УШУ: традиции духовного и физического воспитания Китая - Маслов Алексей Александрович
Сложность изучения ушу заключалась не столько в овладении внешним движением, сколько в постижении этих внутренних принципов. Один из величайших мастеров ушу Сунь Лутан (1861—1932) предостерегал от того, чтобы слишком много уделять внимания внешнему движению и говорил об «использовании того, что не имеет ни формы, ни звука, ни запаха». Другой знаменитый мастер стиля синъицюань Го Юнынэн так описывал истинное состояние бойца: «В сердце — пустота как в гулкой пещере, небытие и не — небытие, отсутствие и не—неотсутствие. Это и зовется путем—Дао возвращения к пустоте того, что не имеет ни звука, ни запаха». Непосвященному человеку эти слова могут показаться сплошной абракадаброй, нарочитым уходом от прямого ответа, но для китайского знатока ушу боевые искусства представлялись не механическим набором приемов, но путем возвращения к Единому в такое состояние, где отсутствуют бинарные оппозиции плохое — хорошее, красивое — безобразное, бытие — небытие. Это— все суть проявления переходов Инь-Ян, восходящих к универсальному пути —Дао. Древние трактаты по ушу, как мы можем обнаружить к своему удивлению, выглядели не как методические пособия с большим количеством рисунков и подробным их описанием, но как сложнейшие философские произведения, передававшие не столько приемы ушу, сколько глубинный смысл боевых искусств, постигаемый только через постижение собственной души.
Если путь — Дао бесформен, то движения ушу придают форму изменениям, порожденным этим путем. Это и называлось «дать форму бесформенному». Истинным называлось такое движение, которое исходило изнутри человека, а не выполнялось по команде или по волевому приказу. «Каждый удар, каждая стойка есть отзвук Дао», — гласила поговорка ушу. Трудно сказать точнее!
Боевые искусства, обретя связь с основными философскими доктринами, в основном с даосизмом, стали рассматриваться не как хитроумные методы борьбы, но как высокое Учение, а сам мастер был тождествен мистическому мудрецу древности. Характерно, что наибольшее воздействие на ушу оказал даосизм — учение, уделявшее огромное значение идеям обретения естественности через единение с путем — Дао. Именно даосы II—V вв. стали основоположниками ряда сложных систем психопрактики, основанной на методах дыхания «туна», на визуализации прохождения энергии ци по каналам внутри человека, в сочетании с гимнастическими упражнениями и диетологическими предписаниями. Как считали некоторые даосские школы, обретение долголетия и^бессмертия зависит от выработки в теле человека особой «пилюли бессмертия» — цзиньдань, дословно — «золотой раствор и перегнанная киноварь». Первоначально такие пилюли бессмертия изготавливались алхимическим путем через возгонку в тигеле различных веществ: золота, серебра, свинца, мышьяка, ртути, серы и ряда органических веществ. Пилюли изготавливались обычно высоко в горах, где даос уединялся на несколько месяцев, занимаясь медитацией и готовя себя к бессмертию, или, как говорили сами даосы, к «обретению вечной весны». Естественно, что прием такой пилюли отнюдь не делал человека нетленным, но, наоборот, стремительно ускорял его конец. В этом случае считалось, что даос покидал свое тело—-«освобождался от трупа» и становился земным или небесным бессмертным. Это называлось практикой изготовления «внешней киноварной пилюли». Однако в V—VI вв. более широкое распространение получили методы получения «внутренней пилюли». Разве нельзя представить человека как огромный тигель, в котором сплавляются в единую пилюлю две субстанции — энергия — ци и семя — цзин? Даосы рассматривали ци как некую универсальную первосубстанцию. Из «ци Первонебесного», т. е. того, которое появилось до возникновения всех форм внешнего мира, формируется человек и «десять тысяч вещей». Другая категория ци — «ци Поздненебесного» поступает в человека вместе с воздухом («Небесное ци») и с пищей («ци злаков»). Поэтому столь важная роль уделялась дыханию и питанию.
Существовало много категорий ци — «Изначальное ци», «Защитное ци», «Внутреннее ци», однако, все они были проявлением некоего единого ци, которое в ушу часто именовалось «Срединным ци», т. е. ци, пришедшим в состояние полной гармонии. Наше тело пронизано каналами, по которым циркулирует ци. Упорядочивая эту циркуляцию, мы не только приводим тело в состояние равновесия, но и устраняем многие болезни, обретаем мощь и непобедимость Вселенных сил. «И внешнее и внутреннее движимы единым ци», — говорил мастер тайцзицюань Чэнь Цзинь. В ушу ци должно питать каждое движение, а каждый удар наносится не с односторонним использованием физической силы — ли, но направляя свое Срединное ци в ударную точку. «Как же можно практиковать кулачное искусство, не используя ци? Как же, не используя ци, можно заставить двигаться все тело?» — вопрошал Чэнь Цзинь.
Использование ци во время занятий ушу и составляет раздел нэйгун — «внутреннего мастерства», который соотносится с нэйдун — «внутренним движением», дополнявшим движение внешнее, т. е. конкретные приемы и передвижения. Прежде всего ци следовало сосредоточить в нижнем «поле киновари» — даньтянь, расположенном на 2,5 — 3 см ниже пупка. Именно там,, по даосским представлениям, и выплавлялась пилюля бессмертия. Это называлось «опустить ци в даньтянь». Именно такую фразу можно встретить во всех традиционных пособиях по ушу. Однако как же конкретно можно было это сделать? Методов было великое множество* как и способов направить ток ци в ту или иную точку. Для этого использовалось нижнее абдоминальное дыхание или «дыхание зародыша» — тайси. Даосы считали, что посредством пилюли бессмертия в даньтянь можно было вскормить некого бессмертного зародыша, который, прорывая бренную оболочку тела, давал человеку вечную жизнь. Использование древних даосских методик привело к тому, что оздоровительный аспект в ушу тесно переплетался с боевым, и трудно сейчас найти хотя бы один стиль ушу, где не было бы дыхательно-медитативных упражнений. Каждая школа держала такие методы нэйгун в строжайшем секрете и лишь наиболее усердным ученикам мастера раскрывали полностью- способы управления ци. Да и способен ли новичок почувствовать сам ток ци? Это будет только отвлекать- его от базовой техники. В Китае ученик ждал годами, пока учитель показывал ему хотя бы несколько упражнений, регулирующих ток ци. Это было высшее откровение, начало заключительного этапа обучения, который тем не менее мог длиться годами. Уже известный нам мастер Чэнь Цзинь признавался: «Срединное ци труднее всего поименовать, так же как и трудно назвать те пути, по которым движется Срединное ци. Оно не имеет ни формы, ни звука, и если не совершенствуешься долгое время в искусстве (гунфу), то не постигнешь его. Поэтому и зову его «не имеющим следа», поэтому и зову его «чудесной естественностью», достигшей гармонии». Поэтика слов мастера чуть поднимает нам завесу над тайнами нэйгун: важно усердие и долготерпение & занятиях, правильность в движениях, но не конкретный универсальный рецепт циркуляции ци. Эфемерно — легкое, непостижимое, раскрывающееся нам лишь интуитивно в момент преодоления порога нашего обыденного- сознания, — это и есть истинное чудо ушу.
Характерно, что состояние мастера ушу обозначалось как «Великая радость». Легендарный основатель
тайцзицюань Чжан Саньфэн (XIII в), в приписываемом ему трактате «Древо без корней» отмечал, что Великая радость поселяла в человеке «Великий яркий свет, Великое пробуждение, Великое просветление, Великое чувствование». Ушу это не только тяжелый труд постоянного самопреодоления, это еще и Великая радость постоянного самопостижения.
СОЗВУЧИЕ МНОГООБРАЗИЯ
Буддизм пришел в Китай как стройное учение с четко очерченными целями, этапами восхождения к состоянию нирваны или сатори, со своими трактатами и понятиями. Такая «стройность» заставила «подтянуться» многие китайские учения, например, даосизм, который постепенно обрел ясную структуру. Такой же процесс происходил и в ушу под воздействием буддизма. Буддийские монастыри в определенном роде представляли собой идеальное место для практики ушу. В них был сравнительно постоянный набор монахов, которые могли долгое время непрерывно тренироваться. Трудно допустить, что существовало какое-то отдельное «монастырское ушу», так как известно лишь несколько монастырей, где действительно монахи занимались боевыми -искусствами, к тому же эти монастыри, в том числе и знаменитый Шаолинь, возникли уже в период бурного расцвета ушу. Однако под влиянием буддизма ушу становились стройнее, наметились основные направления и школы. В X—XI вв. по дорогам бродило более 2 тыс. монахов — бойцов усэнов, которые зарабатывали себе на жизнь тем, что преподавали ушу. Среди них было немало и так называемых «фальшивых монахов», тех, кто неплохо зная ушу, надевал монашескую рясу, дабы обеспечить себе хороший прием в деревнях. Известны случаи, когда шарлатанов разоблачали и даже сильно били. Однако народ преклонялся и побаивался буддийских монахов и даосских гадателей и не осмеливался устраивать им строгую проверку на «истинность». Естественно, что практически каждый монах называл себя выходцем из Шаолиньского монастыря, что значительно повышало его ценность как носителя Учения.
