Алексей Маслов - Танцующий феникс: тайны внутренних школ ушу
Хотя главной целью даосской практики было обретение бессмертия, оно считалось уделом немногих. Едва ли не основным критерием приобщенности к Дао стало долголетие. Древий даосский трактат «Тайпин цзин» («Книга о Великом покое», II в до н. э.) сообщал, что существуют три вида долголетия — земное, при котором человек живет до 80 лет, человеческое — до 100 лет, и небесное — до 120 лет.
И вот в классическом даосском тексте «Чжуан-цзы» (IV в. до н. э.)мы встречаем интересный пассаж: «Дышащие носом и выдыхающие ртом, вдыхающие и выдыхающие, изгоняющие старое и вбирающие новое, уподобляющиеся карабкающемуся медведю и птице, вытянувшейся в полете, делают это ради долголетия и только. Помыслы мужей, любящих заниматься даоинь и пестующих свое тело, устремлены к достижению долголетия старца Пэн-цзу» [326].
Прежде всего здесь речь идет о какой-то древнейшей технике совершенствования тела путем имитации животных. Вероятно, «карабкающийся медведь» и «птица, вытянувшаяся в полете» — не просто художественные сравнения, но вполне конкретные позиции из гимнастики даоинь. А из выражения «изгонять (ту) старое и вбирать (на) новое» пошло название одной из древнейших систем, основанных на регуляции дыхания — туна.
Что же предлагали древние методики? Прежде всего несложные упражнения, например, наклоны и прогибания в пояснице для обретения телом гибкости. Большинство упражнений так или иначе соотносились с движениями животных, символизирующих природное начало и возвращение в лоно естественности. В древних комплексах упражнений мы встречаем уже известные нам из «Чжуан-цзы» позиции «карабкающегося медведя» и «птицы, вытянувшейся в полете», а также ряд новых, среди них — «северный лебедь», «богомол», «журавль», «дракон, карабкающийся на башню», «умывающаяся обезьяна». Не трудно заметить, что образы всех этих животных нашли свое воплощение в более поздних стилях ушу.
Алхимия и техника дыхания
Дальнейшее развитие дыхательно-медитативных систем во многом связано с именем известного даосского мага и алхимика Гэ Хуна (284–363 гг.) — фигуры во многом загадочной, но безусловно, реальной. Многие современные школы даосского нэйгун связывают свое происхождение именно с Гэ Хуном, хотя он сам относился к дыхательным упражнением с определенной долей скептицизма, считая их лишь вспомогательным элементом даосской практики.
Выходец из знатного, но обедневшего рода, он был приобщен к традиции даосских алхимиков, изготавливающих «пилюлю бессмертия». Ему самому, правда, не удалось достичь бессмертия, зато его труды о рецептуре «сокровенного средства» стали весьма популярны у последующих поколений даосов.
Гэ Хун был вполне традиционен и жестко придерживался древних уложений в описаниях, что-то скрывая, что-то нарочито искажая. Тем не менее сам факт открытого изложения секретных методик был невероятным новшеством. Его знаменитый труд «Баопу-цзы» («Мудрец, объемлющий первоначальную простоту») посвящен искусству алхимии.
Основным способом обретения вечной жизни в даосской среде считалось выплавление так называемой «пилюли бессмертия», которую называли еще «великим средством» (да яо), «золотым [раствором и перегнанной] киноварью» (цзиньдань), «золотым ростком», «чудесным средством». Главными ингредиентами были ртуть, мышьяк, серебро, золото, сера, иногда — куриный или мышиный помет, свиная кровь. Травы ценились весьма невысоко. Например, Гэ Хун считал, что они даже себя уберечь не способны и сгнивают каждый год. Так как же могут они продлить жизнь человеку?
Ингредиенты требовалось подбирать друг к другу в точнейшем соответствии. Затем они сплавлялись между собой в тигле, причем перегонялись до нескольких десятков раз. Полученное средство обычно зарывалось в землю в священных местах на несколько лет, помещалось под алтарь духов Земли. Но и это еще не обеспечивало эффективность пилюли — необходимо было правильно ее принимать. Например, одни снадобья следовало лизать каждый день, другие — лишь обмакнуть в воду, которую затем выпить.
Секреты изготовления «пилюли бессмертия» не могли передаваться тем, кто не прошел сложного посвящения. Овладевший необходимыми знаниями даос обычно удалялся высоко в горы, «взяв с собой лишь собственную тень». Все дни напролет он сплавлял многочисленные ингредиенты, нагревал в тигле мышьяк и серу, серебро и золото, ртуть и ее амальгамы, дробил в порошок минералы, искал в укромных местах помет «волшебного феникса» (в крайних случаях его можно было заменить пометом курицы), добавлял в снадобье кровь молодого зайца. Самые сложные и соответственно эффективные пилюли следовало перегонять не менее девяти раз (они так и назывались — «пилюли девяти возгонок»). Готовились к приему «лекарства от смерти» порой несколько десятков лет, разыскивались нужные составные части, тренировалось собственное сознание, — без этого пилюля могла не подействовать. В последние пятьсот дней даос много занимался дыхательными и медитативными упражнениями, а в течение ста дней до перехода в бессмертие никто не должен был нарушить его уединение.
Но вот постепенно сформировалась мысль: а нельзя ли представить человека в виде тигля, в котором сплавляются ингредиенты для пилюли бессмертия — «пневма»-ци и «семя»-цзин? Ведь и наш мир, — «пространство между Небом и Землей», как учил Лао-цзы, есть лишь меха, которые раздувают огонь, плавящий «человека истинного». Так рождается методика «внутренней алхимии» — нэйдань, которая стала противопоставляться алхимии «внешней» — вайдань. Именно «внутренняя алхимия» и привела к зарождению наиболее развитых и мистически глубоких систем саморегуляции.
Но во времена Гэ Хуна дыхательные и гимнастические системы туна, даоинь и синци в даосской среде рассматривались исключительно как вспомогательные. Не случайно Гэ Хун называл их «малым искусством», считая «великим средством» и «чудесным искусством» выплавление киноварной пилюли. Он признавал, что «благодаря даоинь можно отдалить старость», «благодаря синци можно продлить свои годы», но вот «благодаря чудесному средству можно стать безграничным», т. е. обрести вечность.
В среде закрытых даосских школ в ту эпоху практиковалось немало дыхательных систем. Лишь Гэ Хун упомянул во «Внутренних главах» своего труда около десятка — даоинь, синци, шици, туци («изгнание ци»), яньци («вдыхать ци»), туна и т. д. Но «самый великий» из них — это «зародышевое дыхание» (тайси). Суть «зародышевого дыхания», которое позже стало основным методом внутренней тренировки в некоторых школах ушу, Гэ Хун разъяснял так: «Тот, кто занимается зародышевым дыханием, способен дышать не через рот и нос, как зародыш в утробе матери, и таким образом достигает Дао. Начиная заниматься синци, проводи ци через нос и задерживай дыхание, замедляя число ударов сердца. Досчитав до ста двадцати, можешь потихоньку выдохнуть через рот. Положив лебяжий пух на рот, выдыхай так, чтобы он даже не затрепетал. Учась постепенно увеличивать число ударов сердца, через длительное время сможешь добиться тысячи ударов. Если добьешься тысячи ударов, то старость отступит, множество дней обратятся в один день» [124].
Таким образом, ключевое дыхательное упражнение заключалось в задержках дыхания, едва заметных выдохах и регулировании сердечного ритма психическим усилием.
В эпоху Гэ Хуна появляется около десятка подобных трактатов. Часть из них вошла в «Баопу-цзы», например, «Книга о вскармливании жизненности» («Яншэн шу»), «Канон массажа» («Аньмоцзин»), «Канон даоинь» («Даоинь цзин»), «Канон о питании шести видами ци» («Ши люци цзин»), «Канон зародышевого дыхания» («Тайси цзин»). Сам Гэ Хун не советовал ограничиваться лишь дыхательными упражнениями. Под даоинь он подразумевал и визуализацию различных духов, и долгое созерцание каких-либо предметов, пока они не начинали изменять свой цвет вплоть до слепяще-желтого. Затем следовало удерживать этот цвет в памяти — «сохранять его Единым», ибо считалось, что это свет Дао. Был и особый «грибной даоинь» — прием в качестве оздоровляющего средства древесных грибов. Так система даоинь начала постепенно превращаться в комплекс общеукрепляющих методик.
«Игры пяти животных» и врач Хуа То
Что может быть естественнее, чем сама природа? Она не только пример для подражания, это лоно, в которое надо вернуться. Этой цели и служит «зародышевое дыхание», подводящее человека к состоянию «неродившегося ребенка». Для того же применялись упражнения, имитировавшие движения и дыхание животных. В первых веках новой эры было известно уже несколько десятков подобных упражнений. В конфуцианской канонической «Книге преданий» («Шан шу», VII–III до н. э.) мы можем встретить упоминания о «Танце ста животных», любимыми из которых были обезьяна, символизирующая хитрость и ловкость, тигр — символ ярости и мощи, журавль, образ которого связывался с долголетием и здоровым потомством. В трактате «Хуайнань-цзы» (II в. до н. э.) описан комплекс «Игры шести животных» (люциньси). В него входили такие упражнения, как «карабкающийся медведь», «вытянувшаяся в полете птица», «моющаяся дикая утка», «скачущая обезьяна», «смотрящая сова» и «оглядывающийся тигр». Большинство из них затерялось во времени, некоторые позже оформились в систему цигун и вошли составной частью в ушу. Самый известный «подражательный» комплекс даоинь — «Игры пяти животных» (уциньси) Не сохранилось никаких достоверных сведений о его первоначальном виде. То, что мы имеем сейчас — это комплекс, сложившийся в XVIII в.
