Алексей Маслов - УШУ: традиции духовного и физического воспитания Китая
Существовало много категорий ци — «Изначальное ци», «Защитное ци», «Внутреннее ци», однако, все они были проявлением некоего единого ци, которое в ушу часто именовалось «Срединным ци», т. е. ци, пришедшим в состояние полной гармонии. Наше тело пронизано каналами, по которым циркулирует ци. Упорядочивая эту циркуляцию, мы не только приводим тело в состояние равновесия, но и устраняем многие болезни, обретаем мощь и непобедимость Вселенных сил. «И внешнее и внутреннее движимы единым ци», — говорил мастер тайцзицюань Чэнь Цзинь. В ушу ци должно питать каждое движение, а каждый удар наносится не с односторонним использованием физической силы — ли, но направляя свое Срединное ци в ударную точку. «Как же можно практиковать кулачное искусство, не используя ци? Как же, не используя ци, можно заставить двигаться все тело?» — вопрошал Чэнь Цзинь.
Использование ци во время занятий ушу и составляет раздел нэйгун — «внутреннего мастерства», который соотносится с нэйдун — «внутренним движением», дополнявшим движение внешнее, т. е. конкретные приемы и передвижения. Прежде всего ци следовало сосредоточить в нижнем «поле киновари» — даньтянь, расположенном на 2,5 — 3 см ниже пупка. Именно там,, по даосским представлениям, и выплавлялась пилюля бессмертия. Это называлось «опустить ци в даньтянь». Именно такую фразу можно встретить во всех традиционных пособиях по ушу. Однако как же конкретно можно было это сделать? Методов было великое множество* как и способов направить ток ци в ту или иную точку. Для этого использовалось нижнее абдоминальное дыхание или «дыхание зародыша» — тайси. Даосы считали, что посредством пилюли бессмертия в даньтянь можно было вскормить некого бессмертного зародыша, который, прорывая бренную оболочку тела, давал человеку вечную жизнь. Использование древних даосских методик привело к тому, что оздоровительный аспект в ушу тесно переплетался с боевым, и трудно сейчас найти хотя бы один стиль ушу, где не было бы дыхательно-медитативных упражнений. Каждая школа держала такие методы нэйгун в строжайшем секрете и лишь наиболее усердным ученикам мастера раскрывали полностью- способы управления ци. Да и способен ли новичок почувствовать сам ток ци? Это будет только отвлекать- его от базовой техники. В Китае ученик ждал годами, пока учитель показывал ему хотя бы несколько упражнений, регулирующих ток ци. Это было высшее откровение, начало заключительного этапа обучения, который тем не менее мог длиться годами. Уже известный нам мастер Чэнь Цзинь признавался: «Срединное ци труднее всего поименовать, так же как и трудно назвать те пути, по которым движется Срединное ци. Оно не имеет ни формы, ни звука, и если не совершенствуешься долгое время в искусстве (гунфу), то не постигнешь его. Поэтому и зову его «не имеющим следа», поэтому и зову его «чудесной естественностью», достигшей гармонии». Поэтика слов мастера чуть поднимает нам завесу над тайнами нэйгун: важно усердие и долготерпение & занятиях, правильность в движениях, но не конкретный универсальный рецепт циркуляции ци. Эфемерно — легкое, непостижимое, раскрывающееся нам лишь интуитивно в момент преодоления порога нашего обыденного- сознания, — это и есть истинное чудо ушу.
Характерно, что состояние мастера ушу обозначалось как «Великая радость». Легендарный основатель
тайцзицюань Чжан Саньфэн (XIII в), в приписываемом ему трактате «Древо без корней» отмечал, что Великая радость поселяла в человеке «Великий яркий свет, Великое пробуждение, Великое просветление, Великое чувствование». Ушу это не только тяжелый труд постоянного самопреодоления, это еще и Великая радость постоянного самопостижения.
СОЗВУЧИЕ МНОГООБРАЗИЯ
Буддизм пришел в Китай как стройное учение с четко очерченными целями, этапами восхождения к состоянию нирваны или сатори, со своими трактатами и понятиями. Такая «стройность» заставила «подтянуться» многие китайские учения, например, даосизм, который постепенно обрел ясную структуру. Такой же процесс происходил и в ушу под воздействием буддизма. Буддийские монастыри в определенном роде представляли собой идеальное место для практики ушу. В них был сравнительно постоянный набор монахов, которые могли долгое время непрерывно тренироваться. Трудно допустить, что существовало какое-то отдельное «монастырское ушу», так как известно лишь несколько монастырей, где действительно монахи занимались боевыми -искусствами, к тому же эти монастыри, в том числе и знаменитый Шаолинь, возникли уже в период бурного расцвета ушу. Однако под влиянием буддизма ушу становились стройнее, наметились основные направления и школы. В X—XI вв. по дорогам бродило более 2 тыс. монахов — бойцов усэнов, которые зарабатывали себе на жизнь тем, что преподавали ушу. Среди них было немало и так называемых «фальшивых монахов», тех, кто неплохо зная ушу, надевал монашескую рясу, дабы обеспечить себе хороший прием в деревнях. Известны случаи, когда шарлатанов разоблачали и даже сильно били. Однако народ преклонялся и побаивался буддийских монахов и даосских гадателей и не осмеливался устраивать им строгую проверку на «истинность». Естественно, что практически каждый монах называл себя выходцем из Шаолиньского монастыря, что значительно повышало его ценность как носителя Учения.
Истории Шаолиньского монастыря, расположенного в провинции Хэнань уезда Дэнфэн на горе Суншань, следовало бы посвятить отдельную книгу, так как и легрняы (которых большинство) и действительность достойны самого подробного описания. Мифологическое сознание китайцев древности и средневековья порождало легенды о неком едином центре всех боевых искусств. В Китае ходила пословица: «Все боевые искусства Поднебесной происходят из Шаолиньского монастыря». В действительности в Шаолиньском монастыре,, равно как и во многих других, лишь были усовершенствованы различные народные направления ушу (рис. 1). Впервые о реальном участии шаолиньских монахов в поединках, где они применяли ушу, мы узнаем из хроник XV—XVI вв. В частности, отряд шаолиньских монахов, (в котором действительными выходцами из Шаолиня были лишь два человека), участвовал в сражениях в приморских провинциях против японских пиратов, грабивших окрестные уезды. Монахи, вооруженные лишь тяжелыми, окованными железом посохами, вступали в сражение против врагов, вооруженных мечами,, копьями, луками и арбалетами. Прекрасно подготовленные, великолепно владевшие собой, монахи — бойцы обращали в бегство целые отряды японцев.
В это время в народной среде возникали десятки различных обществ по занятиям ушу: «Общество призов» занималось стрельбой из лука и арбалета, члены «Общества геройской тактики» упражнялись во владении шестом, а бойцы «Общества цзяоди» считались непобедимыми в борьбе без оружия во время турниров. На народных праздниках исполнялись ритуализированные поединки, в которых сходились бойцы, вооруженные копьем и мечом, шестом и трехзвенной палкой, девятизвенной цепью и серпами, трезубцем и костылями, парными крюками и ножами, стремительно вращающимися вокруг пальца на кольце. Регулярно устраивались «бои на помосте» — лэйтай, саньда или саныпоу, в которых разрешалось наносить любые удары в полную силу при небольшом количестве ограничений.
Воцарение в Китае монгольской династии Юань (1206—1368 гг.) заставило китайские боевые искусства замкнуться в сети тайных школ. Юаньская администрация преследовала занятия ушу. Это был уже не первый запрет на занятия боевыми искусствами в народной среде. И в VIII в., и в X в. издавались указы, запрещавшие изготавливать и хранить простым людям оружие, а также устраивать крупномасштабные представления ушу. Хотя за нарушение некоторых пунктов подобных указов и полагалась смертная казнь, вероятно, к столь суровым мерам прибегали не часто. Во всяком случае летописи не упоминают таких случаев. Монголы же, чувствуя серьезную оппозицию себе, которая зрела среди народных обществ ушу, действительно жестоко карали целые деревни. Более того, был даже издан указ, по которому запрещалось собираться более 20 человек для охоты, так как это могло расцениваться как тренировка в ушу. Такая обстановка дала толчок к разработке различных тайных методов передачи знания ушу. Школы боевых искусств были строго закрытыми организациями, к месту допускались лишь два—три самых доверенных ученика, остальные же общались со старшими учениками.
После восстановления китайских правителей на престоле и основания династии Мин (1368—1644 гг.) боевые искусства вновь стали открыто практиковаться по всей стране. В этот период создаются основные трактаты по ушу, модернизируется оружие, возникают новые стили. Примечательно, что толчок к развитию ушу давали запреты на практику боевых искусств. Придя к власти в 1644 г.манчжуры запретили вновь занятия ушу. Это породило огромное количество тайных сект, обществ, которые своей основной целью ставили постижение тайн боевых искусств. Более того, ушу становились лозунгами борьбы против манчжур, символом национальной гордости и достоинства. Наряду с крайне закрытыми школами ушу, в которых редко когда было больше десяти человек, стали возникать так называемые «дворы» (гуань) или «общества» (шэ) боевых искусств. В них зачастую состояло до сотни человек, и на уездном или деревенском уровне они порой занимались ушу открыто, особенно в XVIII—XIX вв. Такие «дворы» были тесно связаны со школами, практически в них практиковались те же стили, что и в узких школах. Однако в школах огромное духовное напряжение, возникавшее в небольшом круге учеников, позволяло передавать ушу как действительно сакральное знание. В больших тайных обществах многие секреты ушу растворялись в массах занимающихся. Это была своеобразная имитация формы, которой приписывался мистический смысл и который, фактически, был уже давно утерян. Стили ушу создавались и разрабатывались в школах, а практиковались в «обществах» ушу. Характерно и древнее название школ — «врата». Человек, входя в эти врата, как бы оставлял все, что связывало его с предыдущей жизнью. Существовал ритуал, по которому неофит писал на бумаге свое имя иероглифами, после чего бумага сжигалась, пепел бросался в воду и это все выпивал ученик. Этот ритуал символизировал тот факт, что ученик уничтожал себя старого и заново рождался в лоне школы. Поэтому мастер — шифу считался духовным отцом ученика — туди, дававшим второе «истинное» рождение своему питомцу.
