Игорь Рабинер - Правда о «Зените»
Почему не подал? Да потому что решил уже потихоньку заканчивать карьеру. После дисквалификации на полгода пошел в ленинградское «Динамо», потом — в Смоленск. Затем Казаченок пригласил играющим тренером в команду второй лиги из Светлогорска, где Кержаков как раз начинал… А вот о подробностях самой истории даже не спрашивайте. Наговорился уже.
Рапопорт:
— Я был главным тренером питерского «Динамо», а Серега у меня играл, когда он выступил со своими разоблачениями. Спрашиваю его: «Зачем тебе это надо? Не совсем верно сегодня обсуждать то, что было больше года назад. Если ты так хотел рассказать правду, то нужно было говорить сразу. Теперь же многими это будет расценено как желание ворошить грязное белье». В результате мы на полгода остались без игрока, на которого рассчитывали.
Что же касается Березовского, то знаю его с юного возраста и не верю, что он продал тот матч. По крайней мере, мне кажется, что сам Рома на такие вещи не пошел бы. Мог же он просто ошибаться, тем более что мальчишке было тогда 20 лет. Это Акинфеев встал в ворота ЦСКА в 18 и как будто стоял в них всегда. Но такая нервная система уникальна, потому Игорь и является единственным в своем роде. Березовский же в молодости мог ошибаться на ровном месте — зато как он отражал 11-метровые удары! На тренировках никто не мог забить ему пять пенальти из пяти.
На линии Рома всегда был великолепен, а с опытом пришел и общий класс. Знаете, то, что сейчас, в 34 года, он постоянно и уверенно выступает в премьер-лиге (сейчас Березовский — в «Химках». — Прим. И. Р.), говорит о его уровне исчерпывающе. В футбольном сообществе трудно что-то утаить, и если бы в клубах знали, что он продает игры, то давно бы уже никуда не приглашали. А он по-прежнему востребован.
Розенбаум:
— Никого ни в чем не обвиняю, но, на мой взгляд, Березовский никогда не являлся зенитовцем по духу. Он мог вытащить тот или иной матч — но чего-то такого, что делает человека родным для клуба, в нем не было. Роман — не питерец, но дело даже не в этом, а в каком-то внутреннем ощущении от его отношения к «Зениту». Недаром потом он сменил столько клубов.
Возможно ли, чтобы кто-то из игроков той команды продал матч «Спартаку»? Теоретически — да. Одного-двух игроков, мне кажется, можно купить всегда. А уж в 90-е годы могло быть что угодно. Купить и продать можно было в том числе и Родину. Приобрести ракету «земля-воздух» было ненамного сложнее, чем шнурки от ботинок Платите бабки — и все. Пара ребят из высших эшелонов власти в ту пору с легкостью сдала, к примеру, всю нашу разведку, и ничего им за это не было.
Панов:
— Рому знаю очень давно. Это человек, который вряд ли мог сделать такое один. «Спартак» в то время все равно был сильнее. А Тихонов много голов забивал с таких углов. Даже иностранным клубам уровня «Интера». Поэтому тот мяч — лишь свидетельство мастерства и хитрости Тихонова. Березовский же, думаю, просто совершил ошибку. Не верю, что это было нечто большее.
Орлов:
— Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть утверждение, что Березовский тот матч продал: это значило бы взять на себя слишком большую ответственность. Но, как комментатор того матча, а также бывший футболист-профессионал (Орлов сыграл шесть матчей за «Зенит» в чемпионате СССР. — Прим. И. Р.), могу сказать, что голы были очень странные, и Березовский не имел права их пропускать. Особенно первый мяч — от Тихонова со штрафного. Рома упал как ребенок. Знаете, как бывает, как малыш закрывает от страха глаза, чтобы не видеть, что дома происходит? Вот и здесь так же было. От этого ощущения странности никуда не деться. И потом о Березовском в подобном контексте нет-нет, да поговаривали. Хотя вот Володя Казаченок некоторое время работал в «Химках» — и говорит, что надежнее вратаря, чем Березовский, не встречал.
А история вокруг того матча действительно была темная. Тогда генеральным спонсором «Зенита», компанией «Балтика», руководил Теймураз Боллоев. Он, осетин, и захотел выдать команде премию в том случае, если она не проиграет «Спартаку» и тем самым поможет «Алании». Но Мутко был в гневе от того, что все это было проведено не через него. Ведомости на премию еще до игры получал Георгий Вьюн — второй тренер. У Садырина подбор помощников вообще всегда был слабой стороной — как в случае с Лоховым, так и с Вьюном. Последний постоянно крутил в команде какие-то интриги.
Так вот, Пал Федорыч отправил к Боллоеву Вьюна. Мутко, узнав об этом, взвился, сказал что-то вроде: «Они там что, совсем оборзели?!»
Конечно, это было неправильно — президентом клуба был Мутко, и тренеры не должны были напрямую договариваться о премии со спонсором. И Виталий Леонтьевич пошел на принцип: мол, никаких дополнительных премий не будет. После чего последовали странные голы в ворота Березовского. Хотя точно знаю, что после матча Рома плакал — мне Садырин рассказывал… А Боллоев от дальнейшего спонсорства «Зенита» отказался.
Татьяна Садырина:
— Как-то раз прихожу домой перед отъездом Паши на предсезонный сбор — а он, еще недавно спокойный и веселый, рвет и мечет. Что случилось? Оказывается, ребята из ЦСКА, выступавшие в 96-м году за «Зенит», рассказали ему, что игра со «Спартаком» была продана. Я тогда сказала ему: «Не горячись, сделай паузу. Почему же они раньше обо всем этом не сказали, больше года ведь прошло!»
А через какое-то время звонит председатель КДК Марущак, с которым мы прекрасно знакомы. И спрашивает, читала ли я газеты. Спустилась в киоск, купила. Как увидела заголовок — мне плохо стало. Паша потом говорил, что интервью, дескать, не давал, просто разговаривал. На что я ответила: «С кем? С журналистами! Надо было об этом думать. Ты хоть предупредил, что это — не для печати?» Он только руками развел. Муж ведь прямой был: что на уме — то и на языке. Когда буря успокоилась, я пришла к выводу, что он был прав, все это сказав. Потому что иначе Паша не был бы самим собой.
Вспоминаю, как его после увольнения из «Зенита» пригласили в ЦСКА. Мы уже собирались в Москву, когда позвонил Рома Березовский. Паша пригласил его к нам домой, Рома принес в подарок коробку с бутылкой хорошего армянского коньяка. Они долго разговаривали. Когда Березовский ушел, Паша сказал, что, по всей видимости, он тоже перейдет в ЦСКА — как и Боков, и Кулик, и Хомуха. Но чуть ли не на следующий день нам позвонили и сказали, что к Роме пришли, взяли под белы ручки, практически насильно посадили в самолет и увезли на сборы с «Зенитом». После чего он там остался.
А потом, спустя время, ребята вдруг всю эту историю рассказали. Помню, как Паша дома посекундно просматривал те голы на видео, все время делал стоп-кадр и даже меня иногда звал. Я, конечно, ничего не поняла — ну пропустил, пусть нелепо, и пропустил. Всякое бывает. Но вспомнила, как в институте физкультуры имени Лесгафта, где я в 96-м работала секретарем, начальник учебного направления на следующий день после матча «Зенит» — «Спартак» сказал мне: «Татьяна Яковлевна, не кажется ли вам, что у нас вратарь как-то странно играл? У меня жена иногда смотрит футбол, а я сам первый раз сел и внимательно смотрел. И сужу не как профессионал, а со стороны. Выглядело все очень странно». Я тогда ответила, что в таком ажиотаже у любого нервы сдать могли.
Ну и Сережа Дмитриев, мне кажется, сказал Паше что-то вроде: «Федорыч, вы что, с Луны свалились? Мы все знаем, а вы до сих пор думаете, что он этого не делал?!» Услышав это сразу с нескольких сторон, Пал Федорыч и раскочегарился. Помню еще, в тот день, когда ему рассказали, он спросил меня, выпили ли мы тот коньяк, который Березовский подарил. Ответила: мол, не помню, наверное, где-то лежит. До сих пор вспоминаю его реакцию: «Выброси!» Больше они с Ромой никогда не общались.
А насчет того, что Садырин в ночь перед матчем сел на поезд и уехал в Москву — это ерунда, народное творчество. Зато точно помню, что Боллоев из «Балтики» предложил премию команде в случае, если она не проиграет «Спартаку». Чуть ли не с мешком денег приехал в клуб. Но Мутко сказал: «Ни в коем случае!» Паша был возмущен: почему не дать возможность команде легально подзаработать? Это же не в карман кому-то одному пойдет, а всем! Пал Федорыч рассказывал: не так, мол, шикарно живем, чтобы отказываться от такой финансовой поддержки, а Мутко — почему-то отказался.
Потом Паша все это сопоставил и пришел к выводу, что у Виталия Леонтьевича какой-то свой интерес во всей этой истории был. И, помню, когда Бышовец говорил про «экологически чистую» команду, Паша задавался вопросом, с кем же Анатолий Федорович дело имеет — с экологически чистым Мутко или экологически чистым Березовским? Впрочем, не пойман — не вор. Но чем-то дурным от всего того, что тогда произошло, определенно пахнет.
