Алексей Маслов - Танцующий феникс: тайны внутренних школ ушу
На первый взгляд, Ян Баньхоу мог показаться грубым и нетерпимым человеком. Бывало, он жестоко избивал своих учеников, сам же был практически нечувствителен к ударам. Характерна и его любимая поговорка: «У строгого учителя — хорошие ученики». Из-за жестких тренировок у Ян Баньхоу оказалось немного последователей, но те, которые оставались с ним после первых месяцев тяжелейших занятий, стоили десятков, ушедших со двора. Именно у Ян Баньхоу учился маньчжур Цюань Ю, основавший впоследствии один из пяти крупных стилей тайцзицюань — стиль У (обозначается другим иероглифом, нежели стиль У Юйсяна).
Несмотря на грозность и кажущуюся невыдержанность Ян Баньхоу, он был очень заботлив по отношению к тем, кто искренне желал постичь основы его школы. Он сам залечивал раны у учеников, мог часами вести беседы с ними. Он был одним из самых образованных членов клана Ян, прекрасно знал конфуцианские и даосские каноны, внимательно изучил труд Ван Цзунъюэ «Рассуждения о тайцзицюань» и часть трактатов по ушу, принадлежавших семейству У, основавшему к тому времени собственное направление тайцзицюань.
Одно время Ян Баньхоу выступал на турнирах по саньда, неизменно вызывая восхищение у знатоков ушу. В 19 лет он впервые вместе с отцом приехал в Пекин, где несколько раз поднимался на помост. Но однажды во время поединка он серьезно травмировал иностранца, и чтобы избежать неприятностей, вынужден был вновь вернуться в родной уезд Юннянь. Имя Ян Баньхоу в народной традиции, равно как и имена многих известных бойцов, таких, как Хо Юаньцзя, Сунь Лутан, Ван Цзыпин, связывалось с борьбой Китая за национальную независимость. Предание ушу рассказывает, что в конце XIX — начале ХХ вв. иностранцы (русские, французы, американцы, голландцы) проживавшие в сеттельментах (особых кварталах китайских городов, находившихся вне юрисдикции правителства Китая), неоднократно участвовали в турнирах по лэйтай — схваткам на помосте, причем неоднократно побеждали китайцев. В основном это были боксеры или профессиональные борцы. Так как строгих правил поединка не существовало, то не было и критерия для отбора участников. Важно было лишь одно — готовность вести поединок любыми известными приемами. Однако в китайской традиции ушу особую роль играло понятие «боевой добродетели», китайцы же считали, что иностранцу она недоступна. В этом виделась ущербность «заморских дьяволов», желающих якобы лишь унизить соперника, а не испытать свою силу духа.
Пришлось выходить на поединки с иностранцами и Ян Баньхоу. Ведь уже сложилось мнение о том, что тайцзицюань — в основном средство оздоровления, и не применим в бою. Тем поразительнее были выступления Ян Баньхоу. Однажды в Пекин приехал известный голландский боец Дэрк, который вызвал на поединки бойцов из шести северных и семи южных провинций. В течение ста дней любой мог подняться на помост и испытать свои силы, но ни один из китайских бойцов не смог одолеть Дэрка. У голландца был уже солидный «послужной список» — в Америке он убил кулаком быка, в Индии сумел опрокинуть слона, в Италии демонстрировал бой со львом. В конце концов он объявил, что все китайские бойцы — не более чем «младенцы в утробе матери». Его слова задели многих известных мастеров, в том числе Ян Баньхоу. Первым его желанием было отправиться в Пекин, однако он не хотел неприятностей с властями, которые не желали ссориться с иностранцами. Того, кто ранил или убил иностранца, могло ждать очень серьезное наказание.
Через несколько дней после начала турнира к Ян Баньхоу из Пекина приехал Цзе Тегуй — ученик знаменитого мастера багуачжан Дун Хайчуаня. Он с горечью поведал, что и ему не удалось избежать поражения от могучего голландца. Цзе Тегуй просил Ян Баньхоу выйти на поединок, но тот стал отказываться. Сумел убедить его лишь мастер школы У тайцзицюань, знаменитый Ли Июй, составитель и комментатор канона тайцзицюань. Его авторитет был столь высок, что Ян Баньхоу решил ехать.
На следующее утро, оседлав лошадей, Ян Баньхоу и Цзе Тегуй отправились в путь. Цзе Тегуй рассчитывал гнать лошадей, чтобы уже через день приехать в Пекин. Однако Ян не торопился, спокойно осматривал окрестности, часто останавливался. До конца турнира оставалось лишь несколько дней и даже всегда вежливый Цзе Тегуй, не выдержав остановок в пути, обвинил Яна в нежелании выходить на поединок. Спутники приехали в Пекин в последний день турнира.
Все считали, что состязание закончилось победой голландца, когда неожиданно для всех появился Ян Баньхоу. Поприветствовав друг друга, соперники начали поединок. Ян Баньхоу, уклоняясь от ударов, медленно отходил к краю помоста. Голландец, решив воспользоваться этим, нанес Яну сильный удар ногой в живот и толкнул его обеими ладонями. Помост был установлен на четырех огромных столбах, так что падение с него должно было закончиться для бойца весьма плачевно. Все ожидали, что китайский мастер рухнет с помоста. Но внезапно Ян Баньхоу выполнил прием «сокол кувыркается в воздухе» — в прыжке перелетел через противника, хлопнул его по спине и крикнул: «Господин Дэрк, я здесь!». Резко развернувшись, Дэрк нанес удар кулаком в лицо Ян Баньхоу и опрокинул его. Судья открыл счет, и на шестой секунде Ян встал на ноги. Бой продолжался до обеда. После небольшого перерыва бойцы вновь взошли на помост. Дэрк, высоко подпрыгнув, попытался нанести сопернику удар ногой в голову, но Ян Баньхоу, откинувшись назад, встал на мост. Тогда голландец, решив воспользоваться, как ему показалось, неудачным положением Яна, нанес ему удар двумя кулаками в живот. Но Ян и не думал уворачиваться, он лишь напряг мышцы и… кулаки противника «прилипли» к животу. Ян Тотчас вскочил, а Дэрк по-прежнему оставался «приклеенным» к китайцу. Дэрк, не сумев вырваться, и признал себя побежденным. Так Ян Баньхоу победил противника «внутренним мастерством», ни разу не ударив его. Внезапно помост стали окружать солдаты правительственных войск, раздалась команда арестовать Ян Баньхоу. Вдруг Ян, высоко подпрыгнув, ухватился за сук кипариса, росшего у помоста, и скрылся в густой листве [281].
Такова одна из многочисленных историй, которые до сих пор рассказывают на родине семейства Ян. Их отличает характерная особенность — они подчеркивают «внутренний» характер мастерства, достигаемого во время занятий ушу. Например, семейство Ян занималось в основном отработкой медленных комплексов и туйшоу, но его воспитанники при этом без труда брали верх над представителями «внешних» стилей..
Школа Ян все дальше отходила от своего первоистока — школы Чэнь. Последовательность движений в комплексе осталась той же самой, однако их характер, а соответственно и принципы значительно изменились. Превулировать стали плавные, округлые движения, идущие от «средней ветви» Ян Цзяньхоу. Всякое движение должно выполняться по дуге с особым внутренним (не мышечным!) усилием, «будто вытягиваешь шелковую нить». Были исключены и «взрывной выброс силы», передергивания корпусом и поясницей, отчего геометрия движений стала значительно проще. Дыхание стало также плавным и размеренным, в то время как в школе Чэнь могли выполняться резкие сонорные выдохи, причем теория циркуляции ци у Чэней рассматривалась глубже и подробнее.
Окончательную форму школа Ян приобрела благодаря усилиям внука Ян Лучаня и сына Ян Цзяньхоу — Ян Чэнфу (1883–1936 гг.), создавшего «большую ветвь» (дацзя) тайцзицюань. Ее не следует путать с одноименной, но отличающейся по форме «большой ветвью» его деда Ян Лучаня. Прежде всего Ян Чэнфу предпринял немало усилий по объединению принципов тайцзицюань различных школ и даже пытался частично вернуться к полузабытым принципам, проповедуемым в школе Чэнь. Он издал несколько важнейших трудов, причем его «10 важнейших требований в трактовке тайцзицюань» считаются каноническими. Несмотря на то, что Ян Чэнфу был поклонником старых традиций, а в качестве основной цели тайцзицюань видел «достижение сокровенной утонченности», он редко объяснял кому-нибудь все тонкости, считая это искусством избранных. «10 важнейших требований…» явились, по сути, популярным переложением труда Ван Цзунъюэ, истинный смысл которого к началу ХХ в. уже с трудом понимали поклонники тайцзицюань. Важнейшая мысль этого краткого труда — достижение гармоничного сочетания внешнего и внутреннего, воспитание физического тела и «сокровенной природы» у человека: «Внешнее и внутреннее взаимосочетаются — тренировка тайцзицюань заключена в упражнениях духа, поэтому и говорится: „Дух — хозяин, а тело — слуга“. Очищенный дух может подняться вверх, двигаясь естественно и легко. Приемы не должны иметь чисто внешний характер, они лишь выявляют пустое и полное, открытое и закрытое. Так называемое раскрытие — это не только разведение рук и ног, должны раскрываться сердце и воля. Так называемое слияние заключено не только в соединении рук и ног, но дух и воля также должны соединяться в гармонии. Если сумеешь сочетать воедино внутреннее и внешнее, то станешь целостен и неразрывен» [233].
