Игорь Рабинер - Правда о «Зените»
Кстати, именно он заложил традицию платить деньги ветеранам клуба. Когда я пришел в «Зенит», там уже была выстроенная схема выплаты маленьких, но живых денег тем, кто когда-то отдал много лет команде. Не 84-го года, поскольку существует отдельная, отлично живущая коммерческая структура «"Зенит"-84», а представителям более старших поколений. Герману Зонину, Фридриху Марютину и другим. Зонину лично я выписывал деньги на операцию ноги, Юрию Андреевичу Морозову оплачивали лекарства от рака, когда он уже фактически ничего в клубе делать не мог. И все это было по инициативе Мутко.
* * *И все же — who is mister Mutko? Книга эта, конечно, о «Зените», но совсем оставить за кадром дофутбольную биографию его многолетнего президента, а ныне — главного спортивного функционера страны, было бы неправильно. Ибо биографии у тех, чьи имена стали известны стране в 90-е годы, были очень разные и зачастую весьма пестрые.
Первое и главное: Мутко никогда не имел ничего общего с криминалом. С юности он пошел по чиновничьей, карьерной стезе. Успев, правда, глотнуть немного морской романтики. Мне кажется, что этот романтическая частичка его натуры и материализовалась в футболе. Совсем без чего-то рискованного, волнующего душу, непредсказуемого этот человек обойтись не мог.
Десять лет назад в интервью «СЭ-футболу» Мутко рассказывал:
«Пароход наш стоял на линии Ильичевск — Варна. Туда шли с лесом, а назад везли громадные контейнеры с содой. Грузили их поверх, на палубу — так и ходили туда-сюда по восемь часов в один конец. А мы должны были закреплять этот груз. Тросами стягивать. И где-то один раз мы технологию нарушили. Надо было хорошо закрепить, а мы наживили вручную, вышли — и откуда только взялся этот шторм?! Так нас прихватил — мало не показалось. И все это начало раскачиваться и поползло — съехало на один борт, пароход кренится… Страшное дело. Нас вызвал капитан: "Может, из-за вас в тюрьму и сяду, но как хотите — идите и закрепляйте…"
Закрепили. Рисковали — не моряк не поймет, как. Нужно было поймать момент, когда пароход между волнами. Вот он идет, и только в те секунды, когда падает, возможно ломом сделать движение».
Неожиданный ракурс для респектабельного, лощеного министра спорта — не находите? Продолжалось это в жизни Мутко два года.
В конце бронзового 2001-го Мутко пришел в редакцию «СЭ» — и в интервью с заголовком: «"Зенит" — такой же символ Питера, как Эрмитаж», вспоминал о своих молодых годах так:
«Лет с десяти мечтал стать моряком. Родился в 40 километрах от Туапсе, заболел морем и даже думать не мог, что свяжу жизнь с чем-то другим. После восьмого класса продолжил учебу в ПТУ в Петрокрепости и получил профессию матроса-моториста с допуском в загранплавание. Гордился этим так, что в первый же день забыл паспорт моряка в трамвае и на полгода в наказание угодил на внутренний речной рейс Ленинград — Москва. В Питере дали комнату в общежитии, получил постоянную прописку. Потом — три года в речном училище, которое закончил с отличием. Вступил там в партию, параллельно с учебой работал председателем профкома училища со 120 рублями зарплаты и собственным кабинетом(!). Лучшие годы…
В 1981 году на комиссии распределения в училище мне предложили остаться работать в профкоме. Согласился. Одновременно поступил в кораблестроительный институт, где отучился три года, а затем перевелся и заканчивал уже институт водного транспорта. Затем были райисполком и должность инструктора, курирующего правоохранительные органы. Когда получил высшее образование, пошел на повышение в общий отдел, вскоре стал заведующим орготделом и секретарей исполкома.
И тут бабахнул 1990 год. Демократия и так далее… Выбрали депутатом и председателем Кировского районного совета народных депутатов. Один из важнейших питерских районов: Кировский и Ждановский заводы, Балтийское пароходство, порт. Городом стал руководить Анатолий Собчак, сначала как председатель Ленсовета, а позже как мэр Санкт-Петербурга. Я первоначально возглавлял администрацию района, впоследствии принял предложение занять должность вице-мэра. Отвечал за социальные вопросы, культуру, спорт, соцобеспечение, здравоохранение и прочее. Как раз в 92-м закончился чемпионат, и зенитовцы со всеми наболевшими проблемами прибыли на прием к Собчаку. Тот отправил меня разговаривать с ребятами. Тогда я впервые увидел команду, которую тренировал Слава Мельников, и постепенно начал заниматься ею. Возглавил попечительский совет, а затем был избран президентом».
Покопавшись в Интернете, я нашел лишь одну развернутую версию карьерного взлета Мутко. Журналист газеты «Версия» Павел Ковригин в своей публикации от 21 февраля 2005 года (она вышла в свет за считанные дни до избрания Виталия Леонтьевича президентом РФС) трактовал некоторые фрагменты биографии чиновника весьма бескомпромиссно. Оставляя степень корректности формулировок на совести автора, процитирую этот материал:
«Родившийся 8 декабря 1958 года в станице Куринской, что близ Туапсе, будущий босс российского футбола, мечтал о море. Во всяком случае, на словах. Но на деле расторопный курсант уделял основное внимание общественной работе: сначала стал секретарем комсомольской организации, а едва разменяв 21-й годок, вступил в КПСС. Не секрет, что в годы застоя в столь юном возрасте в партию вступали либо убежденные марксисты, либо отъявленные карьеристы. Сложно сказать, к какому разряду следует отнести Виталия Леонтьевича, но хочется отметить, что во время перестройки заметить его под красным знаменем никому не удалось.
Перебравшись на сушу, Мутко перешел на чиновничью работу, заняв пост секретаря Кировского райисполкома. Там он и познакомился с восходящей звездой питерской политики, председателем Ленсовета Анатолием Собчаком. Определяющим для карьеры бывшего речника был путч ГКЧП. Газета "Невское время" сообщала своим читателям, что всю ночь 20 августа 1991 года Виталий Леонтьевич геройски не спал, а "вместе с органами КГБ района готовился к защите демократии". В этой связи неудивительно, что вскоре Мутко возглавил администрацию Кировского района, но вскоре ушел на повышение — в Смольный».
В своей фактической части рассказы Мутко и его недоброжелателя не сильно различаются. Что говорит об одном: в довластной жизни этого человека каких-то подозрительных «выпадений», темных пятен, когда он мог начать обслуживать интересы криминальных группировок, — нет. А вот карьеризм — очевиден. К концу 70-х среди совестливых людей поступки вроде вступления в КПСС в 21 год сочувствия не вызывали. Сокровенным с такими агитаторами-пропагандистами старались не делиться.
Не собираюсь клеймить Мутко за то, что он играл по правилам того времени. Каждый человек — сам хозяин своей судьбы, и волен реализовывать собственные амбиции доступными ему методами. Одно то, что мальчик, родившийся в станице под Туапсе, превратился в министра спорта России, говорит о невероятной целеустремленности. И вызывает уважение. Такая судьба свидетельствует о том, что Мутко — self-made man. Человек, сделавший себя сам. А это куда сложнее, чем уверенно шагать по карьерной лестнице под прикрытием влиятельных предков.
Видимо, обладая отличной интуицией, Мутко вовремя сменил политическую «ориентацию» — и больше уже не метался. Известно, что главный секрет любого успеха — оказаться в нужное время в нужном месте. Как теперь ясно, более нужного места, чем администрация Санкт-Петербурга первой половины 90-х, придумать было сложно. Мы же помним, кто служил другим вице-мэром города на Неве…
Розенбаум:
— Хорошо знаю как Мутко, так и Сергея Фурсенко, при президентстве которого «Зенит» стал чемпионом России. Прекрасно отношусь и к тому, и к другому, считаю обоих сильными руководителями, но вижу и достаточно существенную разницу. Виталий Леонтьевич по своей природе — советский человек, тогда как Сергей Александрович — уже из другой, бизнес-формации. Именно поэтому, мне кажется, Мутко по сей день так любит находиться в центре картины, о чем мы с вами уже говорили. В то время как Фурсенко, наоборот, стремится не притягивать к себе повышенное внимание.
Вот! Одним из главных, если не первейшим, «законом Мутко» было то, чтобы именно он, президент, являлся для публики номером один. В этом, полагаю, и заложена природа его конфликтов с Садыриным и Петржелой. Да и фраза Анатолия Бышовца, который в своей книге в целом отзывается о Мутко комплиментарно, о том же:
«Он выполнял весьма ответственную работу, и моменты, когда ему приходилось уходить в тень, вызывали в нем, наверное, понятную ревность».
Слова Петржелы из книги «Однажды в России» с этой цитатой перекликаются: «Мутко страшно бесила моя популярность у представителей прессы. Потом один журналист сказал мне то ли в шутку, то ли всерьез: "Вы, Властимил, совершили невозможное: победили Мутко в пиаре. И он вам это никогда не простит". Зная честолюбие Мутко (впрочем, не самое плохое качество), легко это допускаю».
