Менотти и Марадоной. Последнего хорошо бы показать в деле на тренировке, в кругу товарищей. Советские телезрители его практически еще не видели. Мне же приходилось изредка наблюдать за его игрой на футбольных полях Аргентины, Мексики, Соединенных Штатов. Матчи с участием Марадоны теперь часто показывают по телевидению. Я ловлю себя на мысли, что редко восхищался его игрой, вернее, манерой игры. В отличие от Пеле, Гарринчи, Беккенбауэра, Платини и Круиф-фа Марадона не вызывал у меня особых симпатий. На футбольном поле он похож на злого колючего зверька. Таким, наверное, был Маугли в волчьей стае. Несмотря на свои двадцать лет, Марадона уже матерый футбольный волк, коварный и жадный. Вспомните, как он охотится за мячом. Настоящий хищник. Мяч для него — добыча. В стае волков добычу отнимают зубами. У него крайне трудно забрать мяч, особенно если Марадона почует ход, ведущий к чужим воротам. Злость, спортивная злость заметна в каждом его движении. Пышная копна черных по-цыгански курчавых волос нависает над лбом, закрывая глаза и брови. Пара черных маленьких глаз напоминает горячие угли. Он молчалив и на поле, и в жизни, не умеет скрывать раздражение. Волчонок да и только...
Хуан Карлос резко тормозит и сворачивает на обочину. «Кажется, это здесь», — вслух рассуждает он. — Машина попадает на узкую дорожку и медленно катится по ней в сторону виднеющегося вдалеке парка.
Лагерь аргентинских футболистов расположился на территории богатой туристской фирмы «Фундасьон Наталио Сальватори». У тяжелых железных ворот небольшая толпа — это наши коллеги, репортеры телевидения с телекамерами, видеомагнитофонами. На земле по-змеиному улеглись спирали черных проводов. У нашего брата-журналиста хорошо развито чувство товарищества, и вскоре мы узнаем, что на тренировку аргентинской сборной приехали корреспонденты бельгийского телевидения. Бельгийцы с аргентинцами в одной группе. Этим командам начинать футбольный турнир в Испании, и поэтому у них особый интерес друг к другу. И что же? По распоряжению Менотти бельгийских журналистов на тренировку не пускают.
У ворот охрана. Начинаю разговор со старшим стражем. Объясняю, что мы из Советского Союза, из Москвы. Русская команда на первом этапе аргентинцам не конкурент. Может быть, нам разрешат снять тренировку, поговорить с игроками? Охранник запирает ворота и отправляется в глубь территории выяснить, как поступить с нами. Долго не возвращается. Кинооператор по моей просьбе снимает людей, толпящихся у закрытых ворот. Бельгийцы охотно позируют, смеются. Наверное, им редко приходится выступать в такой роли. Наконец шеф охраны возвращается. Отрицательно качает головой. «Русским тоже запрещено», — смущенно сообщает он. Бельгийцы нам сочувствуют. Терпеливо молчавший Хуан Карлос вступает в переговоры с охранником и долго что-то ему доказывает, затем недовольный возвращается к нам. «После тренировки, — говорит он, — вам позволят поговорить с Менотти».
Сквозь редкие металлические прутья высокой ограды хорошо видно тренировочное футбольное поле. Слышны гулкие удары по мячу. Менотти — его длинную тощую фигуру заметить нетрудно — руководит двусторонней игрой. Порой он сам, завладев мячом, организует атаку, навешивая мячи то на ход нападающих, то под удар на самые ворота. Футболисты в голубых и белых майках стремительно носятся по полю, стараются вовсю. После прошедшего дождя на поляне широкие лужи. Брызги веером разлетаются из-под ног футболистов, скользящего по воде мяча. Слышны азартные возгласы. Идет тренировка, серьезная, ответственная и деловая. Жаль, что мы наблюдаем за ней с такой неудобной позиции. Бельгийцы не спеша начинают укладываться, окончательно решив отказаться от съемки. Садятся в машины и уезжают. Мы продолжаем терпеливо ждать. Наконец представитель охраны делает нам знак рукой, приглашая войти на территорию лагеря. Узкая асфальтированная дорожка ведет к небольшому двухэтажному дому — гостинице, где живут футболисты. Нас впускают в вестибюль, просят подождать. Из стеклянной двери появляется Менотти, подходит к нам. Узнав, с кем имеет дело, он с ходу начинает объяснять, почему нам не разрешили снимать тренировку и вообще присутствовать на ней. «Репортеры мешают работе» — таков смысл его речи. О бельгийцах ни слова. Я прошу рассказать перед камерой о подготовке команды, представить игроков, охарактеризовать коротко каждого из них. Менотти соглашается, и я включаю магнитофон. Записываю обычный в таких случаях рассказ тренера-наставника о команде, который уже слышал не раз: несколько слов о плане подготовки, о контрольных матчах, коротко о минувшей игре с советскими футболистами — она, как известно, завершилась вничью, 1:1.
— Каждая команда имеет ключевых игроков. Мой первый вопрос: кто они в команде Менотти?
— Прежде всего вратарь Филлол. Опытный игрок. Его задача не только защищать ворота, но и начинать атаки...
Большую роль Менотти отводит полузащитникам. С явным удовольствием называет Пассареллу и Ардилеса. Оба чемпионы мира 1978 года. Их игра знакома всему миру. О Марадоне Менотти пока не говорит.
