Виктор Васильев - Актеры шахматной сцены
Эйве, правда, до начала матча обошелся с Талем менее сурово. Мало того, когда его попросили прокомментировать мнение Фишера, который включил Спасского, но не включил Таля в число десяти сильнейших за всю историю шахмат, Эйве сказал: «Я считаю Таля гениальным шахматистом. А быть гениальным – не значит нравиться всем».
Но и Эйве предрек поражение экс-чемпиона:
– Таль сильнее, но выиграет, я думаю, Спасский.
…После матча выяснилось, что с легкими все в порядке, тревога была ложной, но зато вскоре возобновились прежние, сначала редкие, потом все более частые мучительные приступы, вызванные заболеванием почек. Эти приступы временами пропадали, оставляя слабую надежду, но потом неминуемо возвращались, становясь все более нестерпимыми.
Почитатели Таля с печальным удивлением констатировали, что Таль начал допускать просчеты, ошибаться в том, в чем он не должен был, не имел права ошибаться, – в тактической игре. Для шахматиста универсального стиля ослабление тактического зрения не трагедия. Для шахматиста сугубо тактического, резко атакующего стиля безошибочность тактического зрения – главное условие успеха. Что с того, что Таль заводил противников в темный лес неизведанного, если он сам в этом лесу то и дело терял чувство ориентировки?
Талант и то, что принято называть классом игры, позволяли ему временами добиваться успеха. В 1960 году Таль хорошо выступил на очередной олимпиаде в Гаване, занял первое место на международном турнире в Испании, а осенью следующего года даже разделил первое-второе места на чемпионате страны в Харькове. Но турнир в Испании был средней руки, а турнир в Харькове фактически только числился чемпионатом, так как проходил по так называемой швейцарской системе: в нем участвовало более ста шахматистов, среди которых находились и кандидаты в мастера.
Был, правда, один успех, которым Таль по праву мог гордиться, – это дележ второго-пятого места в очень сильном гроссмейстерском турнире в Москве в 1967 году. Но в семнадцати партиях Таль одержал всего пять побед и сделал десять ничьих. Главное же, он упустил бросавшуюся в глаза тактическую возможность в партии с Глигоричем. Многие зрители, находившиеся в зале Центрального Дома Советской Армии, видели, что Таль выигрывает фигуру, только сам волшебник комбинаций не видел своего счастья.
О том, что он находится в состоянии депрессии, Талю стало ясно полгода спустя. В начале 1968 года он сыграл в международном турнире в Бевервейке и разделил второе-четвертое места, что было, казалось, неплохо, но при этом Таль отстал на целых три очка от победителя и вновь допускал просмотры. Но и это его не очень печалило. Таля печалило, что в Голландии он впервые в жизни вдруг почувствовал, что ему надоело, просто не хочется играть в шахматы. В первых же турах Таль соглашался на ничью уже после двенадцати ходов…
Это звучит неправдоподобно – Таль, этот азартный, неистовый игрок, готовый прежде играть ночами с кем угодно, забывавший за шахматами все, вдруг почувствовал усталость от шахмат. Таль приехал в Бевервейк после очередного приступа, и ощущение усталости, равнодушия – даже к шахматам – сильнее, чем что-либо иное, говорило о неблагополучии со здоровьем.
В этот период стали открыто поговаривать, что Таль уже не тот, что его стиль утратил свою былую энергию и остроту. Властимил Горт, например, без обиняков выразился в одном из интервью, что «Таль стал сторонником позиционных методов борьбы». Горт, конечно, хватил через край, но Таль, надо сказать, давал немало поводов для таких высказываний.
Между тем начинался новый цикл матчевых соревнований претендентов. В апреле 1968 года Таль вылетел в Белград на матч со Светозаром Глигоричем. Таль выиграл этот матч 51/2:31/2, выиграл после больших волнений: начиная с первой партии и до шестой Глигорич был впереди, и только после седьмой Таль перехватил инициативу.
И вновь было отмечено, что хотя Таль переиграл Глигорича психологически и даже стратегически, но излюбленное тактическое оружие принесло ему мало пользы, а в первой партии Таль даже затеял ошибочную комбинацию и проиграл. Он сам признался потом в интервью: «Я не слишком доволен собой. Матч показал, что Таль постарел и, когда он попытался играть как молодой Таль (в первой партии), получил удар бумерангом».
…Самолеты из Белграда и из Амстердама, где Корчной встречался в матче с Решевским, приземлились в аэропорту Шереметьево почти одновременно, с интервалом в несколько минут. В гостиницу Таль и Корчной ехали вместе и в машине легко договорились об условиях предстоящего полуфинального матча.
Соревнование началось в конце июня в Центральном Доме Советской Армии. Весь матч, от первого и до последнего хода, держал обоих соперников в огромном напряжении.
На ход матча, несомненно, влияло то обстоятельство, что у Таля с Корчным счет был катастрофический – девять поражений, одиннадцать ничьих и… одна победа.
Располагая таким активом, Корчной имел полное право по меньшей мере скептически относиться к высказываниям тех, кто, подобно, например, Эйве, считал Таля гениальным шахматистом. Корчной на это только посмеивался, и Таль знал, что Корчной посмеивается, знал и, пытаясь отыграться, лез напролом и терпел новые и новые неудачи.
Получалось так, что во встречах Таля и Корчного коса находила на камень. В том, в чем Таль был особенно силен – в тактическом мастерстве, в точности расчета, – Корчной ему почти не уступал, зато, например, в разыгрывании окончаний, в техническом умении, безусловно, превосходил. В это трудно поверить, но, став чемпионом мира, Таль, по его собственному выражению, имел счет с Корчным «равный» – 5:5 – пять ничьих и пять поражений!..
Не нужно думать, как утверждали некоторые, что психология в этом матче была безоговорочно против Таля, нет. Самолюбивому Корчному тоже важно было доказать, что его превосходство (особенно в период чемпионства Таля) было не случайным. Словом, у обоих были психологические сложности, у обоих были трудные противники, обоим хотелось победить не только потому, что это позволяло продолжать борьбу за чемпионский титул.
И все-таки знатоки отдавали предпочтение Корчному. Самый авторитетный и самый заинтересованный эксперт, тогдашний чемпион мира Петросян в интервью, которое он дал после матча, заявил, что предвидел поражение Таля. Мало того, чемпион сказал, что, по его мнению, «Таль уже прошел кульминационный пункт развития своего таланта, а также и вершину своей спортивной формы».
Как показало будущее, Петросян оказался прав. Таль после проигрыша Корчному лишь дважды выступал в соревнованиях претендентов: в следующем году с Ларсеном (за третье место, дававшее право в очередном цикле играть в межзональном турнире без предварительного отбора) и спустя одиннадцать лет – в четвертьфинальном матче с Полугаевским. Оба поединка он проиграл с одинаковым суровым счетом 21/2:51/2, причем в борьбе с Полугаевским впервые в своей матчевой практике не сумел выиграть ни одной партии.
И все же, как мне кажется, даже в ту пору уже начавшихся крупных неудач Таль в поединке с Корчным мог оказаться ближе к победе, чем это показал итоговый счет (41/2:51/2). Дело в том, что первую половину матча Таль провел в совершенно не свойственной для него манере. Как писали потом мастера Кобленц и Кириллов, «главным девизом Таля было – не позволять себе на старте никаких «кривых» наскоков, никаких сомнительных атак. Играть выдержанно, логично и солидно».
Это о Тале сказано? Мы не ошиблись? Главный девиз недавнего бунтаря – играть выдержанно, логично и солидно? Это означало не что иное, как вести борьбу не просто в новом, а в чуждом стиле.
Солидный Таль – это звучит примерно так же, как тигр-вегетарианец. Но как не бывает в природе тигров с вегетарианскими наклонностями, так и не бывает шахматистов, которые могут по заказу переиначивать свой стиль.
Ботвинник в первом и втором матчах играл с Талем по-разному, но в обоих – в стиле Ботвинника. Спасский на пути к шахматному трону играл в 1965 году с Кересом, Геллером и Талем по-разному, но каждый раз в стиле Спасского.
Таль, встречаясь с трудным для себя противником, решил перерядиться в этакого солидного позиционного крепыша, но надетая им маска, хоть поначалу и привела соперника в некоторое замешательство, потом стала мешать самому Талю. И, набрав в первых пяти партиях лишь полтора очка, Таль с облегчением сбросил маску, заиграл в свою игру и во второй половине матча набрал вдвое больше очков, но и этого уже не хватило…
Итак, после первой половины матча Корчной имел солидный задел – два очка. Практически исход матча, казалось, был предрешен. Но в этот момент Таль уже просто был вынужден покончить с наскучившим и навредившим ему маскарадом.
