Эксперт F1 Джеймс Аллен - Михаэль Шумахер – номер один
В интервью немецкому журналу Der Spiegel в феврале 2006 года Шумахер резюмировал свои размышления о будущем: «Очевидно, машина окажется конкурентоспособной. Но если у меня не будет возможности побеждать в гонках и бороться за титул, тогда я вряд ли захочу продолжать карьеру».
За кулисами события происходили одно за другим. Шумахер знал, что Росс Браун по окончании сезона-2006 планирует на год уйти в отпуск. Человек, который был «талисманом» Шумахера, чувствовал, что в возрасте пятидесяти одного года, после десятилетней карьеры в Ferrari, пора взять тайм-аут и немного отдохнуть. Браун не «завязал» с гонками, он вынашивал в себе желание стать боссом команды, и год перерыва позволил ему спланировать свой следующий шаг.
Жан Тодт после этого признался, что он тоже хочет немного отойти от Формулы-1. Его новая роль управляющего бизнесом Ferrari больше не позволяла ему посвящать гонкам столько же времени, сколько прежде. Пост спортивного директора команды предложили Герхарду Бергеру, но тот отказался, потому как уже договорился с компанией Red Bull и должен был возглавить собственную команду, Того Rosso, на основе старой Minardi. Вероятно, это повлияло на решение Брауна уйти, но отказ Бергера вынудил Тодта остаться еще на один сезон. На вопрос корреспондента Der Spiegel, важно ли для Михаэля, останутся Браун и Тодт в команде или нет, немец ответил:
«Это было бы здорово. Как говорят, не бывает незаменимых людей, и меня это тоже касается. Я не хотел бы говорить о конкретных персонажах. Вопрос в данный момент не в том, кто уходит или кого подвинули, а в том, кто может дать нам что-то новое, сделать нас сильнее. Все меняется. Если мы хотим развиваться, нам нужны новые люди. В Формуле-1 нельзя стоять на месте. Но мне интересно, куда приведет все это Ferrari?»
Зимой, перед сезоном 2006 года, Шумахер вместе с командой очень напряженно работал над машиной. Первые же тесты показали, что болид конкурентоспособен. Регламент снова изменился, на этот раз все было на руку Ferrari, так как правило одного комплекта покрышек отменили и Формула-1 вернулась к нормальному распределению шин на квалификацию и гонку. Bridgestone вернулся в дело, и Ferrari выглядела сильной, когда команды приехали на первую гонку в Бахрейн.
Шумахер дал понять в интервью СМИ перед началом сезона-2006, что решение о том, уйти или остаться в 2007 году, он примет к середине сезона, но в действительности, когда он начал выступать в гонках, решение пришло само.
По окончании сезона Михаэль объяснил, как было принято это решение:
«Еще до начала сезона мне было ясно, что мы конкурентоспособны. Но потом мне стало также ясно, что уже не за что бороться, что многого уже не достичь, что нужно задуматься, а не пора ли остановиться.
Впервые я задумался об уходе на первой гонке в Бахрейне, в субботу, спустя некоторое время после квалификации. Случилось нечто, о чем я никогда прежде не думал. Я сравнялся с рекордом Айртона Сенны: 65 поул-позиций. Это стало для меня чем-то вроде освобождения. Не то чтобы я ставил себе цель, что «я буду продолжать участвовать в гонках, пока не перебью рекорд в 65 поулов». Но когда это произошло и я понял, что у нас будет хороший сезон, я почувствовал, что пора остановиться. После этого я все больше и больше укреплялся в своем решении».
После Бахрейна Шумахер неоднократно обсуждал этот вопрос с женой, с Вилли Вебером и Жаном Тодтом. Последний посоветовал Михаэлю «не открывать огня», пока не будет принято твердое и окончательное решение. Но Шумахер понимал, что от этого зависит будущее его партнера по команде Фелипе Массы, и в Индианаполисе в начале июля он подтвердил Тодту, что уйдет после окончания сезона. «У меня было такое чувство, что я сделал все, что мог. Я достиг больше, чем мечтал, а тут молодой гонщик, необыкновенно талантливый и вообще отличный парень – так зачем мне стоять у него на пути?»
Для Тодта и его сына было важно знать, что будущему Массы ничего не угрожает, и Шумахер понимал это. После того как в 2000 году он подарил Ferrari титул, он все равно гонялся просто ради удовольствия, ему нечего было доказывать, и он никому ничего не был должен. Шумахер наслаждался самой борьбой, работой с необыкновенно талантливыми людьми, ставил себе сложные цели и получал ни с чем не сравнимое наслаждение от того, что водил самые быстрые машины в мире. Создав машину, которая в 2004 году выиграла пятнадцать из восемнадцати гонок, он и команда подошли настолько близко к совершенству, насколько вообще возможно в современной Формуле-1. «Я знаю, это прозвучит банально и наивно, но участие в Формуле-1 было для меня чистой забавой, детской мечтой, которая сбылась: четыре колеса, руль, дуэли на трассе. Формула-1 стала воплощением моей детской страсти».
Шумахер всегда сравнивал удовольствие, которое он получал за рулем гоу-картов на картодроме своего отца в Кер-пене, и наслаждение от выступления за Ferrari на самых сложных трассах мира. Отрицательных моментов, разумеется, было множество – вмешательство СМИ, нежеланная и неотвратимая публичность, ревность и злословие соперников в паддоке. Михаэлю пришлось вырастить панцирь, чтобы защитить себя от людской желчности и злобы. Но он ушел не потому, что минусов стало больше, чем плюсов. У него просто иссякли силы и желание делать свою работу, которую он мог делать только на высочайшем уровне и никак иначе.
Шумахер мечтал выиграть титул в качестве прощального подарка команде. Поэтому он не хотел, чтобы что-то отвлекало команду от работы, и с этой целью просил держать в тайне информацию о принятом им решении до окончания сезона. Но Лука ди Монтедземоло не удовлетворил это его желание. Вмешавшись, президент Ferrari сотворил настоящий хаос. Он заявил, что на Гран-при Италии в Монце Ferrari назовет гонщиков, которые будут выступать за нее в 2007 году. Это произвело эффект разорвавшейся бомбы, которого больше всего опасался Шумахер. СМИ устроили настоящее безумие, все лето спекулируя на тему заявления ди Монтедземоло. Ни одна пресс-конференция не обходилась для Шумахера без вопроса о том, что скажут в Монце и когда он уйдет из спорта, и слухи просочились в команду. Только ключевые люди в руководстве знали, что Шумахер уходит, и было бы невозможно удержать информацию в тайне, если бы об этом стало известно другим членам команды.
Выступления Шумахера также пострадали от этих отвлекающих факторов. В двух гонках перед Монцей, в Будапеште и Стамбуле, он наделал ошибок, уступая важные очки Алонсо в личном зачете. В частности, в Будапеште он упустил отличную возможность, когда Алонсо сошел с трассы. Шумахер, казалось, должен был набрать очки, но на завершающей стадии гонки, когда машина вела себя нестабильно на изношенных покрышках, Михаэль слишком рьяно защищал свое второе место от Хайдфельда, а затем третье место от Педро де ла Росы. Смирись он с тем, что не войдет в тройку призеров, он бы взял пять очков за четвертое место, а вместо этого немец повредил болид в борьбе и сошел, не набрав ни одного очка. Росс Браун сожалеет, что не был жестче по отношению к своему пилоту в тот день. «Венгрия была очень неудачной гонкой. Я жалею, что не сказал Михаэлю: «Придержи коней, нам нужно набрать очки». Но он гонщик, это в его ДНК, и я такой же. Если я считаю, что есть возможность показать себя лучше, я буду пытаться. Все хотят сделать больше, чем могут. Это суть нашего бизнеса. Мы думали, у нас есть шанс, но не вышло».
Шумахер разозлил других пилотов – особенно Педро де ла Росу – тем, как вел себя на заключительных кругах гонки в Будапеште. Он нарушал правила, блокируя и срезая ши-каны, — правила, о соблюдении которых договорились все стороны. Он просто игнорировал договоренности, когда ему было удобно. Перед следующей гонкой в Стамбуле, на брифинге пилотов, настроение было по-настоящему взрывоопасным. Недовольство, которое копилось с Индианаполиса прошлого года, грозило перехлестнуть через край.
Де ла Роса хотел добиться от Шумахера объяснений относительно поведения последнего в Будапеште. Он не собирался спускать это немцу с рук. Другие гонщики также набросились на Шумахера, в один голос возмущаясь тем, что он не может признать свою неправоту. Все до одного были согласны с де ла Росой. Шумахер пришел в ярость – ему угрожают? Ярно Трулли привел очень веское доказательство, но Шумахер уже не слушал. Забавно, но в стороне оставались двое – Райкконен и Алонсо.
Потом пришла Монца – на ее подмостках разворачивались самые драматичные сцены в карьере Шумахера.
Сабина Кем рассказывает:
«Михаэль хотел объявить об этом [о своем уходе из спорта] в конце сезона. В Стамбуле я поговорила с ним – он признался, что предпочел бы сделать это в конце сезона. Но Вилли Вебер уже пообщался с корреспондентами из газеты Bild, что было совершенно нецелесообразно.
Затем, перед Монцей, он изменил свое решение. Он сказал: «Я знаю, что лучше подождать до конца сезона. Но если Жан заговорит с тобой об этом, скажи, что нет проблем – я объявлю об этом в Монце. Тогда все будет позади, и мне не придется беспокоиться, что я знал об этом так давно и ничего не сказал. Ты как считаешь?»
