Игорь Рабинер - Дик Адвокат и Гус Хиддинк. Невероятные приключения голландцев в России
Как любопытно порой бывает восстановить в памяти совсем недавние цитаты и сравнить их с тем, что происходит сегодня! Дабы понять, насколько переменчива жизнь. Особенно – политическая жизнь.
В августе 2008-го я освещал Олимпиаду в Пекине. Врезались в память размышления главного тренера женской гандбольной сборной России Евгения Трефилова, чья команда дошла до финала:
– Когда слышу: «У нас все хорошо» – у меня холодеет спина. Не может такого быть. Это означает застой.
Конечно, стиль управления у Трефилова совсем иной, чем у того же Хиддинка. Можно даже сказать – противоположный. Абсолютно, стерильно, незамутненно российский. Откровенный человек, Трефилов взял на себя вину за поражение в финале от норвежек, и объяснил это так:
– Грешу на то, что провел предыгровое собрание не в своем стиле. Оно было демократическим, без криков и воплей. Не знаю, почему, – но не хотел сегодня ни с кем ругаться. И это мое добродушие могло аукнуться. Девочки увидели, что я сегодня – добрый дядя. Они привыкли ко мне, а значит, иногда к хорошему пинку.
Слушаешь – и думаешь: неужели наши спортсмены, в чьем генном коде заложен тренерский диктат, понимают только такой язык (а в смысле лексики тот же Трефилов не церемонится)? Неужели иначе как кнутом тех же футболистов не проймешь? И по-цивилизованному, по-хиддинковски, не получится?
И ведь вроде бы уже получилось – на Euro. Да и после, по ходу отборочного цикла, – тоже. Никто из тренеров не ходил по комнатам после отбоя в поисках потенциальных пьяниц, никого не делали козлами отпущения, не изучали с лупой каждое интервью зарубежному изданию в поисках крамолы…
А они, как показала Словения, не поняли. Не оценили. Они уже стали воспринимать отношение Хиддинка как должное. И более того, единственно возможное. Это не означает, что они стали куролесить и злоупотреблять доверием тренера на бытовом уровне. Не верю. А означает, что им не хватило профессионализма ответить на это доверие благодарным самоистязанием на тренировках и предельной выкладкой в матчах.
А если возвращаться к Трефилову, то все-таки типично российским его не назовешь. Потому что в футболе это понятие ассоциируется, в частности, со стремлением найти крайнего – в ком-то из своих игроков, судье, плохом поле, словом, в чем угодно, кроме себя самого. Трефилов же после проигранного финала восклицал:
– Серебряная медаль – это здорово, но я должен был показать игру!
Заметьте: не предательское «они должны были» и даже не нейтральное «мы». А именно он, главный тренер. Эта фраза говорит больше, чем любые декларации.
Занесите ее в свой блокнот, футбольные тренеры России. Полезно будет.
– Впервые за 16 лет у нас медали в женском гандболе. Мы гордимся вами, Евгений Васильевич! – уже почти кричали коллеги.
А он все о своем:
– Да что вы меня потчуете все время результатом?!Да, он есть. Но сегодня мы «попали», и как «попали»! Получается, все по пояс сами понимаете в чем, а я в белом фраке?!
Год спустя в белых фраках была вся его команда. Победительница чемпионата мира… А Хиддинка после Словении, кстати, Трефилов поддержал. В отличие от многих российских тренеров по разным видам спорта – тех самых «скованных одной цепью», о которых когда-то пел Вячеслав Бутусов.
Потому что они оба, хоть и очень-очень разные в силу разного воспитания и менталитета, но – настоящие.
* * *В третий раз за восемь лет я проходил через психологическое испытание – возвращение с летних Олимпийских игр в реалии отечественного футбола. В отличие от 2000 и 2004 годов, возвращаться к футбольным реалиям было приятно – вот только усталость от того меньше не становилась. Прошу прощения за факт не из футбольной, а из моей личной биографии: за предыдущие полгода мне довелось потрудиться на чемпионате Европы и Олимпийских играх, а также написать три книги. После Пекина чувствовал себя настолько разбитым, что думать о журналистике, мягко говоря, не хотелось. В какой-то момент я жутко испугался мысли, что писать мне не захочется уже никогда. Такое со мной случилось впервые в жизни.
Тут-то и произошло удивительное. «Спорт-Экспресс» отправил меня в «Гранд Марриотт» беседовать с Хиддинком. Как обычно, за чашкой капучино мы проговорили часа полтора. И в районе полуночи я выходил из отеля с ощущением, словно вчера… вернулся из отпуска!
Хотелось не просто работать, писать – а горы сворачивать. Тут-то я окончательно и понял, что такое Хиддинк. Думаю, не только я, но и все, кому доводилось близко общаться с ним, подпадали под его невероятно оптимистичную энергетику. Более того, в тот вечер у меня возникло удивительное ощущение, что Гус обладает экстрасенсорными способностями. Иначе вернуть меня к жизни за полтора часа, уверен, было невозможно…
– Слышали, что после победы над Голландией сразу несколько молодых отцов в российских городах назвали своих новорожденных сыновей Гусами? – спросил я Хиддинка.
– Да, знаю об этом. Надеюсь, кстати, что так решили не только отцы, но и матери. (Улыбается.) Конечно, для меня такие новости – повод для большой радости и гордости. Они означают, что меня, иностранца, приняло много людей в России. Узнавать, что детей называют твоим именем, – это, поверьте, очень, очень особенное чувство.
– В какой-нибудь другой стране мира с вами происходило что-то подобное?
– Нет. Может, конечно, я чего-то не знаю, но в той же Корее такая информация до меня не доходила. А в Австралии этого не было точно. Хотел бы выразить большую признательность людям, которые пошли на это.
– Когда приехали в Россию, могли предполагать, что она может быть до такой степени футбольной страной, где в честь тренера-иностранца здесь могут называть детей?
– Знаете, я давно приучил себя ехать на новое место работы, в незнакомое мне общество без каких-либо четких представлений о том, с чем столкнусь. К сожалению, не такому уж малому числу людей в любой стране мира свойственна предвзятость мышления об образе жизни, который им неизвестен. У меня таковой не было.
С каждым новым днем события Euro обрастали новыми подробностями, и некоторые из них, пусть и задним числом, захотелось у главного тренера прояснить.
– Колодин рассказал мне о том, как после стартового разгрома от испанцев резервный арбитр в грубой форме пытался забрать Торбинского на допинг-контроль, но вы очень жестко этого человека осадили.
– Спорт – такая вещь, где команда может выиграть или проиграть. Но это моя команда, и я всегда буду защищать своих игроков. Я и сам далеко не всегда общаюсь с ними ласково, требую от них отдавать игре все силы. Однако если кто-то со стороны проявляет откровенное неуважение к моему футболисту, грубит ему, я буду за этого футболиста сражаться, как в той ситуации.
– Что именно сделал тот резервный судья?
– Схватил игрока руками и начал кричать. Это меня возмутило, и я сказал: «Не делай этого, иначе тебе придется драться со мной».
– По словам Колодина, такое поведение тренера после 1:4 произвело на игроков неизгладимое впечатление.
– Не знал, что они это вообще заметили. По-моему, нормальная реакция на грубость и неуважение.
Кое-какие вещи рассказывали и футболисты.
– Был ли эпизод на Euro, когда Хиддинк вас потряс или по крайней мере очень удивил? – спросил я Зырянова.
– В день матча с греками он оставил нас наедине с Бородюком и Корнеевым. И Бородюк неожиданно провел эмоциональное собрание – словно из старого советского прошлого! На меня по крайней мере его слова сильно подействовали. Вряд ли Хиддинк смог бы так же выступить, по-советски. Он, мне кажется, так и не умеет – потому и дал возможность помощникам с нами поговорить.
– Какой главный урок вы извлекли из Euro?
– Нужно было сильнее хотеть победить на чемпионате Европы. А мы и бронзовой медали уже были рады. Думаю, это нас в полуфинале и сгубило – в большей степени, чем физическая усталость. После первого пропущенного гола, мне кажется, в подсознании сидела мысль: все равно бронза уже в кармане. Будь по-другому, могли бы Испанию и победить.
Вот какое неожиданное, оказалось, было мнение. Весьма самокритичное. Мне все-таки кажется, что ту Испанию, возможно, лучшую сборную за многие-многие годы, обыграть было – невозможно. Даже с огромным желанием и уверенностью в себе.
Хотелось, конечно, узнать и о том, как Хиддинка после базельского триумфа встретили на родине, от этого самого триумфа пострадавшей. Выяснились неожиданные и не самые приятные детали. Хотя вначале Гус рассмеялся:
– Вот поэтому-то я после чемпионата Европы и провел несколько лишних дней в Москве… Вся Голландия была очень разочарована. И признаюсь, нашлась пара-тройка сумасшедших, которые по отношению ко мне повели себя глупо и агрессивно. Угрожали по почте и так далее. Но хочу подчеркнуть, что таких были единицы – 1–2 процента. А 98–99 процентов, несмотря на все разочарование, оценили тот стиль, в котором была побеждена их команда. И прониклись глубоким уважением к сборной России, к российскому футболу и ко мне как части этой команды.
