Алексей Горбылев - Божественный кулак Масутацу Ояма
Услышав это, я, можно сказать, пережил шок. Тут же бросился в кассу. Спрашиваю билет эконом–класса. Билетов нет. Спрашиваю билет в бизнес–класс. Билетов нет! Есть билеты только в первый класс. Стоят кучу денег! А ведь надо не только долететь до Японии, но и прожить там, заплатить за экзамен!!! «Что можно сделать?» «Поезжайте в аэропорт. Может быть, там есть». Приезжаю в аэропорт. Билетов нет! Никаких! Говорят: «Попробуйте подойти за сорок минут до отлета или возьмите на завтра». «На завтра — поздно!» Я бегу к проводящему, объясняю ситуацию: «Вопрос жизни и смерти, во что бы то ни стоило надо вылететь!» «Ничем не могу помочь». А у контроля — с десяток возбужденных японцев: авиакомпания умудрилась продать лишние билеты. То есть билеты есть, а мест в самолете уже нет! И вот, буквально за полчаса до отлета кто-то сдает один–единственный билет в первый класс! Мой билет!
Я в самолете. Я счастлив. Шикарные кресла, отменное обслуживание и все такое. Денег, правда, осталось совсем мало, непонятно, как придется перекручиваться. Проклятый первый класс! А почему проклятый?! Ведь я выдержу тест! Ведь я уже фактически сихан! Разве не достоин сихан первого класса?!
Но, это, конечно, эмоции. Были и более прозаические мысли: между Москвой и Токио — 6 часов разницы, у нас еще холод стоит, а у них уже сакура распустилась, а на акклиматизацию — одна ночь: вечером прилетаю, а утром — экзамен. Но само то, что я после всех мытарств смог сесть в самолет и летел в Японию, вселяло в меня уверенность, что судьба подарила мне этот шанс, и я смогу реализовать свою заветную мечту. Как говорится, человек предполагает, а бог располагает.
А. Г.: Александр, Вы все время говорите о прохождении 50 боев как о своей заветной мечте. Почему именно 50 боев? Почему такие эмоции? Ведь как бронзовый призер Чемпионата мира 2001 г. среди каратистов зрелого возраста в категории старше 40 лет Вы, наверное, могли бы стремиться, например, стать чемпионом мира среди бойцов своего возраста?
А. Н.: Знаете, я прохождение годзюнин–кумитэ ставлю гораздо выше чемпионства. Что такое чемпион? Это человек, который долгое время готовился к победе, подошел к чемпионату в своей наилучшей форме и «выстрелил». Может быть, только один раз в жизни. Очень часто бывает так, что чемпионат прошел, флаги свернули, татами убрали, а про чемпиона через некоторое время забыли. В силу разных причин он не может набрать прежнюю форму, не может показать своего былого результата, и все, его уже нет. Через несколько лет его имя будут знать только профессионалы, да и те будут путать отчество. Иное дело — сихан. Как я уже говорил, это лидер. Он ведет за собой людей, а значит, обладает знанием, умением завоевать доверие и уважение учеников. Он выполняет важнейшую общественную функцию. Его путь в каратэ не заканчивается прохождением теста, а наоборот, открывается им. Через тест сихан поднимается на новую ступень своего развития. Развития, которому нет предела. Дело в том, что экзамен на 5–й дан — это последняя черта в процессе физического совершенствования бойца. Далее он должен совершенствоваться, прежде всего, в духовном плане. И тогда, как чемпион уже покорил свою последнюю вершину и с нее может только лететь вниз, сихан видит новые вершины, на которые еще предстоит взобраться.
А. Г.: Итак, на следующее утро Вас ждал экзамен… Как все происходило?
А. И.: Мой экзамен на 5–й дан проходил в один день. Он включал сдачу письменного экзамена, прохождение тестов на физическую кондицию, технику и собственно годзюнин–кумитэ.
В хомбу Кёкусинкай принято в один день проводить экзамены на даны с 1–го по 5–й. 16 марта 2002 г., когда я сдавал свой экзамен на 5–й дан, всего на даны экзаменовалось 64 человека, из них пятеро — на 5–й. Поскольку зал очень маленький, то сдача экзаменов идет в несколько потоков, сначала претенденты на 5–й дан, потом — на 4–й и т. д.
Экзамены начались в 10 часов утра. Я вместе с другими претендентами на 5–й дан успешно сдал тест на кондицию: отжимания, прыжки через палку, в прыжке достал ударом ура микадзуки до подвешенного к потолку мячика и, благодаря этому, даже сорвал аплодисменты, прошел на руках 20 метров. Потом у нас начался перерыв.
После обеда (которого на самом деле не было — сами понимаете: какой обед в такой ситуации, когда весь на нервах; я только выпил энергетический напиток) с трех до пяти часов дня сдавалась техника и ката. Я успешно отработал, и после этого тихо сидел в уголке, стараясь вздремнуть, как-то расслабиться. Меня поразил один японец из числа претендентов на 5–й дан. Только он сел по–турецки, как у него тут же глаза сомкнулись, челюсть нижняя отвисла, и через пару минут он уже храпел вовсю. Вот нервы у парня! Наверное, пожарником каким-нибудь работает.
Где-то около восьми вечера подошло время боев. Я был четвертым на очереди и, прикинув время, решил, что мне придется биться на следующий день. Честно говоря, мне хотелось побыстрее покончить с этим «удовольствием», чтобы уже не мучаться ожиданиями, но, подсчитав, что мои товарищи по испытанию «отобьются» только к одиннадцати, я уверился, что это совершенно нереально. В результате я совершенно успокоился, расслабился, настроился на предстоящую ночь, за которую я должен был отдохнуть перед «экзекуцией». И вдруг, несмотря на то, что часы уже пробили одиннадцать, услышал, что меня вызывают на татами. Час моего испытания пробил! Начался часовой марафон: 50 боев по 50 секунд каждый с постоянно меняющимися противниками из числа сдающих на даны.
А. Г.: Александр, какую стратегию и тактику Вы избрали для годзюнин–кумитэ?
А. Н.: Годзюнин–кумитэ — это марафон, который длится около часа. Противники меняются каждую минуту. Они выходят со свежими силами, а у претендента есть всего 5 секунд, чтобы перевести дух. Поэтому важнейшее значение для успеха имеет умение правильно разложить силы, чтобы их хватило на всю «дистанцию».
Я решил, что буду работать вторым номером по принципу «действие равно противодействию». Это значит, что нужно адекватно отвечать на каждую атаку противника. Он мне нанес удар, я ему ответил ударом, он нанес мне два удара, я ответил двумя. Самое главное – молниеносно отвечать на удар ударом. Это была единственно верная тактика, исходя из моих реальных возможностей и реальной ситуации. Она позволяла мне не растрачивать впустую силы и одновременно контролировать ситуацию, контролируя психологическое состояние противника. Мгновенный ответ на атаку не позволяет противнику чувствовать себя полноправным господином положения, сбивает его атакующий пыл, не дает лезть в обмен ударами, который не выгоден для меня.
Я стремился максимально эффективно использовать свое преимущество перед японцами – а они составляли абсолютное большинство спаррингпартнеров — в росте и длине ног. Я старался держать противников на выгодной для себя дальней дистанции за счет ударов маэ–гэри, выводить их из равновесия ударами гэдан (лоукик), в одном бою заработал вадзаари ударом ёко–гэри. А если мне все-таки навязывали жесткий бой на ближней дистанции, то я никогда не отступал, чтобы не создать у противника впечатления, будто я сломлен, и гасил атакующий порыв оппонента жесткими ударами рук. Были, конечно, заготовлены и некоторые специальные приемы с учетом привычек японцев. Так, на лоукик по внутренней стороне бедра передней ноги я отвечал отшагом ею назад с последующей контратакой ударом пяткой по голове сверху какато ороси–гэри.
Конечно, в иллюзиях, предшествовавших 50 боям, у меня было желание «повырубать» как можно больше противников, «засадить» кому-нибудь так, чтобы боялись, показать всем, что мы, русские, сильнее всех, кипело чувство патриотизма. Но если бы я постарался воплотить эти свои иллюзии на практике, то я вряд ли сидел бы сегодня с вами. В конце концов, я был один без единого помощника в окружении отличных японских бойцов, каждый из которых тренировался так же, как и я сам, каждый желал добиться успеха в бою и совсем не хотел подставляться под мои удары. В их числе были, между прочим, и члены японской сборной – сильнейшей сборной Кёкусинкай в мире. Уверен, что если бы я повел бой на «уничтожение», то вряд ли ушел бы оттуда живым. Поэтому я сделал акцент не на силе ударов, не на «выносе» противников, а на скорости, контроле ситуации, экономии и адекватности. Это не принесло мне много оценок вадзаари и иппон, но зато я смог выстоять все 50 боев и успешно сдать свой экзамен.
Ну, и самое главное. Я не должен был пропустить ни одного тяжелого, нокаутирующего удара. Потому что такой удар – это крушение всего, крах мечты. Это новое Мицуминэ, новый кросс на дистанцию в 22 километра, новые травмы, переживания… А будет ли у меня для всего этого возможность? Ведь мне уже сорок три!
