Джеймс Аллен - Михаэль Шумахер – номер один
Шумахеру тоже временами приходилось нелегко, и он едва не врезался в Benetton, которого вынесло с траектории. Когда немец выехал из боксов, совершив свой второй и последний пит-стоп, он слышал, как по радио Браун оценивает отрыв от Хаккинена. Шумахер ждал целую вечность, прежде чем отпустить кнопку ограничителя скорости на пит-лейн, — все это время Хаккинен несся к линии старта-финиша.
«Вроде успеваем, — сказал Браун, — вроде успеваем, черт побери, успеваем!» Шумахер вырвался на трассу и сразу метнулся влево, чтобы вписаться в поворот. Хаккинен оказался прямо позади него.
«Это был самый счастливый момент во всей моей карьере», — говорит Шумахер. Он довел машину до финиша и, когда пересек черту, стал чемпионом мира. Через пять лет после своего второго титула в Benetton и перехода в Ferrari немец исполнил свое предназначение. Несколько лет спустя, описывая эмоции, которые он испытал в тот момент, Михаэль сказал: «Мне внезапно стало тесно в машине, казалось, что я сейчас взорвусь. Я был так счастлив. Я наконец-то сделал это после стольких лет разочарований. Меня переполняли слезы, у меня было такое чувство, словно я наблюдаю за происходящим со стороны. Словно я стал кем-то другим».
Пятилетние инвестиции Ferrari и ее основного партнера, компании Philip Morris, в сумме почти равные 100 миллионам фунтов стерлингов, наконец-то принесли дивиденды. Члены команды, просто обезумели от радости. Слова «сделано в Италии» вновь стали знаком качества, предметом гордости. Через восемь лет после того, как Берни Экклстоун шепнул на ушко ди Монтедземоло имя Тодта, Ferrari наконец-то возродилась из пепла.
Члены команды McLaren по окончании гонки повели себя очень достойно. Мика Хаккинен с честью принял поражение, отказавшись каким бы то ни было образом критиковать Шумахера. «Мои поздравления Михаэлю, он отличный гонщик. Ferrari проделала огромную работу, нам не удалось их превзойти. Я был чемпионом, а теперь мне придется признать себя проигравшим. Такова жизнь». Хаккинен преподал настоящий урок благородства. Вскоре после этого несколько механиков из команды McLaren пришли в боксы Ferrari и приклеили на болид Шумахера цифру один, снятую с машины Хаккинена. Механики Ferrari радушно восприняли этот жест, и новый чемпион мира позволил сфотографировать себя в своем болиде номер один.
«Я испытываю еще более сильные эмоции, чем в Монце, но не ждите от меня слез», — пошутил Шумахер в интервью. Отдавая должное Хаккинену, он добавил: «Мика не должен считать себя проигравшим. Мы сражались на протяжении всего сезона плечо к плечу, всегда честно. Он отличный человек и отличный гонщик».
В Судзуке наступили сумерки, но тысячи японцев продолжали сидеть на трибунах, как завороженные. В паддоке, за боксами, был сооружен самодельный банкетный стол. Команда Ferrari не стала заранее бронировать ресторан, не желая искушать судьбу, и теперь устроила торжественный ужин среди коробок и ящиков на автодроме. В этот и без того символический день казалось правильным, что команда, которая приложила столько усилий и выполнила наконец свою задачу, должна праздновать победу в рабочей обстановке.
Шумахер и его жена Коринна сели за один стол с Жаном Тодтом и механиками. Было много тостов и поздравлений, криков «Campioni!» («Чемпионы!») и «Forza Ferrari!» («Вперед, Ferrari!»). В разгар веселья один из поваров увлекся и упал, сломав руку. Но даже это не омрачило настроения – ни его, ни остальных. Шумахер двумя годами ранее напился, чтобы забыться и не думать о своем провале. В этот раз он выпил всего лишь один бокал пива.
Перед гонкой в Японии все были настолько сконцентрированы на своей работе, что Михаэль с Коринной даже не спланировали, что будут делать в перерыве перед последней гонкой в Малайзии. За ужином они обменивались идеями, куда им поехать: «Африка? А как насчет детей? Австралия?» Выполнив свой долг, Шумахер теперь мог отправиться куда душа пожелает. Груз наконец свалился с его плеч. Это был невероятно значимый момент в его жизни и карьере, осуществление амбиций и стремлений. Теперь все изменилось. Несколько лет спустя Михаэль сказал: «Мне не нужно еще что-то себе доказывать. Я сделал то, что хотел, выиграв в 2000 году свой первый чемпионский титул с Ferrari. Мы выложились до последнего, все мы. Сражались за победу изо всех сил».
Джанни Аньелли, босс компании Fiat, который купил основной пакет акций Ferrari, чтобы выручить Энцо в трудные времена, рассказал о значимости этого титула для Ferrari и для всей Италии:
«Для Ferrari этот титул не сравним ни с чем. Италия ждала этого двадцать один год. Это глобальное во всех отношениях достижение. Великий гонщик, безупречные технологии, команда, традиция, противостояние.
Я всегда буду фанатом этого немца, который кажется людям черствым, потому что не говорит на нашем языке, но обладает выдающимися качествами. Люди были тронуты, когда увидели, как он плачет в Монце. Я скажу так – он тогда снял маску. Титул чемпиона был необходим нашей стране. Ferrari заявила всему миру, что Италия может побеждать. Ferrari очень важна для Италии».
Тиффози, фанаты Ferrari, всегда восхищались Шумахером, но никогда не любили его. Когда немец только приехал в Маранелло, он, вероятно, не понимал всей исторической ценности команды, чести выступать за нее. Он также забывал об уровне специалистов в Ferrari, опрометчиво сравнивая отдел мотористов с мастерской своего друга в Керпене. Тиффози, мягко говоря, не прониклись к нему любовью вначале, а позднее, хоть он и выигрывал гонки, с трудом простили его за Херес. Позже Шумахер начал осознавать, что Ferrari значила для итальянцев, и в немалой степени этому способствовали бурные выражения восторга и любви в Монце.
Ferrari – это не только дорожные машины и гоночная команда, а часть национального достояния и культуры Италии. Это не только спорт. Как бренд Ferrari – один из наиболее ярких символов итальянского стиля и качества. В Италии любовь к Ferrari – нить, связывающая поколения, как страсть к футбольному клубу. Но футбольных клубов много, a Ferrari одна, и потому ее болельщики – тиффози – так многочисленны и рьяны. Их информируют о происходящем четыре ежедневных издания, лучшим из которых является Gazzetta dello Sport. В других газетах больше сплетен и домыслов. Зачастую именно из-за борьбы за популярность между спортивными изданиями возникают некоторые из самых фантастических слухов в Формуле-1.
Историческое прошлое Ferrari тоже впечатляет. Автоспорт сыграл важнейшую роль в процессе восстановления Италии после Второй мировой войны. «Милле Мил-лья», гонка по дорогам Италии протяженностью в тысячу миль, впервые была проведена в 1927 году и пользовалась популярностью до войны. После войны организаторам не терпелось снова провести гонку. Мост через реку По, символ связи между двумя половинами Италии, был разрушен, и это означало, что Италия оставалась разделенной. Но его вскоре отстроили в целях проведения гонки, что символизировало воссоединение Италии. Ferrari была немаловажной частью этой истории.
Энцо Феррари основал собственную гоночную команду в 1920-х годах, взяв за основу машины Alfa Romeo. В качестве логотипа он выбрал черного гарцующего жеребца на желтом щите, который являлся эмблемой итальянского летчика Барракка. На протяжении 1930-х годов Гран-при Италии в Монце собирал на трибунах более 200 тысяч человек – значительно больше, чем сейчас. Энцо Феррари стал идолом в Италии, он пережил важнейшие этапы в истории страны и сыграл свою роль во многих из них. В 1930-е годы диктатор Муссолини, как и Гитлер в Германии, использовал автоспорт в качестве инструмента пропаганды. Он извлекал выгоду из популярности гонок, присущего им ореола силы и успеха, что было созвучно фашистской идеологии. Ferrari пережила и этот период, и самого Муссолини.
В Британии Энцо Феррари иногда называют Комменда-торе – это итальянское слово является синонимом британского слова «рыцарь». Но на самом деле Энцо больше известен в Италии как «II Drake» – Дрейк. Такое прозвище ему дали американцы, сравнивая его с легендарным механиком и настройщиком двигателей компании Offenhauser Джоном Дрейком. Феррари ненавидел это прозвище, потому что был конструктором, а не простым механиком, но оно прилипло к нему и известно в Италии по сей день.
Феррари с осторожностью продвигал свою марку, и его имя в конечном итоге стало ассоциироваться со страстью, скоростью, триумфом и трагедией. Шумахеру дали уникальную привилегию, позволив остановиться в доме Энцо во Фьорано. Итальянцы сочли это почти что святотатством.
Дом Энцо – огромное квадратное белое строение из камня с пятью окнами на втором этаже и четырьмя на первом. Большую входную дверь венчает табличка с номером. Несмотря на то что поблизости нет других строений, номер у дома 27 – под таким номером выступал Жиль Вильнев, когда был в Ferrari. В этом доме среди большого количества снимков есть и громадная фотография Вильнева в алых тонах. По снимкам на стенах можно проследить всю историю Ferrari начиная с 1920-х годов. Шумахер живо вспоминает первую ночь, которую провел здесь: «Я вошел туда с робостью. Помню, что как завороженный смотрел на стол Энцо, над которым висит его портрет в серебряной рамке. Я всегда старался передвигаться по этому дому осторожно, чтобы ничего не задеть. Для гонщика жить в доме Феррари – словно для музыканта остановиться в доме Моцарта».
