Олег Мильштейн - Надежды и муки российского футбола
В моем детстве футболист играл на публику. Теперь я понимаю, что это и было самое главное. Невозможность футболиста играть на публику ограничивает его возможности. Звезда играет на публику, а незвезда сегодня вынуждена на поле выполнять такой большой объем работы, что не имеет контакта с публикой, на такого игрока неинтересно смотреть. Стадион пустует. По-моему, атмосфера – главное. Иначе бы не было коммерции, не было бы таких денег.
Что же такое футбол? Ну это уже как для кого! Я не могу сказать, что для нас, которые смотрят футбол, это работа… но вообще какая-то интеллектуальная, эмоциональная работа происходит. Для кого-то она чисто эмоциональная, лишенная аналитики, а для кого-то… Мы знаем очень странных людей среди болельщиков, например, великий Дмитрий Шостакович: он был не просто болельщик, он был фанатический болельщик, которого интересовало все, что связано с футболом. Значит, его мозг был не очень понятным для нас – это был не просто мозг интеллектуала, композитора… может быть, и не интеллектуала, мы не знаем… но мы точно знаем: это был мозг гения в своем деле. Значит, что-то, какую-то работу футбол может дать и этому мозгу. Поэтому – как для кого. Для футболистов: если это только «работа» – мало, «гладиатор» – не «работает», он идет на смерть… и вот эти сильные ощущения… тогда, в те времена, не знали слова «адреналин», это теперь мы знаем… Конечно, я думаю, что это все-таки не только работа, как бы она высоко ни оплачивалась. Это страсть – только на разных этажах, наверное, разная.
Формирование разных настроений с помощью футбола – я не думаю. Я думаю, что это очень сильно притянуто за уши. Футбол, конечно, влияет часто на низменные чувства, что мы сейчас очень часто видим. Патриотизм – более сложное понятие. Человек, который любит плохой футбол своей страны и не любит, допустим, футбол Бразилии, мне не кажется патриотом, а кажется туповатым, потому что понятие «патриотизм» широкое, и связывать его напрямую с футболом нельзя. Все-таки в футболе, в реакции на футбол очень много примитива. Но я бы сказал так, что из массовых зрелищ футбол самый респектабельный, потому что все-таки, хотя я и ничего не понимаю, публика, толпа, фанаты все-таки часто видят высококлассную элитарную работу. Сегодня что бы ни показывали, любое массовое зрелище – назовут «попса», то есть неэлитарная работа. А эта – элитарная. Из массовых зрелищ футбол самое высокое зрелище, если, конечно, исполняется на высоком уровне.
Шовинизм, ксенофобия, национальный психоз – тут футбол ни при чем, это существует и помимо футбола, этому имеется выход и помимо футбола. Конечно, аудитория футбола расширилась. Он начинался как игра для всех, кто в нем понимает. Когда стало много публики, тут не угадаешь – толпа непредсказуема, и футбол не виноват в том, что он вызывает эти чувства. Такое, несомненно, в футболе бывает, но это бывает и без футбола. Это повод: собралось много народу, пивка попили… Но не футбол в этом виноват, хотя он может спровоцировать такие негативные явления.
Массовым сознанием, поведением людей можно руководить и без футбола, поэтому футбол, когда он используется политикой (и используется часто, кстати, глупо; советская идеологическая машина была более продуманной и более совершенной, чем сейчас, когда идеологии не существует), он используется политикой не без успеха. С другой стороны, поскольку мы всегда боялись проиграть, то почти ни с кем и не играли. Поэтому нельзя утверждать со всей очевидностью, что у нас были жанры, где мы чаще выигрывали, и там будто идеология срабатывала больше. Футбол уже просто в силу непредсказуемости результата был меньше подчинен идеологии. Хотя это тоже был «партийный» вид спорта, но была и известная осторожность в использовании футбола как средства воздействия на массы – играли все-таки в основном дома.
Футбол, конечно, способствует формированию мифов! Но мифы создаются людьми, и не всегда ахти уж какими. Возьмем покойного Синявского. Матч в Англии, ничего не видно, он фантазирует – миф. А ведь игра и правда была, и правда, что у нас была хорошая команда… но все это гораздо сложнее. Но для публики миф, созданный Синявским, был наиболее понятен. Правда была в том, что в Англии в войну почти не играли в футбол, не было чемпионатов, а у нас играли, и наши получали за это литерные карточки, и наши были подготовлены лучше англичан. Но знать это было страшно. А это уже психология, барьеры, мифы. Вот это интересно. Есть игроки, вокруг которых возникают мифы: «кто он?», допустим. Но то, что известно всем, уже неинтересно, хочется новенького, и футбол дает эту возможность колоссального преувеличения. В моей молодости была масса историй, например такая, что Старостины ломали штангу, играя в тюрьме.
Способствует ли футбол созданию целостного представления о мире? Да, конечно, но только не у всех людей. Тут большие расхождения. Часто человек воспринимает футбол как отдых и выключает мозг. В другом случае – наоборот: человек думает, сопоставляет, у него на глазах происходит все: и зарождение, и смерть, и становление, и конец. Очень целостный мир.
Наверное, можно говорить и об особой философии футбола, хотя тут слово «философия» не совпадает с классическим представлением об этой науке. Но в бытовом представлении о философии – да, конечно, эта игра, может быть, наиболее философская, поэтому ее так высоко ставят. Там есть философия, но это философия специалистов, а не болельщиков. Она трудно формулируема, поскольку они, футбольные специалисты, не умеют говорить.
Когда-то Борис Андреевич Аркадьев очень хорошо сформулировал: у нас играют в футбол изо всех сил. В этом было много иронии. Он был человек из какой-то особой культуры (он был из актерской семьи). Это не ахти какие интеллектуалы, но все-таки… Да, у нас играют изо всех сил, и когда так не играют – не получается. Значит, необходимо сыграть изо всех сил. Вот это, по-моему, и завело в тупик. Сил, бывает, не хватает. В чем-то наши люди устали, даже такие финансово благополучные, как футболисты. Общая усталость общества на них тоже отражается.
Был такой Валера Воронин (его уже нет на свете), он всегда говорил, что футбол вообще южная игра, должна быть на юге, для игры в футбол нужно иметь южную кровь. Не знаю, что бы сказал Валера, узнай он, что лучший наш сегодняшний футболист из Омска, где зима почти круглый год. Я думаю, что наш футбол, наше отношение к нему и есть парадокс. Это не наша игра! Как картошка: не наш овощ… но мы его любим. Да, футбол, конечно, южная игра, но у нас есть наши варианты. Дима Сычев выражает весь этот парадокс… в Омске так холодно, что даже летом, по-моему, холодно. Но вообще-то действительно странно, что он не из Сочи.
Относительно того, что есть футбол для таких стран, как Бразилия, Италия, Германия. Тут очень разные моменты. Бразилия просто создана для футбола, это их главная игра. Италия тоже. А Германия? Говорят, что русскому нормально, то немцу – смерть, и наоборот. Так вот Германия: условия почти как наши, а футбол очень сильно прибавил с пятидесятых годов, стал одним из лучших в мире, хотя многие считают его скучноватым, топорным. Вот это тоже загадка: у нас не получается, а у немцев получается… Тут нам стоит задуматься и надо играть чаще с немцами, потому что есть теория, что у немцев после выигрыша первенства мира в 1954 году началось возрождение страны. Мы похожие страны, и немцы прожили при Гитлере гораздо меньше, чем мы при советской власти, но очень много похожего. Парадокс в том, что немцы, более организованные и дисциплинированные, так легко сбросили гитлеровское наследие! Мы своего не можем сбросить и при моей жизни уже не сбросим, таково ощущение. Почему у нас нет такого же благополучия?.. Может быть, поэтому футбол всегда будет интересен, что он не может дать на это ответа. Мы и Германия могли бы развиваться в футболе параллельно. Но даже ГДР играла в футбол ну не хуже наших, а то и лучше… примерно так же.
Футбол, конечно, не явление культуры. Но он оригинальное явление, которое всегда выносится за скобки. Футбол всегда привлекал и привлекает к себе людей высококультурных. На футбол всегда ходили великие актеры, режиссеры, композиторы, музыканты… Но они-то в футболе не решают. Вспомните замечательную книгу Михаила Ромма о футболе – он был истинным болельщиком, не пропускал ни одной игры. Так вот он говорил, что интеллигентный человек любую неинтеллигентную работу делает лучше, чем неинтеллигентный. Вот Ромм как-то пришел к этому выводу. Но футбол, конечно, не явление культуры. У нас интеллектуальные, интеллигентные люди ни на что не имеют влияния. Вот если бы сейчас пришел в футбол кто-то умный, интеллигентный и богатый! Пока это еще вакантное место в хозяйстве.
А вот о том, что футбол – явление национальной культуры, наверное, можно говорить. Хотя в Англии бывали такие же безобразия, и похлеще, все равно культура страны от этого не изменилась, поскольку футбол – это зрелище. Я не беру телевизионный показ, а когда собираются на стадионе. Мне кажется, что в моей юности, в детстве стадион был лучше, мягче, что ли. Осталось такое впечатление, что он был какой-то отдушиной. Не то что сейчас. Я всегда рассказываю: был у нас такой знаменитый журналист, Адик Галинский, и Адику было, наверное, лет семьдесят уже, когда он меня затащил на футбол (надо все-таки смотреть футбол вживую!), и мы с ним смотрели игру «Спартак» – «Динамо». Что творили фанаты, как они бесновались! Адик мне говорит: «Вот если кто-нибудь из них привяжется к нам, я как бывший разведчик должен буду его убить: ударить в горло ногой». Ну, я подумал, что он преувеличивает, но когда сломали челюсть вратарю «Динамо» Сметанникову, парню, который был намного здоровее и моложе Галинского и который был среди публики, то я понял, что Адик говорит всерьез.
